Реконструктор - Кружевский Дмитрий Сергеевич (читать полную версию книги .txt, .fb2) 📗
Верить? Она верит… верит, что Серг когда-нибудь вернется. Он ведь был такой молодой, красивый, умный. Он не мог сгинуть на этой проклятой войне. Да, она прекрасно понимала, что прошло уже больше трех лет с той поры, как ей вручили серый конверт, в котором лежал узкий клочок бумаги с уведомлением: «Ваш сын пропал без вести», но ведь все может быть… Того же Грега считали погибшим, а он неожиданно объявился в деревне через год после войны. Да и в городе говорили, что многие из раненых до сих пор остаются в госпиталях, а кое-кто и в плену, так что надежда есть. Надежда… надежда на то, что и ее Серг где-то там… но он вернется, он обязательно вернется.
Внутри шлюпки было темно и жарко. К счастью, температура постепенно падала, но, несмотря на все усилия Сергея, обзорные мониторы оставались темными, и о положении спускаемого аппарата в пространстве можно было только догадываться. К тому же, если судить по ощущениям, шлюпка, скорее всего, уже преодолела верхние слои атмосферы и теперь неслась к земле. Утешал лишь факт, что тормозные двигатели все же работали и пытались затормозить падение, о чем можно было судить по то и дело наваливающейся перегрузке. Меж тем возникла другая проблема. В кабине отчетливо ощущался едкий запах горелого пластика, который с каждой минутой становился все сильнее и сильнее. Глаза слезились, тело сотрясалось в приступе непроизвольного кашля. Дело явно принимало дурной оборот. Во-первых, было неизвестно, как глубоко в атмосферу планеты вошла шлюпка, а значит, попытка воспользоваться катапультой могла окончиться для него плачевно, так как спасательного комбинезона с гермошлемом Сергей здесь не обнаружил. Во-вторых, судя по тому, что тормозные двигатели все еще продолжали свои упорные попытки замедлить падение корабля, тот по какой-то причине все еще не мог перейти в нормальный полет. Это означало как минимум жесткую посадку, если, конечно, автоматика шлюпки вообще сможет ее нормально посадить, в чем Сергей с каждой минутой сомневался все больше и больше. Словно подтверждая его мысли, по корпусу корабля пробежала странная дрожь, затем что-то громко грохнуло, заставив Ратного непроизвольно съежиться и выругаться. Больше медлить нельзя, нужно рисковать.
Ратный судорожно ухватился за рычаг катапультирования, расположенный сбоку кресла, и резко рванул его вверх, но тот не сдвинулся с места. Еще рывок – тот же результат. Запах гари стал просто невыносимым, и Сергей зашелся в новом приступе кашля, почувствовав, как его охватывает дикая паника. Он еще пару раз дернул рычаг на себя и неожиданно почувствовал странную пустоту в груди, словно при спуске в скоростном лифте. По спине побежали холодные мурашки дурного предчувствия.
«Так, спокойно. Рычажок предохранителя вниз, рукоять вверх до щелчка, повернуть по часовой и еще раз резко вверх…»
С глухим хлопком часть обшивки шлюпки отлетела в сторону, а кресло с пассажиром рванулось вверх и, кувыркнувшись, устремилось вниз к неожиданно близкой земле, чтобы уже через мгновение закачаться под развернувшимся оранжевым куполом. Сергей этого уже не видел, он безвольно обвис в кресле, потеряв сознание от бешеной перегрузки, гранитной плитой обрушившейся на его тело.
Зельда улыбнулась своим мыслям и вновь подхлестнула едва плетущуюся кобылу – надо было поторапливаться. День уже клонился к вечеру, а дорога к деревне шла через Бенурский лес, и нужно миновать его, пока не стало слишком темно. Времена ныне были неспокойные, и на лесной дороге нет-нет да и находили труп какого-нибудь запоздавшего бедолаги. К слову, насчет лихих людей Зельда не особенно волновалась, ибо не думала, что бандиты позарятся на ее кур и те гроши, что позвякивали в ее тощем кошельке, – однако различного зверья в лесу было предостаточно. В последний год волки настолько обнаглели, что по вечерам выходили к окраине деревни, пугая баб и детвору. После войны мужиков в селе практически не осталось, а из женщин мало кто умел обращаться с оружием, вот зверье и наглело.
Размышляя таким образом и изредка погоняя свою неторопливую лошаденку, женщина уже добралась почти до леса, сквозь который проходила ведущая в ее деревню дорога. Неожиданно над головой что-то глухо ухнуло, и Зельда боязливо вжала голову в плечи, а лошадь испуганно заржала. Натянув поводья и заставив нервно фыркающую кобылу замереть на месте, женщина посмотрела вверх. Ее глаза удивленно расширились, провожая взглядом проносящийся над головой огненный шар, который с гулом скрылся за деревьями. Вскоре оттуда донесся глухой звук взрыва.
– И что им неймется? – пробормотала Зельда себе под нос, подумав, что за месяц это уже второй ястанский аэростат, сбитый городской ПВО у нее на глазах.
Правда, предыдущий был поменьше размером, да и двигался не так быстро. Точнее, он неспешно плыл по небу, выпуская струйки черного дыма, пока в один момент не превратился в клубок огня, который с гулом грохнулся на окраине города. Этот же был слишком уж большой и падал необычайно быстро, но кто ястанцев знает – может, создали новую модель. Женщина покачала головой. Ястанцы упорно продолжали использовать в своих аэростатах горючий газ, и прицельное попадание в незащищенную отражателями область подъемного баллона превращала летательный аппарат в шар огня. Об этой проблеме ястанских боевых аэростатов ей рассказывал еще Серг, утверждая, что можно без особого труда разгромить вражеский воздушный флот. Возможно, так оно и случилось бы… возможно, если бы не геранцы. Увы, но в прошедшей войне Руссарии пришлось бросить весь свой воздушный флот на борьбу с геранскими аэростатами, а те, что остались у местных вояк, даже в воздух поднять было некому. Слава богу, наземные батареи ПВО заставляли наглецов держаться подальше от городов, и все же время от времени вражеские аэронавты пытались прощупать оборону на прочность. Зачем им это надо, Зельда не знала, да и не хотела забивать голову подобными глупостями. Пусть молодые соседки, сидя на лавочке, обсуждают последние новости и, читая городскую газету, рассуждают о внешней политике с умным видом, а вся ее политика ограничивалась небольшим огородом, сараем да рынком. И вообще Зельда считала, что не женское дело – совать свой нос в подобные дела, пусть этими вопросами столичные чины занимаются, а бабское дело – оно маленькое: детишек нарожать, воспитать их, за мужем и порядком в доме следить, вот еще бы войны больше не было.
Женщина вздохнула, подумав, что мысли о политике лезут в голову молодым девушкам от недостатка мужиков. Когда бы повыскакивали замуж, не забивали бы себе мозги подобными глупостями. Бросив последний взгляд в небо, по которому расползалась темная дымная полоса, оставленная упавшим аэростатом, она с удивлением заметила похожий на огромный зонтик странный оранжевый предмет, который медленно опускался в сторону леса. Пожав плечами, женщина подхлестнула лошадку – надо поторапливаться, ибо солнце уже стремилось к краю горизонта.
Зельда остановила повозку и несколько минут непонимающе смотрела на огромный кусок оранжевой материи, запутавшийся в ветвях низкорослых деревьев, растущих вдоль дороги. Судя по внешнему виду, материя была вполне добротная, и женщине было непонятно, кому понадобилось ее выбрасывать, да еще развешивать на дереве. В результате она предположила, что, скорее всего, эта ткань как-то была связана с разбившимся аэростатом. Огромный оранжевый «зонтик», появившийся после пролета горящего аппарата, опускался как раз в этом направлении. Что это могло быть, женщина не знала, и это ее несколько пугало, но такое количество добротной ткани, бесхозно валяющейся в лесу, не могло оставить ее равнодушной. Локот [2] тканого полотна, причем не очень хорошего качества, в городе стоил почти полтора злотена, и это было очень дорого. За такую цену можно было купить молодую курочку-несушку или гусенка, а здесь на ветвях покоился не один десяток локотов прекрасного материала.
