В ожидании Романа - Душа Глафира (читаем книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Роман в свои восемь лет вдруг четко осознал: он в ловушке! Ребята из класса его не хотят. Друзей во дворе у него нет. Со спортсменами из секции контакт пока не налажен. Отец послал его в этот ужасный спорт, который он терпеть не может. Мать его предала, подчинившись воле отца. Одни враги кругом. И он возненавидел всех. Причем как-то сразу. Пацанов из класса – за их убогость и за то, что не признают в нем товарища. Учительницу – за то, что не может заставить их уважать его – Романа. Тренера по водному поло – за то, что заставляет надрываться. Отца – за идею его идиотскую. Мать – за самое большое предательство... Как она могла, зная, что ему тяжело, неприятно, тоскливо на этих дурацких тренировках, водить его в секцию?! Причем всё с улыбкой, с заботой якобы о нем: «Ромочка, вот сухое полотенце!», «Сынок, протри ушки!», «Зайчик мой, не замерз?». Тьфу! Одно притворство! Один сплошной обман! Почему он должен заниматься тем, что ненавистно ему? Зачем это надо – заставлять себя, насиловать себя? Зачем? Кому от этого польза? Ему? Роме? И от тотального одиночества, от всепоглощающей ненависти он стал противен сам себе... Ему было дискомфортно везде. Если раньше хотя бы дома, хотя бы наедине с матерью он мог пожаловаться, поплакаться, высказать свои обиды, то теперь вместо сочувствия он натыкался на те же слова, что говорили ему и другие взрослые:
–?Тебе надо преодолеть себя!
–?Постарайся изменить свой характер!
–?Перебори свою слабость!
–?Стань мужчиной!
Но от матери он не хотел слышать таких слов! Он хотел подтверждения своей уникальности, своей неотразимости, а не нотаций, не поучений. Мама его вроде бы и старалась жалеть, как прежде, но все чаще он ловил в ее голосе фальшь. То интонации ее ему не нравились, то фразы она произносила не те, что он ожидал... Короче, прежнего общения с матерью не получалось.
А Екатерина Михайловна действительно как-то изменила позицию. Не то чтобы она разочаровалась в своем ребенке или стала меньше его любить. Нет, конечно! Но, лишившись поддержки мужа в былой системе воспитания, когда поощрялся любой каприз и исполнялось любое пожелание, она как будто остыла чуть-чуть... Как будто устала.
Тем более что сына приходилось водить три раза в неделю на тренировки. Плюс кино или планетарий по субботам. Плюс театр или вернисаж по воскресеньям. Екатерина Михайловна иногда ощущала себя каким-то агрегатом, заведенным ключиком. Агрегатом, который никогда не ломается, не останавливается, не барахлит. Кроме забот о сыне, на ней лежали все обязанности по дому, по хозяйству. Приготовление пищи, разумеется. А проводить Ромочку? А встретить из школы? А химчистка, прачечная, сберкасса, ремонт обуви? А прочие «прелести» быта?
В какой-то момент Екатерина Михайловна с грустью вспомнила свою прежнюю работу, где она трудилась до беременности. Вспомнила себя, молодую, красивую, умело подкрашенную и со вкусом одетую. Господи, она забыла теперь и дорогу в салон. Стрижка и окраска волос – вот все, что она себе позволяет теперь. Ни на массаж лица, ни на маникюр, ни на красивую прическу теперь нет ни времени, ни желания. Вся жизнь подчинена сыну.
Правда, новые подруги у нее теперь появились: старушки у подъезда, с которыми она сидит, наблюдая, как Ромочка гуляет во дворе. Бабушки, которые приводят своих внуков в бассейн. Вот и все ее общение! С мужем тоже особенно не пообщаешься. Приходит вечером, поужинает – и к телевизору. А Екатерине Михайловне надо и уроки с Ромочкой сделать, и энциклопедию с ним почитать, и портфель назавтра собрать, и все вещи после тренировки в порядок привести... Потом нужно напомнить Ромочке почистить зубки, разобрать ему постель, почитать на ночь...
Позвонила как-то Екатерине Михайловне бывшая сослуживица, мол, как дела, какие новости. А Екатерина Михайловна все о сыне: какие у него успехи, да чем он занят, да что о нем учителя говорят, да где он бывает...
–?Кать! – перебила приятельница. – Мне про сына твоего все понятно. Ты о себе расскажи!
–?Да я ж и говорю! В театре с Ромочкой были... А завтра на выставку собираемся.
–?Кать! – опять не выдержала та. – Вот мы с тобой минут пятнадцать, наверное, уже разговариваем, и такое впечатление, что ты меня не слышишь.
–?Как это? Почему?
–?Ну, я спрашиваю про тебя, про твою жизнь, про твои планы и желания. А ты мне только о ребенке. О себе можешь рассказать?
–?Так... я... ж и говорю... Ой! А что о себе? Даже не знаю...
–?Работу-то хоть вспоминаешь?
–?Знаешь, да! Вспомнила тут недавно. С таким хорошим чувством!
–?Может, заглянешь как-нибудь? Все наши тебе привет передают, интересуются твоей жизнью.
–?Спасибо! Ты тоже всем привет передавай! Только некогда мне. Мы ж все время с Ромочкой заняты...
Положила трубку с какой-то досадой. Неприятный осадок от разговора остался... Как будто жизнь идет вперед, а она стоит на обочине и только смотрит вслед.
На работе, конечно, много интересного произошло за это время. И структурные изменения случились в организации, и кадровые перестановки. Кого-то повысили, кому-то зарплату прибавили, у кого-то, как и у нее, дети родились, у кого-то – внуки. Но женщины после декрета возвращались на работу, а у нее даже и мысли такой никогда не возникало. Что ж, они столько лет ждали ребенка, чтобы бросить его на нянек?! Или в детский сад отдать? Или на продленку? Нет, таких помыслов она за собой не припоминает. Но... что-то продолжало свербить изнутри... Что-то потихоньку разъедало. И меркла радость от постоянного контакта с сыном, и возникало раздражение от однообразия жизни, и тревожили душу неясные сомнения в правильности выбранной линии воспитания...
Изменялась ситуация в стране. В соответствии с этим менялась и жизнь каждой семьи. Аня с Алексеем продолжали работать, однако вознаграждение за их трудовую деятельность перестало удовлетворять потребности семейства. Аня, получив высшее образование, работу свою не меняла. Как устроилась когда-то в госучреждение, так и работала там. Поначалу ее радовала налаженная работа профсоюзного комитета: периодические выездные распродажи, система продовольственных заказов, распространение билетов в театры и на новогодние елки, премии ко всем праздникам и выбор путевок в детские лагеря отдыха. Но все эти социальные услуги меркли в стремительно меняющемся ритме новой жизни, а потом и вовсе сошли на нет.
Алексей, так и не закончив институт, особой карьеры не сделал. И хотя рабочая его специальность оплачивалась неплохо, но инженерную должность без высшего образования ему не давали. Он по-прежнему продолжал ездить на свадьбы и прочие торжества, но и этот вид заработка постепенно уходил в прошлое. Начали появляться фирмы по организации досуга, по проведению праздников. В них работали артисты, представители оригинального жанра, певцы, диджеи. Короче, профессионалы. Время одиночек-кустарей заканчивалось. И Алексей со своей старой гитарой и туристическим репертуаром уже не котировался.
В семье назревали материальные проблемы... Как-то надо было их решать. Алексей через своих многочисленных приятелей узнавал, где какая есть работа. Он брался за все. Работал и грузчиком, и сборщиком мебели, отправлялся летом на бахчи собирать арбузы. И все это не бросая своей основной работы. Единственным видом отдыха, который он позволял себе, была баня. Ну, и выпивка, конечно, не без того. К сожалению, зависимость от спиртного уже стала заметной, однако Аня не била тревогу. Мужик работает, бьется за семейное благополучие, не отдыхает, весь исхудал. Что ж, ему и не выпить теперь? А как иначе расслабиться, как снять постоянное напряжение, как еще отвлечься от постоянных проблем?..
Однажды позвали его в какую-то бригаду на пару недель в область. Дом сколачивать на чьем-то участке. Там вроде бы сарай стоял, где можно спать, летняя кухня, баня. Запросто пятнадцать дней можно перекантоваться. Тем более деньги предлагали неплохие, да еще и за срочность обещали доплатить, если управятся быстрее.
