История авиации 2002 05 - Журнал История авиации (книги бесплатно TXT) 📗
Дело в том, что запись в тетради должна была быть независимо от повторяемости полётов по этому заданию, и значительный объём записей в рабочей тетради лётчика зачастую отнимал у него время, необходимое для более полного формирования образа полёта на аналитическом этапе формирования лётного умения. Документы, регламентирующие лётную работу этого периода, в свою очередь, содержали значительный объём материала, имеющего отношение к способам реализации правил организации и проведения полётов. Попытки, не фильтруя по приоритетности и степени необходимости, выполнить все требования подобных наставлений неоднократно ставили организаторов боевой подготовки в скандальное положение. Они разрывались между стремлением обязательно выполнить всё предписанное и временем, отпущенным для этой цели, которого явно не хватало и которое приходилось отнимать у лётного состава.
Вот так строилась боевая подготовка советской истребительной авиации. Разница заключалась лишь в том, что если перехватчики в ПВО занимались исключительно отработкой тактики перехвата, то фронтовые истребители из состава ВВС, где ещё довольно долго сохранялись на вооружении машины с пушечным вооружением, в дополнение к этому учились наносить удары по наземным целям и, в частности, по аэродромам (но это уже другая история, которую мы расскажем на страницах «Истории Авиации» в следующий раз. — Прим. авт. и ред.).
7* Такая система фотоконтроля появилась только на истребителях четвёртого поколения МиГ-29 и Су-27, когда по опыту многочисленных локальных конфликтов стало ясно, что далеко не каждая выпущенная УР с ИК ГСН попадает в цель.
8* Как известно, экипажи В-29 полковника Тибетса и майора Суини, сбросивших атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки, действовали самостоятельно и сопровождались только разведчиками погоды.
Многим в конце 50-х — начале 60-х годов казалось, что появление управляемых ракет окончательно похоронило манёвренный бой.
О качестве боевой выучки лётного состава можно было судить по двум фактам: по требованиям к подготовке лётчика, представляемого к присвоению 1 — го класса, и по действиям дежурных сил по самолётам- нарушителям воздушного пространства.
Вся эта идиллия продолжалась до марта 1964 г., когда к вечеру 10- го числа в воздушном пространстве ГДР появился американский разведчик RB-66, на который расчёты наземных РЛС навели два МиГ-19П из состава 33-го и 35-го истребительных авиаполков. Несмотря на то, что истребители этого типа были вооружены тремя 23-мм пушками НР- 23 9*, попасть в цель из бортовой артиллерии ни капитану Ф.М.Зиновьеву из 33-го полка, атаковавшему первым с дистанции 600–500 м, ни капитану В.Г.Иванникову из 35-го, вышедшему в атаку вторым с дистанции 400–300 м, не удалось. При этом непрерывно работавший фотокинопулемёт ФКП-2 у того же капитана Ф.М.Зиновьева периодически фиксировал нахождение цели в обрамлении маркера.
Как показало расследование, после начала атаки сначала первым истребителем, а затем появления второго и третьего (в паре с капитаном В.Г.Иванниковым был поднят его ведомый Б.Сизов) экипаж разведчика явно запаниковал, хотя никаких повреждений, согласно имевшимся кадрам фотокинопулемётов истребителей самолёт-нарушитель не получил. При этом у атаковавшего вторым Бориса Сизова отказала система управления огнём пушек, и пока «на земле» соображали, что делать, дистанция сократилась до 150 м, после чего последовала команда на применение 57-мм НАРов С-5, но у них дистанция взведения взрывателей после выстрела оставляла 130 м, и пока лётчик готовил оружие, расстояние ещё сократилось, после чего Сизову пришлось для выхода в повторную атаку выполнить разворот, завершив который он потерял цель.
Между тем, экипаж разведчика, видя, что дело принимает серьёзный оборот, выпуском щитков уменьшил скорость с одновременной потерей высоты и разворотом на обратный курс (на Запад) 10*. Продолжавший висеть на хвосте у «следопыта» капитан Зиновьев попытался сбить RB-66 огнём из пушек на развороте, но и это нашему лётчику не удалось из-за быстрого пространственного и углового перемещения цели, а также внезапно возросшей скорости сближения.
Точку в этом эпизоде поставил капитан В.Г.Иванников, который после выполнения самолётом-нарушителем разворота вышел на дистанцию 400–300 м и, после того как цель не удалось поразить из пушек, а дистанция сократилась до 150 м, расстрелял вражеский самолёт НАРами С-5. Уже на дистанции 100 — 80 м наш лётчик по условиям безопасности прекратил пуск С-5 и добил цель огнём из пушек.
МиГ-21 (во всяком случае первых модификаций) в большей степени являлись перехватчиками, нежели фронтовыми истребителями, способными бороться за господство в воздухе.
Однако, как поётся в известной песне, «одна снежинка — ещё не снег, одна дождинка — ещё не дождь». Осенью того же года, уже в Закавказье в 982-м ИАПе имел место другой случай. Пилот взлетевшего с аэродрома Вазиани МиГ-21ПФ лётчик 1-го касса капитан Елисеев был вынужден пойти на таран, так как эффективно применить оружие по самолёту-нарушителю не удалось.
Ещё более анекдотичная ситуация имела место в этом же полку несколько позже. Поднятый на перехват турецкого RF-84 МиГ-21ПФ капитана Таратуты был выведен на дальность, с которой радиолокационный прицел «МиГа» захватил цель, о чём пилот и должил по радио. Однако на КП видимо решили перестраховаться и вместо команды на применение оружия, дали лётчику указание подойти к нарушителю на дистанцию, позволяющую визуально определить тип и государственную принадлежность неизвестного самолёта 11*! Сократив дистанцию, капитан Таратута вскоре сообщил, что он ясно видит на самолёте опознавательные знаки турецких ВВС, вот тут и последовала простая команда: «Сбей его»! При этом никто на КП видимо не подумал, что для применения управляемых ракет нужна определённая дальность до цели и скорость. Необходимо было выполнить тактический отворот, затем разгон, и только после повторного обнаружения и захвата цели радиоприцелом, сообщавшим дальность до неё, выполнить пуск ракет. Однако цель приближалась к границе, и времени даже на отставание и последующий разгон уже не оставалось. Уменьшив обороты и, как следствие этого, несколько увеличив дистанцию до цели, капитан Таратута выполнил пуск первой УР Р-ЗС, которая даже не успев захватить цель, «провалилась». Из-за малой скорости, на которой был произведён пуск, в воздухозаборник попали выхлопные газы ракеты, и двигатель встал! Скорость и высота хотя и продолжали уменьшаться, но видимо не настолько быстро, чтобы это внушало тревогу лётчику. Гораздо быстрее возростала дальность до цели, и вскоре сигнализатор в кабине показал, что ГСН второй Р-ЗС «увидела» цель. Таратута не мешкая произвёл пуск, но скорость вполне достаточная для того, чтобы в воздухе держался самолёт оказалась недостаточной для ракеты (иначе говоря, не были соблюдены стартовые условия пуска). В результате, и этот управляемый сна-ряд полетел «как бревно»! Оставшись безоружным, пилот от ВСУ запустил на снижении двигатель и на остатках топлива вернулся на базу.
Времена были ещё достаточно суровые, и в ходе начавшегося разбирательства (грозившего вскоре перерасти в судилище), поначалу предполагалось найти стрелочника в лице лётчика и свалить неудачу на него. Однако в ходе дознания и анализа сарппограмм выяснилось, что капитан Таратута действовал строго по командам наземного КП. Тогда было решено «притянуть к ответу» руководство завода, выпускающего «негодные» управляемые ракеты Р-ЗС. Однако после «высадки» в Тбилиси, где находился штаб Закавказского округа и проводилось разбирательство, «инженерного десанта» быстро выяснилось, что большинство офицеров управления на наземных пунктах системы ПВО, управляющих действиями перехватчиков, не знакомы с правилами применения управляемого ракетного оружия. В результате, разбирательство было «спущено на тормозах», а сам инцидент замят.
