Месть еврея - Рочестер Вера И. (читаем книги онлайн без регистрации txt) 📗
С пылающим лицом она села за стол и дрожащей рукой написала:
«Если вы желаете увидеться с Джеммой, то можете ее встретить завтра в 11 часов на английском катке».
Она написала адрес, данный ей Раулем, затем позвала Лизхен проводить ее к одной бедной старушке, которой иногда помогала. Минут десять спустя они вышли из дома, и Руфи удалось незаметно опустить письмо в почтовый ящик. На следующий день она отправилась на место свидания. Так как было еще очень рано, на катке было немного народа, то она тотчас же заметила Рауля среди катающихся. С пламенным и сияющим взглядом поспешил он ей навстречу.
— Прелесть моя,— прошептал Рауль, скользя с ней по льду.— Как благодарить вас, что вы пришли? Под любопытными взглядами всех присутствующих это невозможно, потому я приготовил записку, в которой предлагаю план наших свиданий без свидетелей. Уроните муфту и, поднимая ее, я украдкой положу в нее записку. Если план будет вами одобрен, то завтра я буду у ваших ног.
Воротясь домой, Руфь нетерпеливо открыла письмо и прочла следующее:
«Дорогая моя, для нас обоих, но особенно для вашего инкогнито, которое я клянусь еще раз, я всегда буду свято чтить, необходимо, чтобы наши свидания были покрыты непроницаемой тайной. Поэтому я прошу вас согласиться на следующий план. У меня в предместье есть дом, а в нем живут всего два человека, вполне мне преданные, которые будут молчать, как могила. Послезавтра один из них, Николай Петесу, в карете будет ждать вас около двух часов на углу Соборной улицы, на которую есть выход из магазина «Мудрая бережливость». Вы подъедете с другой стороны магазина, оставите там своего слугу и пройдете этим длинным базаром в указанную улицу. На Николае будет черная ливрея с черной кокардой. Когда вы будете проходить мимо него, он скажет «Мадам Джемма», а вы ответите «Пунцовая роза», затем садитесь спокойно в карету, и она привезет вас к дому, где вас встретит тот, кто жаждет быть снова у ваших ног».
Руфь тщательно сожгла опасное послание, решаясь в точности последовать всем предписаниям князя. В назначенный день она отправилась в магазин, где, впрочем,- постоянно делала покупки и, пройдя его насквозь, вышла на означенную улицу. Никто не обратил внимания на молодую женщину в простом, черном туалете, которая прежде чем выйти из магазина покрыла голову густой вуалью. Несколько минут спустя карета быстро мчала ее к месту свидания.
Смутное чувство страстного ожидания и угрызения совести волновали сердце Руфи. Любопытным и встревоженным взглядом осматривала она дорогу, по которой ее везли. Миновав людные улицы, карета выехала в предместье. Вскоре показалась высокая ограда, из-за которой виднелись оголенные деревья сада и узкий фасад старого невзрачного дома с закрытыми ставнями. Карета въехала в ворота и остановилась на довольно обширном вымощенном дворе, где в стороне уже стояла другая карета.
Провожатый Руфи соскочил с козел и отворил дверцу; в ту же минуту распахнулась дверь дома и приличный щеголеватый человек средних лет поспешно подошел к молодой женщине, помог ей выйти из кареты и подняться по довольно узкой лестнице, но устланной ковром и украшенной цветами. Сияющий от счастья Рауль вышел ей навстречу, снял с нее шубу и сказал, целуя ей руку:
— Благодарю, что вы приехали. Но, дорогая моя, вы совсем замерзли. Прежде всего вы должны подкрепить ваши силы. Гильберт, завтрак готов, я надеюсь.
— Сейчас подам, ваша светлость,— ответил слуга, уходя.
С любопытством и удивлением рассматривала Руфь прелестную комнату, куда ввел ее князь. Атласные обои, мебель, картины — все здесь дышало изысканным комфортом. С одной стороны комната эта выходила в столовую с фарфоровым панно, с другой стороны — в будуар и спальню, обитую китайской шелковой материей пунцового цвета; оттуда виднелся только туалетный стол, украшенный кружевами, и возвышающееся на нем зеркало, которое поддерживали амуры. Тяжелые гардины закрывали окна, но множество свечей в канделябрах заливали светом всю комнату.
Гильберт вошел доложить, что шоколад подан, но ни Рауль, ни Руфь не заметили, как пытливо он всматривался в молодую женщину.
— Вы уверены, Рауль, в скромности этих двух людей? — спросила Руфь, садясь за стол.
— Как в своей собственной,— ответил князь.— Гильберт Петесу и брат его Николай, люди хорошо выдрессированные судьбой. Вследствие различных несчастий они лишились состояния, и я даю им возможность поправить их дела, а они слепо мне преданы.
За этим первым свиданием следовала целая серия других, устраиваемых с одинаковой осторожностью и всегда страстно ожидаемых обоими любовниками. Рауль был без ума от своей прекрасной незнакомки, а Руфь в полном упоении жила лишь этой любовью, в которой воплотились, наконец, все чувства ее пылкой и страстной души, так долго сдерживаемые холодностью супружеской жизни.
Таким образом, прошло около трех месяцев. Самуил все еще был в отсутствии, и в редких своих письмах к жене говорил, что не может еще определить времени возвращения. Руфь, не питавшая к мужу ничего, кроме злобы и отвращения, желала, чтобы отсутствие его продлилось как можно дольше. Возвращение Самуила, который стеснит ее свободу, пугало ее, так как жить без Рауля и вне согревающей атмосферы его любви казалось ей хуже смерти.
Однажды, садясь в карету, она выронила из рук мешочек и указала на него Гильберту, запиравшему дверцу, прося его поднять. В эту минуту какой-то человек, проходивший мимо и закутанный в толстое кашне, вздрогнул, остановился и удивленно взглянул в карету.
Ни Руфь, ни ее провожатый ничего не заметили, а между тем прохожий, оказавшийся ни кем иным, как Иозефом Леви, управляющим делами Самуила, прошептал, покачивая головой:
— Голосом и фигурой эта дама похожа на жену патрона. Гм! Надо проследить за ней. Мне уже давно казалось, что она выезжает слишком часто.
С этого дня установилось тайное строгое наблюдение за молодой женщиной. С хитростью и терпением, характерными для еврейской настойчивости, следил Леви за Руфью и узнал, что она открыто оставляла свой экипаж у какого-нибудь пассажа или проходного магазина и, выйдя из магазина в проходную улицу, садилась в чужую карету и уезжала в таинственный, уединенный дом, где оставалась, когда час, когда два. Случай помог Леви разузнать дело и усилил его рвение. Однажды он пошел в театр взять билет для жены и дочери, а так как у кассы была непроходимая толпа, то Леви стал к стене, ожидая момента, когда можно будет протиснуться. Бросив вокруг себя пытливый взгляд, он заметил молодого человека, сопровождавшего Руфь в ее таинственных поездках и который в эту минуту тихо говорил с офицером, стоявшим спиной к Леви. Весьма заинтригованный, он приблизился и уловил слова: «Скажите Джемме...» Но его удивление достигло крайнего предела, когда в офицере он узнал князя Орохая, человека, которого он смертельно ненавидел со дня смерти своего маленького Боруха, так как считал его виновником гибели несчастного ребенка.
Подстрекаемый чувством мести и надеждой возбудить гнев Самуила против проклятого гоя, Леви усилил свое рвение. Вскоре все нити интриги были у него в руках, и он с лихорадочным нетерпением ожидал возвращения банкира. Но прошел еще месяц, а Самуил все не ехал, и мстительный старик стал бояться, чтобы увлечение князя не охладело, что лишило бы его возможности мстить за неимением доказательств. Известие, принесенное Лизхен в людскую, что баронесса беременна, заставило его решиться, и он уехал в Париж.
Самуил занимал в одном из лучших отелей великолепную квартиру, где принимал избранное общество финансистов и посетителей, продолжая откладывать неприятный для него момент своего возвращения. В этой обстановке, вдали от тягостного стеснения, которое он ощущал у себя в доме, ему легче дышалось. Одно, что побуждало его вернуться, хотя в это трудно было поверить, был ребенок, в жилах которого не было ни капли его крови, с чертами лица его соперника, ребенок, которого он любил страстно. В этом чувстве была доля горечи и ревности, так что подчас ему тяжело было видеть, когда Руфь ласкала мальчика.
