Наперекор судьбе - Винченци Пенни (читать книгу онлайн бесплатно без .txt, .fb2) 📗
Она говорила с чувством глубокого облегчения, какое бывает у людей, сумевших уцелеть при серьезной аварии или излечившихся от почти смертельной болезни.
– Слава богу, – произнес Оливер, глядя на жену. – И одному Богу известно, как Себастьян сумел закончить эту книгу.
– Не говори глупостей, Оливер, – оборвала его Селия. – Работа – лучшее лекарство от боли.
– Неужели? – спросил он, улыбаясь своей обманчиво-туманной, милой улыбкой. – Наверное, тебе это известно.
Селия оставила его слова без ответа.
– Больше всего я боялась, что книга получится плохой. Не хотелось бы печатать слабую вещь и потом получать язвительные рецензии. Со времени публикации его предыдущей книги прошло три года. Читатели ждали шедевра. Представляю, как переживал бы Себастьян, если бы мы отказались печатать его книгу и объяснили причину.
– Но к счастью, все обошлось. Ты уже сообщила ему об успехе?
– В двух словах. Я пригласила его сегодня на ужин. Надеюсь, ты не против?
– Селия, даже если бы я сказал, что против, это что-то изменило бы?
Селия весьма странно посмотрела на него:
– Но я знала, что ты не станешь возражать.
– За десятую книгу «Меридиана», – произнес Оливер, поднимая рюмку.
– За десятую, – отозвался Себастьян. – Надеюсь, с книгой все нормально.
– Селия говорит, это просто чудо.
Себастьян замолчал, потом угрюмо произнес:
– Она вряд ли сказала бы что-то другое… учитывая обстоятельства.
– Мой дорогой Себастьян, когда дело касается издания книг, Селия говорит только правду.
На Себастьяна смотрели выцветшие синие глаза. Смотрели очень спокойно, без каких-либо эмоций. Писатель помолчал еще немного.
– Оливер, ты очень добр ко мне. Больше, чем я того заслуживаю.
– Мы должны заботиться о наших авторах, – уже менее серьезным тоном произнес Оливер. – Наше издательство в большом долгу перед тобой.
– Я лишь хочу… – начал Себастьян и замолчал.
Оливер понял его молчание и взялся за бутылку портвейна.
– Еще рюмку?
– Пожалуй, нет… Ну, если самую малость.
Оливер налил ему полную рюмку.
После смерти Пандоры Себастьян сильно пил.
Это кошмарное состояние продолжалось дни, недели, месяцы. Первую неделю или чуть больше Себастьян прожил на Чейни-уок. В кровать он не ложился, а лишь ненадолго засыпал на каком-нибудь диване. Он день и ночь бродил по дому, иногда выходил на улицу, где с бешеной скоростью вышагивал вдоль набережной, потом снова возвращался, словно уставший, преследуемый зверь, ищущий себе нору.
Селия почти не отходила от него. Оливер слышал, как они о чем-то говорят за закрытыми дверями. Эти разговоры велись в разных комнатах, ибо обычная непоседливость Себастьяна значительно возросла и он нигде не мог оставаться подолгу.
Адель и Джайлз, боясь оказаться свидетелями переживаемых Себастьяном мучений, старались держаться от него как можно дальше. Джайлз ограничивался словами сочувствия, произносимыми скороговоркой, Адель – торопливыми объятиями и поцелуями, после чего спешила к себе в комнату. Зато Кит оказался на удивление смелее и крепче своих брата и сестры. Едва Себастьян появился у них дома, мальчик обнял писателя и сказал:
– Я вам очень, очень сочувствую.
Себастьян долго стоял, обнимая Кита, спрятав свою крупную голову в его волосах, затем посмотрел на него и увидел в синих глазах мальчишки слезы искреннего сочувствия.
После этого, где бы они ни встречались: в коридоре, на лестнице или даже на ступеньках крыльца, на котором Себастьяну понравилось сидеть и курить, глядя на реку, Кит неизменно спрашивал писателя, хочет ли тот побыть один или не возражает против его общества. Кит с одинаковой легкостью принимал любой ответ. Когда они оказывались вместе, Кит молча сидел, а отвечал, только если Себастьян заговаривал с ним, но чаще просто прислонялся к его руке и опускал голову ему на плечо.
– Это так мило, – рассказывала Венеции Адель. – Когда Кит рядом с Себастьяном, он похож на щенка, который ластится к хозяину. Они и раньше прекрасно ладили. Но Киту всего десять лет. Просто удивительно, что он знает, как себя вести в такой ситуации. Жаль, я этого не знаю. Бедный, бедный Себастьян. Я еще ни у кого не видела такого бесконечного страдания.
Похороны были самым жутким днем. Многие участники этой церемонии признавались, что не помнят ничего более ужасного. Себастьян мужественно держался, когда гроб внесли в церковь. Во время службы он стоял неподвижно и смотрел прямо перед собой. Рядом с ним были Селия и Кит. Себастьян попросил, чтобы службу проводили без музыки, сказав, что просто не выдержит. Однако тишина оказалась ничуть не лучше, превратившись для него в воплощение боли.
Себастьян оставался молчаливым до последнего момента, когда гроб приготовились закрыть и опустить в могилу. День выдался прекрасный. Где-то в глубине кладбища щебетали птицы. Сквозь листву пробивались солнечные лучи. Даже когда Себастьян положил в гроб букетик белых цветов – любимых цветов Пандоры, – он еще владел собой. Но когда прозвучали слова, подводящие черту, когда он услышал, что ее «предают земле, ибо земля к земле, пепел к пеплу и прах ко праху»… Себастьян зарыдал. Громко, отчаянно. Он продолжал стоять, глядя на гроб и понимая, что видит Пандору в последний раз. Его большие плечи вздрагивали, а слезы текли по лицу, как у маленького мальчика. Рядом стоял маленький мальчик, который взял Себастьяна за руку, нежно поцеловал, потом посмотрел на Пандору, усыпанную цветами, и прижался головой к руке взрослого. Так они и стояли, Кит и Себастьян, стояли долго, а птицы продолжали петь в кладбищенской тишине. Постепенно рыдания Себастьяна стихли, и наконец Кит очень осторожно повел его к выходу с кладбища.
Пандору убил тромб. Небольшой сгусток крови, быстро поднявшийся по артерии ее хрупкого тела к сердцу. Ее смерть была мгновенной и тихой. Это произошло всего через неделю после рождения малютки Изабеллы. В тот день Пандоре сказали, что на следующей неделе ее выпишут домой. Себастьян находился рядом. Пандора попросила принести ей ребенка. Себастьян подошел к колыбели, поднял дочь на руки, и в это время со стороны кровати донесся слабый звук. Себастьян снова уложил ребенка, метнулся к жене, но Пандора уже покинула этот мир. Пришедший врач стал говорить, что смерть рожениц в первые дни и недели после родов – явление не такое уж и редкое. Врач пытался успокоить Себастьяна, а заодно и защититься от вспышки яростного гнева, охватившего писателя. Персонал больницы недоумевал, почему он винит в случившемся их. Медицина еще не научилась выявлять тромбы, не говоря уже том, чтобы их лечить.
Крича, исторгая проклятия и угрозы, Себастьян наконец покинул больницу, но через несколько часов вернулся, грозясь подать на врачей в суд. Потом он стал угрожать им расправой: медсестрам, хирургу, акушерке. Только Селия смогла успокоить его и заставить понять, что в такой ситуации никто и ничто не могли бы спасти Пандору. Малышку Себастьян оставил в больнице, отказываясь говорить о ней. Он даже смотреть не мог на свою дочь. Когда строптивого отца все же заставили понять, что ребенок не может дальше оставаться в больнице и что он, как-никак, несет за дочь ответственность, он отправил за Изабеллой акушерку и няню, взятую еще Пандорой. Едва небольшая процессия прибыла к нему в дом, Себастьян ушел и вернулся лишь спустя несколько часов.
– Это просто ужасно, – рассказывала матери Селия, все еще находившаяся под впечатлением своего разговора с няней. – Представляешь, он даже отказывается находиться с нею в одной комнате. Ему невыносимо ее присутствие. Я это могу понять, вполне могу, но дальше его поведение становится опасным. Он и сам сойдет с ума, и ребенка заставит страдать.
– Ребенок пока не страдает, – возразила леди Бекенхем. – Она еще ничего не понимает и не запомнит этих дней. Селия, дай ему время, пусть привыкнет к неизбежности случившегося. Тебе не нужно пытаться решить все немедленно. Скажи тем женщинам, чтобы следили за ребенком. Их для того и наняли. А об эмоциональном благополучии девочки можешь не волноваться. По-моему, сейчас по этому поводу поднимают слишком много шума. Новорожденный ребенок ничем не отличается от новорожденного детеныша животного. Пища и тепло – это все, что ему надо. Вскоре после твоего рождения я решила взять реванш за все месяцы заточения в четырех стенах. Мы с Бекенхемом несколько недель путешествовали, и ты, как видишь, не умерла без нас от тоски. По-моему, стоит только сожалеть, что кормилицы нынче вышли из моды. Так что перестань суетиться из-за ребенка и сосредоточь все внимание на Себастьяне. Остальное решится само собой.
