Княжья служба - Корчевский Юрий Григорьевич (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Татарин это тоже понял, стоял почти неподвижно, экономя силы и в конечном итоге сберегая жизнь. Ага, попробую его спровоцировать. Левой рукой я вытащил маленький нож, подошел поближе и резко бросил в него клинок. Татарин успел заметить мой бросок и сверкнувшее лезвие, и поднял щит, на мгновение потеряв меня из виду. То, что надо.
Кончиком сабли я резанул его по правой руке, что держала копье. Крымчак вскрикнул от неожиданной боли и выронил копье. Но молодец, надо отдать врагу должное. Бросил на землю щит и вырвал из ножен левой рукой саблю. По-моему, левой рукой он тоже владел неплохо, судя по тому, как ловко саблею вертел. Кровопотеря все-таки начала сказываться, татарин покачнулся, оперся на саблю. Ртом он жадно хватал воздух, облизывая пересохшие губы. Понял уже, нутром учуял, что не уйти с такими ранами, да еще и без лошади. Без лошади в степи степняк – ничто.
От убитой лошади уже тянулась длинная тень, стала сереть, и мелкие предметы теряли свою четкость. Надо с ним кончать, времени просто нет, как нет и жалости к нему. Он Петра убил, сотоварища моего и, судя по умению, не один русский воин из-за него лег в мать сыру землю.
Татарин уже не размахивал саблей, а устало на нее опирался, поворачивая в мою сторону лишь голову.
Постой, постой, пусть кровушка еще вытечет, несколько минут у меня еще есть. И лишь увидев, что солнце уже уходит за горизонт, я снова ринулся в атаку.
Я описывал круги вокруг крымчака, держась совсем рядом. Татарин просто устал и ослаб из-за потери крови, и в какой-то момент оказался ко мне правым, незащищенным боком. Тут я и уколол его саблей в грудь. Он еще попытался на последнем издыхании взмахнуть саблей, но рука уже не слушалась – сабля упала на землю, слабо звякнув о мой нож. Татарин секунду еще постоял, закрыв глаза, и рухнул. По тому, как он упал, я понял, что он мертв. Раненый, даже тяжело, падает совсем не так.
Опустившись на землю, я перевел дух. Я тоже здорово устал. Подобрал нож, вытер саблю об одежду убитого, вбросил ее в ножны. Все, отмщение свершилось. И в этот момент стемнело. Успел. Вот только в темноте не видно – куда двигаться. Где та изба, в которой лежит Петр? Решил переночевать здесь. Свистнув, подозвал своего коня.
Перерезал подпругу на убитом коне, снял седло и, отойдя немного в сторону, улегся на пыльную землю, подложив под голову седло. Ничего, мне не привыкать к аскетическим условиям ночлега, лишь бы дождя не было. Поводья своего коня привязал к своей ноге.
Сон сморил сразу же, лишь только я прилег – слишком много событий произошло за один день, слишком много потрачено сил – физических и моральных.
Разбудило меня солнце. Его лучи светили прямо в глаза. Тело ныло, как побитое, но вставать надо было. За неимением воды потер лицо руками, отогнав остатки сна, и поднялся в седло. Через некоторое время впереди показалась обезлюдевшая деревенька и изба с телом Петра.
В сарае я отыскал деревянную лопату и кирку. За околицей было маленькое кладбище, там я и вырыл неглубокую могилу. Обмыв тело Петра, достал из его сумки чистую одежду, переодел, замотал в найденную в избе холстину. Еле донес до могилы – тяжел оказался Петр. Опустил, засыпал, за неимением священника, сам прочитал короткую молитву. Присев у изголовья, достал баклажку с вином, помянул. Скромные получились поминки, но так уж вышло. Жаль Петра. Надежный товарищ и хороший боец был, не раз выручал меня в трудных ситуациях. Трудно будет без него. К новому напарнику придется долго притираться – да и будет ли он, тот напарник? Вот почему так? Был рядом человек – молчаливый, надежный, верный, к нему привыкаешь, а остро ощущаешь, что потерял, когда уже вернуть назад ничего нельзя. Несправедливо. От выпитого на пустой желудок вина слегка развезло. Покачиваясь, я вернулся в избу. Вещи Петра собирать не пришлось, все было в небольшой переметной суме. Ба! Да я же совсем забыл о лошади Петра! Цела ли она, не увели ли ее татары?
Выскочив из избы, я пробежал к конюшне. Цела! Вот он – вороной Петра. Не успели татары забрать, а может быть, уходили после боя второпях, опасаясь, что рядом где-то русские войска. Я засыпал овса в кормушку, напоил коней. Оседлав, погрузил свои и Петра вещи на вороного. Ну, с Богом!
Я ехал не спеша – чего уж теперь торопиться? Враг от Тулы отброшен, ушел на юг, в свое логово. Нескоро оправится эта земля от набега. Где набраться ей смелых землепашцев, способных сеять и жать почти на границе с Диким полем? Вот и ехал я мимо обезлюдевших деревень, мимо неубранных полей ржи, репы, капусты. Сколько добра поклюют птицы, уйдет под снег и сгниет? Сердце кровью обливалось, и не радовали красивые пейзажи вокруг.
Добирался я до Тулы два дня, и за это время никого не видел, только встречали лаем собаки в редких деревнях. Лишь уже недалеко от Тулы, пересекши вброд Упу, наткнулся на конный разъезд. Меня узнали, обступив, стали расспрашивать – где был, что видел? Обрадовав их известием, что татары двинулись на юг, а не пошли грабить маленькие городки, я въехал в город, местами разрушенный, в котором уже хлопотали горожане, добрался до кремля. Найдя воеводу, обстоятельно рассказал об отступлении татар, не умолчал и о потере своего боевого товарища.
– Отдыхай да отъедайся, через седьмицу снова на заставу пойдете – она нам нужна, как никогда, – ответствовал воевода.
Отдыхать так отдыхать, по поговорке – солдат спит, служба идет. Направившись по знакомому адресу постоялого двора, я немало удивился – на месте гостеприимного заведения лежали лишь головешки. М-да, народу в Туле прибавилось, учитывая беженцев и вновь прибывших воинов, а домов стало меньше. Местами выгорели целые кварталы. Жители уже вовсю стучали топорами, ставя новые срубы изб, но это – у кого деньги были. Все стоило денег – как, впрочем, и сейчас.
Уже хотелось кушать, но что-то не мог я вот так, в разрушенном городе, сильно изменившемся, найти даже харчевню. Улицы местами были вообще непроезжими из-за завалов, коими жители пытались сдержать удар конницы. А кое-где валялись бревна от разрушенных домов.
В крепости оставались лишь княжьи дружинники, что прибыли на подмогу. Все же прочие – стрельцы, ополченцы располагались в городе – кто где придется. Воевода положил на горожан тягло – от каждой улицы, с каждого конца одна повозка с возничим и двое мастеровых – для укрепления местами разрушенных стен кремля. Короче – лишних или праздно шатающихся в городе не было. Пока я был в дороге, город очистили от трупов. Своих – отпев, схоронили, а татарские трупы частью сожгли, частью побросали в реку. Были и пленные, но то – забота воеводы да князя.
С трудом, с помощью местных ополченцев удалось встать на постой за медную полушку в день; добавил еще гривенник – и меня покормили вареной курицей, пирогами и вином. Вино татары, как правило, не трогали – Аллах запрещал, потому в подвалах вино сохранилось. Не бог весть какое – яблочное, но и на том спасибо хозяевам.
Через несколько дней по совету знающих людей обменял свои трофеи, что взял у татар, на монеты. После набега в город хлынула толпа маркитантов, менял и прочего шустрого люда, желающего погреть руки. У воинов всегда были трофеи, но куда воину таскать с собой объемистое барахло. Вот здесь-то и возникали из ниоткуда менялы, купцы и прочие разворотливые люди. Скупали трофеи, зачастую за бесценок – одежду, обувь, ковры, лошадей, седла, шатры, украшения.
С обменом я не торопился. Сума с золотыми изделиями невелика, но тяжела и неудобна. Монеты занимали значительно меньше места, и рассчитываться за покупки ими было куда как удобнее.
Сильно торговаться я не стал, хотя меняла – еврейского вида вислоносый мужичок и так причитал, что на мне уж точно прогорит, но поблескивающие глаза и подрагивающие пальцы говорили об обратном.
Во временное жилище вместо пуда золотых изделий я принес горсть золотых и серебряных монет, сел на лавку и задумался. Ну хорошо – серебро можно оставить на жизнь, здесь это основное платежное средство, а золотые монеты куда? С ними ехать в дозор? А если срочно уходить придется? В банк отдать – так где на Руси банки, когда они еще будут?
