Пятый постулат - Орлова Анна (книги онлайн без регистрации полностью .TXT) 📗
— Дык а как же иначе? — удивленно покосился на нее бородач. — Сразу видать, благородный господин, разве ж можно иначе?..
Маша ничего не поняла. Почему господин? Какой такой господин и при чем тут благородство? Это понятие по Машиному разумению означало проявление высокой нравственности, честности и вообще возвышенности.
— Проходите, господин. — Бородач изобразил что-то вроде поклона. Посмотрел на Машу: — И ты, девка, проходи, неча мерзнуть!
Маша послушно прошла в дом. Там было жарко натоплено, сразу захотелось скинуть тулуп и валенки, но она стеснялась раздеваться без разрешения.
Чудно только, что вместо привычного яркого электрического света помещение освещалось свечами. Неужто дом находится так далеко в лесу, что тут нет даже лампочек Вождя? Или просто авария на подстанции и завтра свет дадут? Но все равно, почему свечи, неужели нет керосиновой лампы?
— Время позднее, — сказал лесник, пристраивая самострел на крюк, вбитый в стену. — Господин почивать желает или откушать чего-нито?
— Господин желает узнать, где он оказался. — Машин спутник сбросил шубу, поправил растрепавшуюся прическу. — И каким образом это произошло.
Яреук помолчал, забрал бороду в кулак, потом произнес:
— Ну, ближайший поселок тут недалече. Перепутинском называется. Завтра сведу вас туда. А что до прочего, то меня не пытайте, сам не знаю, рассказать не смогу. Староста перепутинский вам все обскажет, а я что — я в лесу живу, знать ничего не знаю, видеть никого не вижу. Разве вот заблудится кто вроде вас…
— Ясно. — Мужчина огляделся, поморщился брезгливо. — Ясно, что ничего не ясно…
— Отужинать пожелаете, господин? — подобострастно спросил Яреук. — Вот, молочко топленое, только сегодня из поселка принес, хлебушек опять же…
Мужчина скорчил такую гримасу, будто лесник пытался накормить его живыми жабами, но подношение принял.
— А можно мне тоже? — попросила Маша, удивленная таким поведением бородача. Совсем невоспитанный! Конечно, мужчины с женщинами во всем равны, но принято ведь девушек уважать!
— А ты свое место знай, девка! — цыкнул на нее лесник и повернулся ко второму своему гостю. — Это ваша будет, господин?
— Приблудилась по дороге, — хмыкнул тот и поднялся из-за стола, взял свою шубу. — Ты прав, любезный, время позднее.
— Пожалуйте сюда. — Яреук распахнул дверь в глубине дома. — Не извольте сомневаться, кровать хорошая, специально держу, если вдруг кто благородный случайно милость окажет. Чистенько все. Пожелаете чего, кликните!
Мужчина кивнул, усмехнувшись краем рта, протянул руку. Маша думала, что лесник ее пожмет, но тот едва коснулся узкой ладони, да еще поклонился при этом. Девушке показалось, будто что-то блеснуло, металл какой-то, но это мог быть просто блик от огня на многочисленных перстнях ее спутника.
— Благодарствую, господин, — произнес лесник, а Маша снова поразилась: в дом пригласил, накормил, спать уложил и сам же благодарит?! Может, он немножко того? Не в своем уме?
Дверь за мужчиной затворилась, и Яреук повернулся к Маше.
— Ну, чего встала? — произнес он совсем другим тоном. — Скидывай тулуп и обувку да садись, не топчи, полы мыты!
Маша удивилась — ее спутнику он не предложил сапоги снять, а снега на них было не меньше, чем на ее валенках! Но об этом она быстро забыла: имелась одна насущная проблема.
— Яреук, а мне бы… — Маша замялась — неудобно было спрашивать незнакомого человека о таком. — Ну…
— Чего мычишь? — нахмурился тот. Потом, видимо, догадался: — До ветру, что ли? На двор иди, нечего тут. Собаки не тронут, не боись. За углом там.
Пришлось снова выходить на мороз. И как тут люди живут, дивилась Маша, если у них до сих пор отхожие места во дворе! Поди, и водопровода нет! Куда же это ее занесло?
Собаки проводили ее до места и обратно. Не слишком-то это было приятно. Признаться, они совсем не походили на ласковых домашних псов, скорее уж на лесных зверей!
— Ешь давай да спать ложись, — встретил ее Яреук. — Вон, на лавку. Да храпеть не вздумай!
— Я не храплю, — обиделась Маша. — А скажите…
— Недосуг мне с тобой болтать. — Лесник полез на печь. — Ложиться будешь, лампу задуй. Да не топочи!..
Спустя несколько минут с печи донесся богатырский храп: Яреук собственным наставлениям явно не следовал…
Весьямиэлю не спалось, и причиной тому была не усталость, не холод (в тепле его уже разморило) и даже не храп лесника. О нет, его одолевали мысли, одна другой неприятнее.
Что за Перепутинск такой? Он никогда не слышал о поселке с таким названием. Положим, все мелкие поселения и деревушки он знать не может, но по окрестностям столицы поездил немало… Опять же лес вовсе не знакомый, это он отметил. Собаки лесника — не видал он таких пород! Одна, положим, явная полукровка, на волка похожа, а вот вторая точно не подзаборная шавка, таких псов выводить надо, в подобных вещах он разбирался неплохо. И чтоб этакое чудище да ни разу не привезли на собачьи бои — быть не может!
Самострел у лесника странного вида, не попадалось Весьямиэлю таких моделей, а в оружии он разбирался даже лучше, чем в собаках!
Что дворянина Яреук в нем признал, это хорошо. Выходит, глаз у него наметан: либо он часто бывает в поселке, а поблизости чье-то поместье, либо здесь охотятся благородные господа, не иначе. Но вот слова лесника не давали Весьямиэлю покоя: знать он ничего не знает, видеть не видит… Кто-то, судя по всему, частенько плутает в этом лесу. Очень любопытно…
Все же Весьямиэль решил, что от размышлений его проку сейчас немного. Нужно взглянуть на этот самый Перепутинск, поговорить со старостой. Может, Яреук не соврал, и тот что-то да разъяснит. А пока… надо действовать по обстоятельствам. И желательно, — тут Весьямиэль усмехнулся, — вести себя так, как полагается благородному господину в затруднительных жизненных обстоятельствах. Это он умел превосходно.
Одно неприятно: крестьяне — народ ушлый, а на нем драгоценностей столько, что наверняка хватит скупить весь их поселок с прилегающими полями и лесами. Могут ведь и отобрать, у него оружия нет, да и было бы — что он сделает в одиночку против десятка дюжих мужиков? А Яреук наверняка расскажет старосте, что видел золотые монеты (самому-то серебрушка досталась), драгоценные перстни и много чего другого.
Весьямиэль прекрасно понимал, что никакие драгоценности не стоят жизни. Ну, за редким исключением, конечно, — фамильный перстень он отдавать не собирался, а потому припрятал его подальше. Впрочем, вряд ли крестьяне на него польстятся, по сравнению с остальными побрякушками он совсем невзрачен! Подстраховаться, однако, стоило.
Разобравшись с драгоценностями, он с сомнением осмотрел предложенную ему лесником кровать. В самом деле, на вид чисто. Тем не менее раздеться он не рискнул, скинул только сапоги, лег поверх покрывала, укрылся шубой и, задув свечу, все-таки задремал.
Маша, в отличие от Весьямиэля, выспалась хорошо. Конечно, непривычно было спать на узкой лавке, да и ложиться пришлось одетой, но усталость от похода давала о себе знать, и девушку быстро сморил сон. От изнеможения она даже не смогла почитать на ночь подаренную книгу, хотя свет все равно оказался слишком тусклым для этого. Ей не мешал храп, не тяготили думы о будущем. Конечно, она попала к каким-то странным людям. И лесник, и этот мду, который так и не пожелал назваться, вели себя очень подозрительно, но что загадывать? До деревни утром дойдут, а там свои, товарищи не бросят и до Верхнешвейска добраться помогут! Так что Маша спала спокойно и видела сладкие-сладкие сны. Под головой у нее вместо подушки лежал увесистый том избранных сочинений Вождя. «Думы о былом» — гласила надпись на обложке.
Она проснулась рано, разбудили непривычные звуки: пропел петух, заблеяла коза, в отдалении кто-то громко нецензурно выругался.
«Разве можно так ругаться! Рот с мылом за такое мыть нужно! — сердито подумала девушка, просыпаясь. — С хозяйственным». Ее товарищи себе такого не позволяли!
