Год Красного Дракона - Михайловский Александр (книги онлайн без регистрации полностью TXT, FB2) 📗
При этом ни один из тех, кому довелось пережить бомбежку, не спутал двадцать восьмые Илы с моими «Шершнями»: ничего общего ни во внешнем облике, ни в тактике применения. Впрочем, и того, что отвесили немцам подчиненные товарища Голованова, тем, надо сказать, хватило за глаза. Взяв в бомболюки полную нагрузку в три тонны, Ил-28 без особых проблем долетал до любой точки Прибалтийского ТВД, вдребезги разносил там все, что указано в задании, и возвращался не в Монино, а на передовой оперативный аэродром «Северный» под Смоленском. Там заранее создали запасы бомб и реактивного топлива, разместили автотранспорт вместе с персоналом, а самые незаменимые люди, авиатехники и вооруженцы, вылетели туда из Монино на двух «дареных» товарищем Брежневым самолетах Ан-10…
К 1976 году эта машина была подчистую списана из «Аэрофлота» по причине высокой аварийности (из ста двенадцати выпущенных самолетов разбилось четырнадцать), но еще не до конца утилизирована. Правда, энергооболочка проворчала, что причиной большинства катастроф были не конструктивные недостатки самолета, а значительно меньший, чем в ВВС, уровень подготовки экипажей и наземных служб, которые к началу семидесятых годов привыкли работать с «паркетными» самолетами, перелетающими с одного бетонированного аэродрома на другой такой же. А «Антей» (Ан-10 получил это прозвище задолго до Ан-22), вылетая с первоклассного аэродрома, приземлялся, как правило, в такой дыре, куда опасаются соваться даже черти. При посадке на наскоро выровненную грунтовую площадку экипажу и пассажирам приходилось опасаться за свои зубы и языки: столь сильной могла быть тряска при посадке или взлете с полосы типа «стиральная доска». А вибрация как явление вредно не только человеческим организмам, но и ответственным конструкционным элементам, поскольку от него в металле развиваются вредные усталостные трещины, концентрирующиеся в предсказуемых местах.
Так, в ВВС полный военно-транспортный систершип этой машины, Ан-12, бился по каким угодно причинам: плохие погодные условия, ошибки экипажа, боевые действия и нелепые случаи, вроде застрявшей в десантном люке БМД. Однако у самолетов, летавших в советских ВВС, катастроф из-за конструкционных недостатков, можно сказать, и не было. Причем эксплуатировали военные летчики Ан-12 даже в более жестких условиях, чем их гражданские коллеги Ан-10 из «Аэрофлота». Из этого можно сделать вывод, что обслуживать самолеты, летающие в полевых условиях на грунтовые площадки, следует совсем по другим стандартам, чем те, что перелетают с одного бетонного поля на другое. И экипажи для них нужно готовить по тем же стандартам, что и для военно-транспортной авиации, а в «Аэрофлоте» это правило не соблюдали. Впрочем, в сорок первом году военные и гражданские летчики пока что все одинаково летают с грунтовых площадок, поскольку число бетонированных аэродромов еще невелико.
Так что в советских ВВС образца 1941 года приняли Ан-10 (вкупе с некоторым количеством Ан-8 и Ан-12) с распростертыми объятьями, и сразу же приспособили к делу. Еще бы: ведь в эти времена дорого стоит иметь самолет, способный с полной загрузкой в двадцать тонн (Ан-12) или с сотней пассажиров (Ан-10) преодолеть расстояние от Москвы до Владивостока всего лишь с одной промежуточной посадкой в Красноярске. Большое количество пехоты с одного конца страны на другой таким путем всего двадцатью самолетами перебросить проблематично, а вот ценных специалистов или командный состав – вполне возможно. Выводят, например, из боев дивизию, которая, ожесточенно сражаясь, отступала от самой границы, а там из двенадцати тысяч личного состава осталось не более двух тысяч. Но это люди-кремни, уже начавшие проходить свои военные университеты, поэтому их грузят в полученные из семьдесят шестого года транспортные и пассажирские самолеты и в течение суток переправляют за Урал, где как раз имеется только что мобилизованное потенциальное маршевое пополнение. Сроки достижения полной боеготовности, таким образом, можно сократить почти вдвое по сравнению с тем, если бы дивизия целиком формировалась за счет призванных из запаса.
Вот и авиаспециалисты двух полков дивизии Голованова из Монино до аэродрома «Северный» под Смоленском добрались меньше чем за час. И еще какое-то время им пришлось ждать, когда на передовой аэродром не начнут прилетать Ил-28, обрабатывавшие самые ближние цели. При этом база Ту-16 оставалась в Кратово, потому что они и оттуда крыли всю Европу вдоль и поперек. А поработали парни на славу и… совершенно безнаказанно. Даже на крейсерской скорости они имели над немецкими истребителями фору примерно в сто километров в час, а на форсаже это преимущество увеличивалось втрое. В результате все сорок фронтовых бомбардировщиков вернулись на аэродром в полном составе, а у атаковавших их экспертов Геринга были потери.
Пушечные спарки в кормовых турелях Илов – вещь по нынешним временам брутальная, не прощающая противнику излишней назойливости, особенно с учетом того, что стрелку помогают радиодальномер и баллистический вычислитель, рассчитывающий точку прицеливания и минимально необходимый расход снарядов. Всего одно попадание двухсотграммовым снарядом в мотор, кабину или корень крыла – и немецкий ас может писать родным и любимым письма с того света. Несколько раз так и было, в результате изрядно прореженная моими злобными девочками пятьдесят четвертая истребительная эскадра (было сто двадцать машин, а после битвы под Островом осталось меньше пятидесяти) понесла дополнительные потери. В частности, прямым попаданием снаряда в кабину своего истребителя был убит свежеиспеченный кавалер рыцарского креста лейтенант Макс-Гельмут Остерман.
Впрочем, потери в личном составе германских истребительных частей были далеко не главным итогом операции, а лишь приятным дополнением. Гораздо важнее было уничтожение всех капитальных мостов через Западную Двину, нескольких тыловых складов боеприпасов и штаба шестнадцатой армии, дислоцированного в Резекне. Генерал-полковник Эрнст Буш, как я понимаю, сейчас вместе с подчиненными уже стоит навытяжку перед Святым Петром и отвечает на неприятный вопрос, как он дошел до жизни такой. После прямого попадания в здание гимназии, где дислоцировался штаб, трехтонной фугаски, снайперски сброшенной с бреющего полета, иначе и быть не может. Попадание было точным, прямо перед зданием, в результате чего бомба фактически вломилась в подвал, где глупые немцы оборудовали импровизированное бомбоубежище. При использовании централизованной системы управления бомбометанием, когда положение самолета и цели известно с точностью до сантиметров, иначе и быть не может. Все три взрывателя бомбы были установлены на подрыв с замедлением, и героически терпели три с небольшим секунды, пока сбросивший фугаску бомбардировщик не удалится на безопасное расстояние. Потом тысяча триста кило смеси «тротил-гексоген-алюминий» сказали свое веское слово, и в небо взметнулся султан серого дыма, во все стороны полетели обломки кирпича, черепицы и всего прочего, что раньше составляло здание гимназии, а херрен генерален унд официрен переместились в приемную к святому Петру, не успев даже испугаться.
Впрочем, в других местах все происходило не менее эпично и феерично, и это только начало. План операции по освобождению Прибалтики севернее Западной Двины, под кодовым названием «Плутон», отводит перед началом наступления от Идрицы на Ригу десять дней на интенсивные воздушные бомбардировки. В воздушной части операции будет участвовать не только особая дивизия товарища Голованова, но и практически вся советская бомбардировочная авиация, сохранившаяся в полосе Западного, Северо-Западного и Северного фронтов. Но очередь СБ, АР-2, ДБ-3, Пе-2, и даже ветеранов ТБ-3, настанет завтра-послезавтра, когда парни Голованова подавят большую часть ПВО и ночными ударами по аэродромам вынесут нахрен всю уцелевшую германскую истребительную авиацию. Советские ротативные бомбы РРАБ-1 (250 кг) и РРАБ-2 (500 кг) подходят для этой задачи идеально. При массовом сбросе с больших высот они равномерно засеют летные поля аэродромов и их окрестности ковром из осколочных и зажигательных бомб весом в два с половиной кило. И никто, как говорится, не уйдет недовольным.
