Венецианская маска. Книга 1 - Лейкер Розалинда (книги серия книги читать бесплатно полностью .TXT) 📗
— Это вилла Торризи, — недружелюбно прокомментировал Изеппо. — Видно, сегодня у них дела лучше некуда.
— А почему только сегодня? — не поняла Мариэтта. Эта вилла была, несомненно, лучшей из всех, виденных ею сегодня.
— Семьи Торризи и Челано уже несколько столетий подряд живут как кошка с собакой и никаких отношений меж собой не поддерживают. Это вендетта, и корни ее в четырнадцатом веке, когда невесту из рода Ториззи похитил из-под венца представитель рода Челано и тут же, не успели те оглянуться, женился на ней. Только неделю назад произошла вооруженная стычка между Торризи и Челано. Они встретились на мосту и не могли разъехаться — мост-то узкий для двух карет — так каждому из них хотелось проехать первым, и никто ни за что не желал уступить дорогу.
С возросшим интересом Мариэтта присмотрелась к вилле. И у них в деревне тоже случались потасовки и конфликты, даже кулачные бои — мужчины есть мужчины — но никогда вражда не длилась столь длительно. Как вообще могло стать возможным, что недобрые чувства пестовались людьми так долго, на протяжении многих поколений?
Потом Мариэтте разрешили проехать верхом на лошади, тянувшей их баржу. Джованни шел рядом. Мать продолжала спать, лишь иногда ее будил кашель, тогда Мариэтта спешила ей на помощь. Когда их путешествие закончилось и баржа прошла через шлюз Маранзини, Мариэтта с болью и стыдом поняла, как мало времени провела рядом с матерью.
На завершающем этапе поездки баржу взяли на буксир. Изеппо увидел, как девочка сидела, притулившись к спящей матери и не выпуская ее. руки.
Баржа подплыла к таможне, когда солнце уже садилось. Изеппо ушел улаживать необходимые формальности, а Джованни следил за разгрузкой товаров. Вернувшись, Изеппо нашел мать и дочь спящими.
— Да, дела плохи, — грустно заявил он пасынку, и тот с ним согласился.
Изеппо присмотрелся к Каттине, ему показалось, что за время поездки ее лицо стало другим, а может, все это лишь игра света? Он радовался, что долгий сон сократил мучительные минуты расставания.
— Каттина, — он тихонько тронул ее за плечо, — мы в Венеции.
Женщина вздрогнула, пробудилась и Мариэтта, которая тут же уселась и спросонья не понимала, где она и что с ней. Затем кулачками протерла глаза и с интересом огляделась по сторонам: солнце клонилось к закату, его свет золотил стены восхитительных зданий, и ей почудилось, что и сам город плывет по реке, наполненной жидким золотом.
— Ой, это просто сказочное место, — в изумлении и восхищении воскликнула она, на минуту позабыв, зачем она сюда приехала. И тут же вспомни и, вскрикнула и снова бросилась к матери, обвив ей шею тонкими руками.
Каттина успокаивающе потрепала ее по спине и вопросительно посмотрела на Изеппо.
— Это что, Оспедале?
Он покачал головой.
— Нет, это таможня. До Оспедале нас довезет гондола, я уже договорился, она ждет нас.
Изеппо легко взял ее на руки и перенес на набережную. Остававшийся на борту Джованни попрощался с Мариэттой, перед тем как та последовала за матерью. Затем Изеппо вместе с гондольером усадили Каттину в гондолу, рядом примостилась Мариэтта, и Изеппо дал команду. Легкая, причудливой формы лодка отчалила от набережной, направляясь к каналу, похожему на широкую набережную Рива дельи Скьявони, которая отходила влево от Дворца дожей.
Уткнувшаяся в грудь матери Мариэтта, само собою, ничего не видела и понятия не имела, куда они ехали, и сидела так, пока Изеппо громким голосом не возвестил:
— Вот это и есть Оспедале делла Пиете.
Она с трудом подняла голову, осмотрелась и увидела большой особняк — очень красивое здание с гладким, лишенным украшений фасадом, окна которого закрывали внутренние ставни.
— Какой дом! — невольно вырвалось у нее. Богато украшенный главный вход выходил на набережную, расположенный в глубине въезд закрывали литые чугунные ворота.
К востоку от здания тянулся узкий канальчик, а в западном направлении к нему примыкала внушительных размеров церковь. Изеппо назвал и имя этой церкви.
— Это церковь Скорбящей Божьей Матери, одно из мест, где хор и оркестр школы дают свои концерты.
Каттина с потаенной гордостью прошептала дочери:
— Там и ты когда-нибудь будешь выступать.
Мариэтта еще крепче прижалась к матери, и Каттина погладила девочку по ее золотистым волосам. Их гондола приближалась к Рива дельи Скьявони, и в свете единственного фонаря, освещавшего главный вход, Каттина увидела небольшое отверстие — наверняка, через него начали свой путь не один десяток подкидышей. Внезапно ее охватила волна мучительного сомнения, и она вся похолодела. Впервые ей стало по-настоящему страшно: ее дочь могут просто не принять, ведь сюда брали в первую очередь малышей, а не детей постарше, которые уже сами могли заработать себе на пропитание. Когда гондола свернула под каким-то из мостов в боковой канал, Каттина поняла, что и у выхода школы к воде тоже имелось такое же отверстие в воротах. Гондола замерла у ступеней.
Изеппо приказал Мариэтте сойти первой, и она дважды протягивала руку к железной ручке колокольчика и два раза боязливо отдергивала ее, но на третий раз все же сумела пересилить себя и позвонила. Она помогала обоим мужчинам ссадить Каттину, которую покидали силы, у нее страшно дрожали колени, она чувствовала, что вот-вот рухнет. Дверь вскоре отворилась, и они увидели одетую в белое монахиню со свечой в руке.
— Что вам угодно? — настороженно спросила она.
Каттина судорожно схватилась за разделявшие их железные прутья, чувствуя, что настает ее последняя минута. Она хотела что-то сказать, но язык Поныне не повиновался ей, из уст вырвался лишь нечленораздельный вопль отчаяния, потом она из последних сил вскрикнула.
— Ради всего на свете, приютите моего ребенка! — после чего стала медленно падать.
При виде этого Мариэтта испуганно закричала и, если бы не подоспевший Изеппо, ее мать неминуемо бы свалилась в черную воду канала.
О том, что было потом, у Мариэтты остались лишь отрывочные воспоминания. Она смутно помнила, что Изеппо отнес ее мать в здание. Вокруг откуда-то появилось множество незнакомых людей, из-за причудливых переплетений решетки на миг показались лица девочек и тут же исчезли.
Каттину уложила в постель какая-то монахиня. Последние ритуалы пообещал взять на себя пастор из церкви Скорбящей Божьей матери. Мариэтта сидела подле матери, вцепившись в руку и прильнув к холодной коже губами, не в состоянии больше плакать. Изеппо, которому монахини позволили остаться с девочкой, разбудил ее по молчаливому кивку одной из них уже на рассвете, в последние минуты. Каттина, не проронившая за все это время ни слова, открыла глаза и, взглянув на дочь, едва заметно улыбнулась. Кроме Мариэтты, эту улыбку никто не смог бы заметить. Все было кончено.
Изеппо оставил Мариэтту старшей настоятельнице, сестре Сильвии, и та записала все сведения, касавшиеся девочки, чтобы предоставить их директору школы. Он выразил желание забрать Мариэтту и отвести ее к себе — жена была бы только рада, пытался убедить он, и даже уже повел ее к выходу, но монахини остановили его. Ему было отказано и тогда, когда он стал уверять, что через месяц-другой он снова непременно привезет ее сюда. На плечо Мариэтты легла властная рука сестры Сильвии.
— Теперь этот ребенок под нашей опекой, синьор. Мы не можем пойти против воли ее покойной матери. Это пользующийся доброй славой дом призрения.
И Изеппо ничего не оставалось, как уйти. Перед ним открылись двери, впустив в мрачный вестибюль яркий солнечный свет только что наступившего дня. Он, переступив порог, обернулся и еще раз окинул взглядом стоявшую в окружении чопорных монахинь Мариэтту. У несчастной, неприкаянной девочки руки повисли, как плети, темно-рыжие волосы в беспорядке свисали вдоль заплаканного личика, и тускло-коричневое крестьянское одеяние резко контрастировало с безупречными, белоснежными одеяниями монахинь.
— Я приеду к тебе повидаться, Мариэтта, — пообещал он.
