Нетолерантность - Бельский Максим Александрович (читать книги полностью .TXT, .FB2) 📗
О жизни Люки после прихода к власти нацистов можно лишь догадываться, известно лишь, что в 1938 году ей удалось уехать в Голландию. Официальной причиной эмиграции стало замужество: 22 декабря 1938 года она вышла замуж за Вальтера Михеля Попперта из Амстердама.
После оккупации Голландии нацистами молодоженам некоторое время удавалось спокойно жить, поскольку Люка, согласно расовым законам Третьего рейха, являлась полукровкой. Везение закончилось 30 апреля 1943 года: Гертруда и Вальтер Попперт были депортированы в пересыльный лагерь Вестерборк, а оттуда 18 мая 1943 года в Собибор.
Сохранились две открытки Вальтера и Гертруды, отправленные из Собибора, датированные июнем и августом 1943 года (нацисты позволяли обречённым отправлять такие открытки, чтобы замести следы своих преступлений). Из последней следует, что Гертруда ухаживает в лагере за кроликами, а Вальтер работает бригадиром в «лесной команде» по заготовке древесины. Именно благодаря наличию этих открыток удалось установить, что Люка из воспоминаний Александра Печерского на самом деле – Гертруда Попперт. Дальнейшая судьба Люки и её мужа неизвестны, по всей вероятности, они погибли во время восстания.
Её сестре Хильде Шёнборн повезло больше: в феврале 1940 года она вышла замуж в Дортмунде за Эриха Соломона Френкеля, после чего согласно расовым законам они были записаны полукровками первой степени и избежали репрессий, а затем и депортации. После того как мать депортировали, Хильда до конца войны скрывалась в Эинхаузене, потом вернулась в Дортмунд. Её мужу Эриху Френкелю повезло чуть меньше, но он остался жив: после ареста 16 апреля 1944 года он был депортирован в трудовой лагерь на каторжные работы, откуда через год был освобождён американцами. В 1951 году супруги выехали в США, а затем в 1958 году вернулись в Германию.
Налицо явная нестыковка с воспоминаниями Печерского, который писал, что Люка была родом из Гамбурга, была дочерью коммуниста, на вид ей было 18 или 19 лет, с коротко стрижеными каштановыми волосами, много курила. Попала в лагерь из Голландии, вместе с матерью и двумя братьями. Накануне восстания Люка подарила Александру рубашку и попросила надеть её «на счастье», поскольку якобы отец – коммунист носил её словно талисман.
Вероятно, создание подобного образа было необходимо для дуболомов из СМЕРШа, которым могла не понравится правда: Люка вовсе не была дочерью коммуниста (а совсем наоборот) и молоденькой девушкой, а взрослой женщиной, чей муж, Вальтер, был в лагере бригадиром по лесозаготовкам (что вполне естественно, поскольку немецкий был его родным языком и эсэсовцы могли давать ему задания, не боясь быть непонятыми). Вероятно, муж также был активно задействован в восстании. Они оба героически погибли, борясь с врагом, но для чекистов такая связь пленного офицера уже могла потянуть на 58 статью и жестокое наказание.
Впрочем, всё это не более чем мое предположение.
Восстание началось 14 октября около трёх часов дня. Первым ликвидировали унтерштурмфюрера (лейтенанта) СС Эрнста Берга, пришедшего в лагерную портняжную мастерскую, чтобы примерить новый костюм. Его зарубили топором, быстро, но не очень ловко. Впрочем, до того, как он успел закричать и поднять тревогу. Из воспоминаний Печерского: «Эрнст Берг всё время стоял лицом к Шубаеву (вероятно, одному из портных). Тогда (второй портной?) Юзеф повернул немца лицом к двери под предлогом, что так лучше делать примерку. Шубаев мгновенно схватил топор и со всего размаха хватил Берга обухом по голове. Из нее брызнула кровь. Фашист вскрикнул и зашатался. Лошадь (вероятно, стоявшая во дворе), услышав крик хозяина, шарахнулась от мастерской. Если бы она побежала по лагерю, то это могло сорвать все наши планы. К счастью, один из лагерников успел схватить лошадь под уздцы. Вторым ударом Шубаева Берг был добит. Труп его бросили под койку в мастерской и закидали вещами. Залитый кровью пол в мастерской быстро засыпали приготовленным заранее песком. Шубаев схватил пистолет Берга и принес его ко мне. Я обнял его».
Ровно через час в сапожной мастерской зарубили ещё одного эсэсовца по фамилии Гедтингер, а затем с небольшим перерывом ликвидировали ещё четверых палачей. Повредили связь. К половине пятого было убито уже десять унтер – офицеров СС. Восставшими было захвачено 11 пистолетов и автомат, которые добавили к заготовленным заранее винтовкам, захваченным в слесарных мастерских (находившихся там в ремонте).
Без пятнадцати пять участвующий в заговоре капо Бжецкий подал свистком знак для всеобщего построения на лагерном плацу. Затем события стали развиваться стремительно: «Во двор вошел начальник караула – немец из Поволжья – и стал ругаться. Он положил руку на кобуру, но не успел выхватить пистолета, как несколько топоров опустилось на его голову. Женщины заволновались (поскольку далеко не все из 550 заключенных были посвящены в заговор). В этот момент к нам приближалась колонна из второго лагеря. Нельзя было терять ни секунды. Я крикнул: «Товарищи! К воротам!» Все ринулись вперед. Сначала побежали к оружейному складу. Оставшиеся в живых немецкие офицеры попытались преградить дорогу толпе, открыв огонь из автоматов, но поднять общую тревогу они не успели. Некоторые стали перерезать проволоку возле офицерского домика. Остальные кинулись к центральным воротам. Сняв часового, побежали в лес, отстреливаясь на ходу из захваченных у убитых немцев пистолетов и винтовок. Те, у кого не было оружия, засыпали глаза фашистов песком, бросали в них камни. Группа, бежавшая из второго лагеря во главе с Борисом, бросилась влево от центральных ворот. Им пришлось преодолевать заминированное поле, и здесь многие погибли. Я покинул лагерь одним из последних, только тогда, когда убедился, что все уходят из него».
Известно, что из 550 заключённых лишь 340 человек смогли скрыться в окружающих лесах, остальные погибли при побеге либо не смогли бежать и были уничтожены гитлеровцами. Спаслись, однако, далеко не все: нацисты немедленно организовали погоню, в ходе которой были пойманы и расстреляны 170 человек. Ещё 90 беглецов было выдано на расправу гитлеровцам местными жителями, всех их также убили. Местные жители получили награду за предательство. Я часто думаю о Константине Паустовском, который написал в своей книге «Начало неведомого века» такие слова: «Сила человеческой совести всё же так велика, что никогда нельзя окончательно терять в нее веру». Был ли он прав? Быть может, человеческая совесть – это удел немногих? Ведь если сравнить горстку праведников мира, спасавших евреев из лап гитлеровцев, с огромной армией коллаборационистов, то ответ на этот вопрос очевиден…
Сам Печерский находился во главе группы из восьми основных русскоязычных участников восстания, в которую вошли, по его словам, «Шубаев, Цыбульский, Аркадий Вайспапир, Михаил Ицкович, Семен Мазуркевич и еще трое». Их спасло то, что они практически безостановочно двигались на восток и уже через три дня непрерывной гонки перешли через брод реку Буг, оказавшись на советской территории, оккупированной нацистами. Из воспоминаний Печерского: «В ночь на 20 октября мы вступили на землю Белоруссии. 22 октября мы встретили недалеко от Бреста партизан из отряда имени Ворошилова. А 23 октября мы уже получили первое боевое задание». Итак, 22 октября 1943 года Александр Печерский с другими бывшими узниками вступил в партизанский отряд имени Щорса. Здесь он стал подрывником и пускал под откос вражеские эшелоны (как минимум два) и уничтожал коммуникации.
Летом 1944 года началось освобождение регулярными частями Красной армии временно оккупированной советской территории. Партизанский отряд влился в состав Красной армии, но Печерский был немедленно арестован офицерами особого отдела. Сдача в плен жестоко каралась, и ни еврейское происхождение (поскольку всем было хорошо известно, что нацисты евреев сразу уничтожают и ни о каком сотрудничестве с ними не могло быть и речи), ни пребывание в лагере смерти, ни героизм, проявленный в партизанском отряде, не спасли Печерского. За сдачу в плен его не восстановили в звании, а направили в 15‑й штурмовой стрелковый батальон, другими словами – в штрафбат, «смывать кровью» пребывание в плену. Печерскому снова «повезло»: участвуя в тяжелых боях за город Бауcк 20 августа 1944 года, он был тяжело ранен в бедро осколком мины.
