Янтарные глаза одиночества - Землякова Наталия Геннадьевна (чтение книг txt) 📗
Мишель совершенно не интересовало, где и как живет семья Нины Ивановны. Но надо же о чем-то говорить.
– Дочка замуж недавно вышла и уехала в Москву, – с плохо скрываемой гордостью ответила женщина. – А муж умер три года назад. Пил много. Вот и результат.
– Да что вы говорите! – раздался мощный голос Савы. – Какой ужас! Примите мои соболезнования!
Но выражение лица у него было такое, как будто он не сочувствие выражал Нине Ивановне, а поздравлял ее с чем-то замечательным. Да и выглядел он словно жених – в белоснежной сорочке, воротничок которой Сава, видимо, для пущего эффекта приподнял, а на шею повязал розовый платок. Вот только новые голубые джинсы сидели на нем плохо из-за того, что он слишком сильно затянул ремень на своем необъятном животе – видимо, чтобы казаться стройнее. Но результата добился прямо противоположного. Мишель даже начала опасаться, как бы Сава не лопнул на их глазах, как воздушный шарик. Если сделает одно неосторожное движение, то рискует «взорваться» и вылететь из своих слишком маленьких, не по размеру, джинсов.
Но Савелий Яковлевич держался с достоинством. Он величественно подошел к столу и так же неторопливо уселся на стул. Мишель показалось, что она услышала тихий вздох облегчения – дошел, не сплоховал.
– Да, Нина Ивановна, жизнь такая штука – не знаешь, где найдешь, где потеряешь. А пить-то надо в меру, – важно произнес Сава.
– Да где ж она, мера-то? – по привычке загрустила Нина Ивановна. – Все думают, что они-то меру знают, а потом – печальный результат.
– Да, да, согласен, – ничуть не смутился Сава и зачем-то потер свой и без того красный нос. – Но ведь напряжение, знаете, какое у артиста? Ваш муж, кстати, кем был?
– Моряк.
– Ну вот, – продолжал Сава. – И на море напряжение, и на суше тоже. А если рядом нет женщины, которая готова помочь и поддержать, так ведь совсем сил нет. Такое вот сольфеджио, Нина Ивановна. А вы, не сомневаюсь, вкусно готовите?
– Очень, – раскраснелась женщина, но не от смущения, а от гордости. – Я все могу. Любую кухню – русскую, грузинскую, японскую.
– Даже японскую? – умилился Сава.
– А вы не сомневайтесь, я много лет проработала у немцев на круизном судне. Вот всему и научилась.
– Это же надо! Я сразу заметил, что вы – удивительная женщина, Нина Ивановна. Так и сказал Мишель, что повезло нам с вами очень. Сказал я так?
– Да, да, – засмеялась Мишель.
Нина Ивановна как-то сразу расслабилась и повеселела. И сразу стала даже симпатичней.
– А какую еду вы предпочитаете? – спросила она чуть кокетливо у Савы, который даже растерялся, так как был еще не совсем готов к столь стремительной атаке.
– Мне все равно, вы у Мишель спросите. Вот она да, она у нас гурман. Даже еду по цвету составляет – если бледно-зеленый оттенок огурца не сочетается с ярко-красным помидором, то все, она есть не будет!
– Ничего страшного, – не удивилась Нина Ивановна. – У каждого человека свои пищевые фантазии. Их надо уважать.
Мишель опешила от такой неожиданной формулировки.
– Ну, рассказывай быстро, что ты есть будешь, – начал тормошить ее Сава.
Она поняла – он нарочно тянет время. Не признаваться же Нине Ивановне в том, что ему, по большому счету, все равно, что стоит на столе – главное, чтобы побольше и пожирнее.
– Ничего особенного, – начала Мишель, – утром каша овсяная на воде, с орехами и сухофруктами…
– Что-то я ни разу не видел, чтобы ты этой кашей давилась, – не выдержал Сава.
– Савелий Яковлевич, не мешайте! Я, к вашему сведению, такую кашу ела каждый день в кафе. Итак, на обед суп овощной или еще что-то легкое. А вечером – кусок рыбы или мяса. Ну и овощи, естественно, – улыбнулась Мишель.
– Понятно, – важно кивнула Нина Ивановна. – Все правильно и разумно. Поэтому вы такая стройная. Я предпочитаю то же самое, только мясо и рыба на обед, а вечером чай с сухариком или стакан кефира. Попробуйте, тоже очень хорошая диета.
– Спасибо, только мне никакая диета не нужна. А спать голодной я не могу – не засну ни за что в жизни.
– Конечно, конечно, – снова испугалась Нина Ивановна. – Я буду готовить так, как вам нравится. А вы, Савелий Яковлевич, что любите на обед, завтрак и ужин?
– То же самое, что и Матильда! – Он протянул руку в сторону Мишель. – У нас с ней один режим питания.
Нина Ивановна еще раз оглядела толстого Саву, и глаза ее округлись от удивления.
– А вы не хвораете? – спросила она, выдержав паузу.
– Абсолютно здоров! – гордо произнес Сава и в подтверждение своих слов стукнул по стеклянному столу огромной ручищей. – И даже могу попробовать перейти на ваш режим питания. На ночь один сухарик и больше ничего!
Мишель стало смешно. Она никогда раньше не видела, как Сава кокетничает с женщинами. Видимо, он из категории мужчин, которые, увлекшись, обещают все на свете – и звезду с неба, и весь мир в подарок, и даже клянутся сесть на диету.
Мишель была готова на что угодно поспорить – Сава ни за что в жизни не сдержит свое слово, и бедной Нине Ивановне придется каждый вечер готовить еды, как на роту солдат.
Но сейчас Сава был в ударе.
– Дорогая Нина Ивановна, а вы знаете хоть одну из моих песен? – промурлыкал он и зачем-то под столом наступил Мишель на ногу.
– Конечно! Савелий Яковлевич, кто же их не знает!
– А какая самая любимая?
– Я вам скажу, но вы для начала скажите мне, кто вы по знаку Зодиака? Вы вообще верите в гороскопы?
– Я? Конечно! Только в них и верю! – воскликнул Сава, снова наступил Мишель на ногу и сделал какое-то странное движение бровями влево.
Мишель наконец-то поняла. Она поднялась из-за стола, прошла в холл, взяла с вешалки черную кожаную куртку и удалилась, тихо притворив за собой дверь.
– Нина Ивановна, думаю, что я по гороскопу Тигр. Вот так мне сейчас кажется!
Это были последние слова Савы, которые она услышала. Нет, Мишель совершенно не обиделась на него. Она прекрасно знала, что, когда два человека начинают «принюхиваться» друг к другу, третий – всегда лишний.
Она присела на кованую скамью, размышляя, чем бы ей заняться. Джулия прилетает только вечером. Да и с какой стати она должна ее встречать? Но с другой стороны, не хочется подводить Саву – видимо, Настя попросила его съездить в аэропорт за популярной певичкой. Но какой шоу-бизнес, когда Нина Ивановна явилась?
Итак, чем же заняться до вечера? Может, поехать в город и обойти самые крупные магазины, посмотреть, что можно купить здесь, на месте, а не везти из Москвы? Мишель взглянула на небо – просвета между тучами она не заметила, значит, дождь может идти бесконечно. Бродить одной по мокрым улицам чужого города, который когда-то давным-давно был для нее родным, совсем не хотелось. «Надо пойти в кафе на набережную и выпить кофе», – приняла Мишель самое легкое решение.
Она поднялась со скамьи, застегнула молнию на куртке до подбородка и уже собралась идти, как услышала:
– Привет, соседка. Что мокнешь? Из дома выгнали? Тогда, может, к нам?
За высоким черным забором стоял Глеб и улыбался.
Было тихо. Как будто за окном не лил бесконечно дождь и не гудел наконец-то вырвавшийся на свободу ветер. Как будто неожиданно в середине дня наступил летний вечер, немного прохладный, но удивительно спокойный. И в эти несколько часов тишины без следа исчезает то, что человек всегда ощущает так остро, так болезненно, – одиночество.
Мишель было три года, когда она уехала из этих мест. И память ее почти ничего не сохранила – ни лиц, ни имен, ни событий. Не стерлось лишь одно воспоминание. Тихий вечер. Закат. Запах моря и влажной земли. И покой. И счастье. И вера в то, что все непременно будет хорошо.
С какого возраста осознает себя человек? Наверное, у всех по-разному.
Мишель помнила себя с того момента, как теплый летний вечер опустился на побережье.
Она вошла в дом Глеба. Было очень тепло, потому что горел огонь.
– Зачем вы зажгли камин? – спросила Мишель. – Замерзли средь бела дня?
