Селена, дочь Клеопатры - Шандернагор Франсуаза (читать книги онлайн полностью без регистрации TXT, FB2) 📗
Солдат поднял ребенка и принялся бранить ее:
– Ты во что играешь, маленький скорпион? Ты забавляешься, в то время как мы места себе не находим! Ах ты, порочный книжник, дочь Сета [9]!
Дочь Сета – типичное оскорбление. Даже хуже; назвать царскую дочь дочерью дьявола и «порочным книжником» означало прямо оскорбить Ее величество… Но солдат, переполненный эмоциями, оттого что все-таки нашел принцессу, не выбирал выражения, в то время как малышка, решительно упираясь и царапаясь о кольчугу, высвободилась из его рук, соскользнула на землю и, по-прежнему нагая, снова легла на мостовую. Она вытянулась, потом свернулась в клубок и стала щеками, ногами и ладонями тереться о теплый камень.
– Зачем ты это делаешь? – спросил удивленный ливиец.
– Хороший камень, – прошептала девочка и добавила так, словно раскрывала секрет: – Камень ласкает, он утешает меня теплом.
Лежа в свете маяка, будто в колыбели, принцесса больше не пыталась понять, то ли она оживляла мрамор, то ли сама превращалась в камень.
Следует признать, что у Царицы не хватало времени на заботу и ласки. С момента рождения близнецов она видела их едва ли раз шесть, да и то мимоходом. Теперь, живя во дворце на острове Антиродос, она приезжала на «континент» только по случаю церемоний, посвященных почестям и приношениям Исиде Локиас, которые проводились в храме на территории дворца Тысячи Колонн, а также на празднование дня рождения своего первого любовника Цезаря, которому она возвела небольшой храм рядом с Ботаническим садом, и для встреч с иностранными послами, которые, согласно обычаю, проходили в зале судебных заседаний в одном из «внутренних» дворцов (то есть расположенных на самом мысе Локиас, в отличие от тех, которые были построены последними правителями за пределами прежней царской территории).
Когда Царица прибывала с острова, высаживаясь на берег в собственном порту со всей своей свитой, она всегда торопилась. И речи не могло быть о том, чтобы зайти в Синий дворец, слишком удаленный от центра. Впрочем, она знала, что ее дети в безопасности: их защищают скалы, им светит маяк, плохой воздух ветер уносит в сторону, а синий цвет оберегает их здоровье…
Время от времени она просила приводить молодых принца и принцессу туда, где пролегал ее путь, – под колоннаду храма или на набережную Царского порта. В эти дни Сиприс и Таус, кипрская и фиванская кормилицы, наряжали малышей – безусловно, на египетский манер: темной краской для бровей рисовали на веках двойную линию, на щеки накладывали румяна, волосы смазывали ароматным маслом и надевали на их руки, шеи и лодыжки амулеты из лазурита. Царица, ее камердинер, охрана, секретари, слуги с опахалами – все на мгновение останавливались и смотрели на них сверху вниз. Клеопатра разглядывала детей с такой тщательностью, словно изучала свитки казначейских счетов своего царства.
– Почему у моего сына на лице лишай?
– Это ожоги от солнца, госпожа.
Она поворачивалась к секретарям:
– Пусть пригласят моего лекаря. И пошлите Менкеса нарисовать на всех стенах комнаты принца глаз Гора [10]. Запишите!
Или же:
– Я полагаю, что моя дочь чересчур худа…
– Она мало ест, госпожа.
– Почему?
– Грустит. Сколько я ей прислуживаю, столько она грустит.
– Запишите: пусть мой управляющий пошлет принцессе шимпанзе из моего зверинца. И я требую немедленно поменять повара! Новый повар будет готовить ей фруктовое пюре из фиников, печеный инжир, сердцевину лотоса и варенье из цитрона. Пока моя дочь еще слишком мала, чтобы оценить нильскую черепаху или жареное мясо гиены.
Затем она быстро удалялась, иногда погладив кого-то из детей по щеке, но никогда не по голове: она питала отвращение к блестящим от масла волосам, от которых оставались жирные пятна на руках.
Кормилицы боялись таких осмотров и передали свои страхи близнецам. Дети каменели перед этой величественной незнакомкой, увешанной драгоценностями, с огромным париком из косичек, на котором возвышалась священная кобра. Они точно знали, что стояли перед Царицей, почти богиней, но даже не подозревали, что она была их матерью. Впрочем, понятия «папа», «мама», «родители» не имели для них смысла: это были слова, которых они никогда не слышали, и люди, которых они никогда не видели. Фактически о семье они знали только как о фратрии [11]: «брат», «сестра».
– Александр – это мой брат, – говорила девочка.
– Да, Птолемей Цезарь тоже, – отвечала кормилица.
– Его зовут не Птолемей, – возражала девочка. – Его зовут Цезарион.
– Как хочешь…
– И Александр мне менее родной брат, чем Цезарион.
– Да нет же, наоборот.
– Няня, ты врешь! Цезарион мне больше брат, потому что он станет моим мужем!
Сиприс только вздыхала: как объяснить это ребенку? Жизнь царей настолько сложна! В самом деле, если ничего не изменится, то Цезарион, греческий наследник фараонов, должен будет жениться на принцессе. Однако для малышки он был братом только наполовину, поэтому брак с Александром стал бы самым настоящим кровосмешением с целью создания более «качественной» династии. По крайней мере именно так полагали обе кормилицы, которые втайне от всех это обсуждали и лелеяли мечту поженить между собой близнецов; по их мнению, следовало подчиняться воле богов: разве не для того они послали Царице эту прекрасную пару, чтобы мальчик и девочка вместе заняли трон? К тому же Исида и Осирис [12] тоже были близнецами и на своем примере доказали, что занимались любовью в утробе матери еще до рождения. Существовала ли когда-нибудь после них еще одна такая же прекрасно созданная друг для друга пара?
– Даже не мечтай, – говорила Сиприс своей подруге. – Сын Цезаря чувствует себя хорошо.
– Его чертова нянька держит ухо востро! – добавляла Таус. – Мне кажется, что каждые полгода она преподносит в дар лающему Анубису [13] мумию собаки, чтобы тот выслеживал врагов ее «малыша»… Ты представляешь себе, какие это затраты! А «малыш»-то зорко следит за твоей воспитанницей. О, можно сказать, что он опекает свою невесту!
Цезариону было десять лет, и, по правде говоря, он отслеживал каждый жест и взгляд только одной женщины – своей матери. Она была единственной, кого он оберегал: «Не простудись», «Отдохни». В сущности, только он ее и поддерживал, так как знал, что ей даже не с кем было поговорить. Именно со дня убийства Цезаря, когда Цезариону было всего три года, она стала свободно рассуждать в его присутствии и подолгу с ним беседовать. Чтобы понимать ее, ему пришлось быстро повзрослеть, и он никогда не играл так, как играли эти близнецы, ведь мать очень в нем нуждалась!
Цезарион был ее единомышленником, а также ее алиби. По закону править в Египте могла только одна пара (мужчина и женщина), как Исида и Осирис. Но у Царицы больше не было братьев: одного Цезарь убил на войне, а другого она сама была вынуждена казнить за заговор. К тому же у нее больше не было мужа. Стало быть, она могла царствовать только благодаря сыну и во имя сына, независимо от того, внебрачный он или нет. Цезарион отличался незаурядным умом, но даже не подозревал, что в этом отношении он был просто необходим Царице. До тех пор, пока на свет не появился Александр…
Перед Цезарионом слуги близнецов падали ниц, так же как перед самой Клеопатрой. Затем они стремились ему угодить: желает ли наследник престола, чтобы ему подали кресло, зонт от солнца, веер, что-нибудь выпить или позвали музыкантов? Всегда происходило одно и то же: как только он появлялся, все опускались на одно колено и замирали в поклоне, даже министр и диоисет [14] – главный из них, даже знаменитости Музеума. Он считал, что все дело в почтении к его титулу, и не догадывался, что от него, рано повзрослевшего мальчика, исходила поразительная значительность, непреклонный авторитет, которому не мог противостоять ни один взрослый: безусловно, его боялись, но в то же время боялись и за него. Смесь чувств, вызывающая в каждом чрезмерную услужливость.