Формула моей любви - Алюшина Татьяна (читать хорошую книгу txt) 📗

Достойно похоронила мужа в семьдесят девятом году, замуж больше не выходила, но имела долгую близкую связь с одним весьма высокопоставленным партийным деятелем, которую они особо-то и не скрывали и о которой знали все – и его семья, и партийно-цековское начальство в том числе, смотревшее на эти отношения сквозь пальцы. Во-первых, потому что у деятеля была больная жена, много лет прикованная к кровати, а во-вторых, Эльвира совершенно не претендовала на него в качестве мужа – он был нужен ей как любовник для поддержания себя в нужном тонусе и форме и, разумеется, защитник, протеже ее детям и щедрый, настоящий друг. Достаточно.

Они выходили вместе в свет, выезжали в Европу, встречались с представителями мирового литературного сообщества, посещали концерты знаменитостей и знаковые театральные премьеры.

Считалось, что он курирует в ЦК культуру, а Эльвира в то время была чем-то вроде ведущего критика-специалиста по современной отечественной литературе и где-то даже официально числилась трудоустроенной в каком-то там Литературном институте.

Она всегда была в курсе всех жизненных перипетий, скандалов и историй, происходивших в культурном бомонде страны: художников, писателей, поэтов, певцов, режиссеров и актеров, умела слушать и выслушивать пьяные исповеди, умела вовремя помочь и подставить плечо, если решала, что это надо и уместно. Умела молчать как могила, когда это требовалось, и практически никогда не выдавала чужих секретов и блюла, как ярый католический священник, тайну чужой исповеди, и знала многие факты, всю подноготную истеблишмента и лично каждый скелет в каждом шкафу деятелей культуры страны.

Она была жесткой, расчетливой, совершенно невыносимой, высокомерной, эгоцентричной и самовлюбленной бабкой, эдакой барыней-самодуркой, но самое главное – ей все это нравилось. Вот она такая-разэтакая, вредная и трудная, держит в кулаке родню, строит их бесконечно, с удовольствием поигрывает в злую маман, лишающую наследства заждавшихся ее ухода наследничков.

– Ладно, рассказывайте, – приказала Эльвира Станиславовна Клавдии, снизойдя до проявления интереса. – Что у вас там такого случилось, что вы не можете нормально работать вот уже третий день к ряду? – И усмехнулась снисходительно, выдвинув предположение: – Я так понимаю: мужчина?

Клавдия мимикой подтвердила высказанное предположение.

– Запомните, деточка, – назидательно сказала Эльвира Станиславовна. – Никогда не позволяйте мужчине быть больше, чем вы сами, больше вашей жизни, ваших интересов, больше ваших потребностей и устремлений.

– Совет из разряда тех, которые дают, не спрашивая, нужен ли он, – смело парировала Клавдия, выказав характер и завуалированно напомнив старушке о манерах.

– И который, как я понимаю, сильно запоздал, – усмехнулась саркастически Эльвира Станиславовна, оценив укол Клавдии и не без удовольствия, в пику наглой девчонке, дав еще одно наставление: – Ну, что ж, пострадайте, это даже иногда полезно женщине: сменить, так сказать, амплуа, побыть в трагедийной роли. Только не увлекайтесь этим излишне и не затягивайте с переживаниями. Во-первых, потому что это отнимает силы, если позволяешь себе погрузиться слишком серьезно и глубоко в переживания и сожаления, а во-вторых, по устройству вашей сущности, Клавдия, вы совершенно не приспособлены на роль жертвы, к тому же она вам абсолютно не к лицу, – заметила Эльвира Станиславовна, не забыв напоследок подпустить в голос металла, напоминая о том, кто тут вообще-то главный и музыку заказывает: – И, наконец, в-третьих: ваши неуместные переживания мешают нашей работе, что не допустимо.

Побуравила Клавдию красноречивым, недовольным взглядом и, махнув рукой от бессилия перед обстоятельствами и девичьей глупостью, милостиво отпустила, не забыв поворчать:

– Идите домой. Никакой работы с вашими сердечными переживаниями сегодня не сладится, вы меня только раздражаете понапрасну.

– Да, – вздохнув, согласилась Клава, – вряд ли сегодня получится продуктивно поработать.

– Вот именно, – попрекнула ее еще разок хозяйка.

Клава заторопилась собираться, пока бабулька не передумала, затолкала быстренько ноутбук в портфель, закинула туда же листы с записями, ручки-карандаши и блокноты, перекинула размашистым движением через голову свою дамскую сумочку наискось на плечо и попрощалась:

– До свидания, Эльвира Станиславовна, я завтра позвоню.

Не дождавшись ответа, Клавдия заторопилась к выходу.

– Клавдия! – вдруг позвала Эльвира Станиславовна каким-то особым, чуть напряженным, задумчивым тоном.

И Клава замерла в дверном проеме, удивленная интонацией, столь не свойственной этой даме. И медленно повернулась лицом к величественной пожилой женщине, сидевшей в викторианском кресле с большой спинкой.

– Почему вы до сих пор не сбежали от меня, а продолжаете приезжать и работать? – Эльвира Станиславовна смотрела ей прямо в глаза таким внимательным взглядом, что Клава непроизвольно расправила плечи, приподняла подбородок и чуть задержала дыхание.

– Я ведь тяжелая, вздорная старуха, – усмехнулась женщина, позволившая себе вдруг приоткрыть истинное величие своей неординарной, мощной личности. – Извожу окружающих, не даю продохнуть родным. Мне вон и вас шпынять доставляет немалое удовольствие, и вы это знаете. Так почему?

Врать было нельзя. Никак нельзя. Иначе все оказалось бы напрасно – все Клавдино терпение, все ее мытарства последних недель с этой и на самом деле вздорной, невозможной старухой, и тогда ничего бы уже не получилось, не сложилось у них.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.