Сюжет - Корелиц Джин Ханфф (книга регистрации TXT, FB2) 📗
По идее, он должен был радоваться тому, что даже через столько лет кто-то все еще хвалил его первый роман. Но почему-то почувствовал себя хуже некуда. Впрочем, дело было не только в романе. Они с Элис уселись за один из пластиковых столиков. Джейк, пережив поражение под «Хайнекеном», пренебрег возможностью взять другой напиток.
– Он такой мощный, – сказала Элис, продолжая хвалить роман. – А вам тогда было… сколько? Двадцать пять, когда написали его?
– Примерно, да.
– Что ж, мне снесло крышу.
– Спасибо, так приятно это слышать.
– Я прочитала ваш роман, когда писала диссертацию. Я даже думаю, мы учились по одной программе. Только в разное время.
– О?
Программа, по которой учился Джейк – и, очевидно, Элис – не относилась к этому новому «очно-заочному» типу, а представляла собой более классический вариант «забудь о личной жизни и посвяти себя искусству на два года», и, откровенно говоря, имела несравненно больший вес в академическом сообществе, чем программа Рипли. Та программа, проводимая под эгидой Среднезападного университета, с давних пор выпускала поэтов и романистов первого порядка для американской словесности, и конкурс туда был таким, что Джейку понадобилось три года (в течение которых он смотрел, как его обходят куда менее талантливые друзья и знакомые), чтобы его приняли. Те три года он прожил в мизерной конуре в Квинсе, работая на литературное агентство с уклоном в научную фантастику и фэнтези. Было похоже, что научная фантастика и фэнтези – Джейк всегда прохладно относился к этим жанрам – привлекали высокий процент, скажем прямо, отшибленных начинающих авторов; хотя, честно говоря, сравнивать Джейку было не с чем, поскольку все солидные литературные агентства, куда он обращался после колледжа, не пожелали воспользоваться его услугами. ООО «Фантастические форматы», состоявшее из двух человек, располагалось в Адской кухне [4] (если быть точным, в задней комнатушке квартиры-анфилады в Адской кухне) и имело клиентскую базу, включавшую порядка сорока писателей, большинство из которых уходили в более крупные агентства, как только добивались малейшего признания. Работа Джейка состояла в том, чтобы напускать на таких неблагодарных писак адвоката, охлаждать по телефону пыл новоявленных авторов, норовящих пересказать свою десятитомную эпопею (написанную или только задуманную), а главное, читать бесчисленные рукописи о дистопических альтернативных реальностях в глубинах космоса, сумрачных тюремно-лагерных учреждениях в недрах земли и отрядах постапокалиптических повстанцев, стремящихся свергнуть садистских диктаторов.
Один раз Джейк раскопал нечто перспективное – роман об отважной молодой женщине, которая сбегает из инопланетной исправительной колонии на каком-то межгалактическом мусоровозе, обнаруживает в грудах мусора колонию мутантов, воспитывает из них грозную армию и ведет в бой – и сообщил своим боссам. В романе чувствовался явный потенциал, но два неудачника, на которых работал Джейк, не восприняли его слова всерьез, и рукопись пылилась у них несколько месяцев. В итоге, он махнул на них рукой, а через год прочитал в «Вэраети [5]», что агентство «ИКМ» продало права на эту книгу киностудии «Мирамакс» (при участии Сандры Буллок), после чего аккуратно вырезал статью. Через полгода, когда он получил свой счастливый билет на вечеринку магистров изящных искусств, он уволился – О счастливый день! [6] – и положил вырезанную статью, приколотую к пыльной рукописи, на стол одному из боссов. Он сделал то, за что ему платили деньги. У него был нюх на хорошую идею.
В отличие от многих однокурсников, писавших магистерские диссертации (у некоторых уже имелись публикации, в основном, в литературных журналах, но в одном случае – к счастью, то был поэт, не прозаик – в гребаном «Нью-Йоркере»!), Джейк не тратил впустую ни минуты из тех двух чудесных лет. Он прилежно посещал все семинары, лекции, читки, конференции и неформальные встречи с издателями и агентами из Нью-Йорка, и сумел избежать повальной (притом что надуманной) заразы под названием «творческий кризис». Когда Джейк не был в классе или лекционном зале, он писал, и за два года набросал свой первый роман – будущее «Изобретение чуда». Он сделал эту работу темой своей диссертации, подал заявки на все подходящие премии, какие предлагала программа, и выиграл одну из них. Но, что еще важней, обзавелся агентом.
Элис, как выяснилось, прибыла в кампус Среднезападного через пару недель после отбытия Джейка. В следующем году, когда она там училась, было издано «Изобретение чуда», и на доске, обозначенной «Публикации наших выпускников», появилась обложка романа.
– То есть это же круто! Всего через год после программы.
– Ну да. Мощная вещь.
Это повисло между ними каким-то неловким грузом. Наконец Джейк сказал:
– Значит, вы пишете стихи?
– Да. Вышел первый сборник прошлой осенью. В «Университете Алабамы».
– Поздравляю. Хотел бы я больше читать поэзии.
На самом деле, он этого не хотел, но он хотел хотеть, а это уже было что-то.
– Хотела бы я написать роман.
– Ну, может, еще напишете.
Элис покачала головой. Она словно… смешно было думать об этом, но она словно флиртовала с ним. Чего ради?
– Да ну, что вы. То есть я люблю читать романы, но написать хотя бы строчку – это для меня уже предел. Не могу представить, как писать страницы за страницами, не говоря о персонажах, которые должны казаться живыми, и истории, которая должна удивлять. С ума сойти, что люди способны на такое. И даже не раз! То есть вы ведь вторую книгу написали, да?
«И третью, и четвертую», – подумал он.
И даже пятую, если считать наброски на ноутбуке, на которые Джейк не смотрел уже почти год. Он кивнул.
– Что ж, когда я получила эту работу, вы оказались единственным человеком на факультете, кого я знаю. То есть чье творчество я знаю. Я подумала, что раз вы тут, то место нормальное.
Джейк осторожно откусил кукурузный хлеб, сухой, как и следовало ожидать. Он не слышал подобных похвал от братьев (или сестер) по перу уже пару лет и поразился, как быстро на него нахлынули знакомые дурманящие чувства. Вот что значит, когда тобой восхищаются, тем более со знанием дела, когда кто-то полностью понимает, как трудно написать удачное и непостижимо прекрасное предложение! Когда-то он думал, что каждый день будет слышать подобные похвалы – не только от коллег-писателей и преданных читателей (его трудов, неизменно возрастающих в численности и совершенстве), но и от студентов (в программах получше этой), которые будут в восторге оттого, что их наставник/учитель по писательскому мастерству – Джейкоб Финч-Боннер, признанный молодой романист. И все будут рады выпить с ним по пиву после учебы!
Не то чтобы Джейк пил пиво со своими студентами.
– Что ж, приятно слышать, – сказал он Элис с заученной скромностью.
– Осенью у меня начнется преподавательская стажировка в Хопкинсе, но я никогда не преподавала. Это может оказаться мне не по зубам.
Он посмотрел на нее и почувствовал, как стремительно тает его более чем скромный запас доброжелательности. Стажировка в Хопкинсе – это не хухры-мухры. Вероятно, Элис получила грант, подразумевающий, что ей удалось обойти не одну сотню других поэтов. И публикация в университетском издательстве наводила на мысль о премии, ведь только ленивый из будущих магистров не подает на них заявки. По всему выходило, что эта девчонка, Элис, та еще штучка, во всяком случае, в поэтических кругах. Мысль об этом совершенно лишила Джейка присутствия духа.
– Уверен, вы справитесь, – сказал он. – В крайнем случае, просто хвалите их. За это ведь нам платят большие бабки.
Он осклабился. И почувствовал себя дураком.
Элис, после секундного колебания, тоже осклабилась, и ей передалось чувство неловкости.
