Восточные страсти - Скотт Майкл Уильям (электронная книга TXT) 📗
Даогуан сиплым голосом произнес какие-то слова.
Ань Мень нагнулась к брату и что-то отрывисто сказала ему.
У Линь сочла за благо перевести ее слова доктору.
— Император Даогуан хотел знать, как зовут неизвестного дьявола, который осмелился дотронуться до него, — сказала она, — и принцесса назвала ваше имя.
Мэтью резко выпрямился.
— Ваше высочество, — сказал он, — в таких условиях у меня нет возможности проводить обследование. Или пациент добровольно подчинится, или я буду вынужден отказаться от участия в этом деле.
У Линь явно колебалась, китайские лекари тряслись от страха в сторонке.
Ань Мень, однако, продемонстрировала характер, невозмутимо переведя требование американца брату. Он отвечал с усилием, однако Мэтью отчетливо увидел, как в глазах больного сверкнула веселая искорка.
Затем он сказал несколько коротких фраз вполголоса, и стало заметно, что все восприняли его слова с удовлетворением. Ань Мень вздохнула с облегчением и улыбнулась, улыбнулась и У Линь, а бородатые лекари глубокомысленно закивали головами.
— Императора Даогуана, — по-английски сказала принцесса Мэтью, — больше нет с нами, доктор Мелтон.
Мэтью бросил взгляд на пациента, потом перевел его опять на принцессу.
— Могу я узнать, что с ним стало?
У Линь поспешила прийти на помощь своей покровительнице.
— Император Даогуан не такой, как другие, обычные люди, — заявила она. — Он имеет божественную сущность. Это дает ему возможность присутствовать с нами или, по желанию, покидать нас. Сейчас он предпочел оставить нас, и в данный момент его нет в комнате.
Она и впрямь верит в ту околесицу, которую сейчас несет, заключил доктор, взглянув на девушку.
— А потому, — заключила она, по-видимому, считая, что он не до конца ее понял, — вы можете свободно приступить к обследованию вашего пациента и сделать то, что посчитаете необходимым для его блага.
По крайней мере, все сложности были улажены, и Мэтью возобновил обследование. Он собрал воедино все свое внимание и знания и сосредоточенно осматривал больного. Картина болезни была предельно ясной.
— Сообщите, пожалуйста, императорским медикам, что у императора налицо все признаки малярии.
— Вы имеете в виду пациента, который лежит здесь на диване, — немедленно вставила У Линь.
— Этот человек, кто бы он ни был, болен малярией, — сухо проговорил он. — Случай достаточно серьезный, но мне приходилось видеть гораздо более сложных больных.
Он стал рыться в своем черном чемоданчике, а девушка в это время переводила его слова.
По реакции старейших китайских врачей было очевидно, что они и в помине не знали о существовании такой болезни, а уж тем более не представляли, как ее лечат.
— Каковы теперь ваши намерения, доктор? — поинтересовалась Ань Мень.
В этот момент он наконец нашел, что искал.
— Ага, вот оно. Это довольно едкая смесь, и она как раз предназначена для лечения этой болезни. В нее входит и медь, и настойка опия, поэтому на вкус она, боюсь, горьковата, но уж придется потерпеть. Могу я попросить у вас ложку?
У Линь быстро подошла к двери, и через несколько мгновений в комнате появился лакей в шелковом одеянии, держа обеими руками бархатную подушечку, на которой покоилась золотая ложка. Он совершил катоу, грохнувшись об пол с предметом кухонной утвари для больного императора.
Мэтью все больше понимал, что просто так в императорском дворце ничего не делается. Он взял ложку, налил в нее лекарство и поднес ко рту императора.
— Вот так, — сказал он тоном, не допускающим возражений, — выпейте это.
Император сделал мужественную попытку сесть. Мэтью положил ему руку на затылок и помог принять сидячее положение. Затем дал ему выпить лекарство. Вкус у того, по-видимому, был омерзительный. Император Даогуан подавился, однако, собравшись с духом, глубоко дыша, сумел-таки удержать в себе отвратное зелье.
Мэтью достал из нагрудного кармана жилета часы и взглянул на них.
— Следующую дозу надо принять через четыре часа, — сообщил он. — Я помогу. Я убедительно прошу сейчас всех выйти из комнаты, потому что опиумная настойка вызывает сонливость, и больному захочется вздремнуть. — Он повернулся к Ань Мень и решил поддержать ее улыбкой. — Теперь вам не о чем будет волноваться, — сказал он. — Уверяю вас, император вскоре будет здоров, как мы с вами.
В ее глазах теперь появилось новое выражение.
— Раз вы говорите, что он выздоровеет, доктор, то я уверена, что так оно и будет, — ответила она.
Император опустился на свои мягкие подушки и заговорил. Он говорил по-английски, заботясь о благе доктора из Соединенных Штатов.
— Хорошо, что император Даогуан унесся из этой комнаты. У него очень нежное тело, и маловероятно, чтобы он смог перенести ужасный вкус таинственного лекарства. Но, думаю, доктор Мелтон, сейчас его разбирает любопытство, — ведь останься он тогда с нами, он имел бы шанс впервые за всю свою долгую жизнь выпить лекарство. Я непременно расскажу ему о своих ощущениях, так что он узнает, как много потерял.
Мэтью всмотрелся в лицо собеседника и вдруг понял все — от начала и до конца. Император вынужден был идти на эти смешные уловки, дабы перехитрить предрассудки, традиционно окружавшие его трон и создающие массу препятствий и ему, и тем, кто ему служил. Доктор почувствовал себя увереннее и поклонился больному, а потом, не в силах сдержать улыбки, произнес:
— Я вернусь через четыре часа.
— Хорошо, — сказал император, — может быть, к тому времени у меня наберется достаточно сил, чтобы поболтать с вами. Мне весьма приятно, что вы согласились приехать в Срединное Царство, чтобы послужить нам и нашему народу.
И тут, к удивлению Мэтью, он обнаружил, что ему тоже весьма приятно оттого, что выбор в профессиональной карьере был сделан правильно.
III
Доктор Мелтон не мог бы назвать того, что он в тот день ел. Его пониманию доступно было лишь одно: порезанная на мелкие кусочки пища была божественно вкусна. Он смог различить вкус имбиря, аромат цитрусовых, несколько других вкусовых оттенков показались ему знакомыми, — однако названия этих яств ускользали от него. Еду в общую комнату его апартаментов подавал облаченный в пижаму официант, раз за разом появлявшийся с очередным лакированным блюдом. Казалось, этому не будет конца.
Напротив него за столом сидела У Линь, которая легко и изящно манипулировала своими палочками и, по-видимому, была уже на короткой ноге со всеми этими диковинками, несмотря на то что имела тоже не слишком богатый опыт пребывания в императорском дворце Запретного города.
— Вам следует отнестись к вчерашнему поведению императора как к попытке соблюсти приличия, — говорила она. — Считайте это способом обойти традиции и древние установления с помощью притворства и отговорок.
— Разумеется, — отвечал доктор, уплетая некое кушанье, в котором подозревал утку, обильно приправленную устричным и омаровым соусом.
— Когда я была в Америке, — продолжала У Линь, — мне все казалось новым. Традиции там менее важны, чем образование. Если кто-то добился своей цели, почти никому не интересно, соблюдал ли он при этом традиции. В Срединном же Царстве все наоборот. Для нас обычай — это все. Что же касается результатов, к которым стремятся люди, — они сравнительно второстепенны.
— И поэтому страна так медленно развивается? Поэтому Срединное Царство так отстает от других, цивилизованных народов?
У Линь в раздумье кивнула.
— Иностранцы с трудом верят, что в этой стране когда-то изобрели порох. Именно здесь люди додумались до печатного станка, здесь появились первые книги. Сотни изобретений, которые они ставят выше прогресса. Вы никак не можете понять, что вы — бросив вызов традиции, — подвергали себя ужасному риску. Император Даогуан, едва ли не самый цивилизованный человек во всем царстве, понял это раньше других. Если бы он тогда не вмешался и не позволил вам лечить его так, как вы считали нужным, вам пришлось бы поплатиться головой за свое безрассудство.
