Шепчущие - Коннолли Джон (книги регистрация онлайн бесплатно TXT, FB2) 📗
– Я пытался. Не могу. Не знаю, как.
Замолчал. Посерьезнел. С усилием сглотнул. Даже там, наверху, она ощутила его страх.
– Нет, – твердо сказал Джоэл. – Нет. Я не стану это делать. – Он покачал головой. – Нет. Пожалуйста. Не буду. Не проси. Ты не можешь просить об этом.
Он зажал ладонями уши, чтобы не слышать голос, который говорил только с ним. Поднялся.
– Оставь меня в покое. Прекрати. – Он уже почти кричал. – Перестань шептать. Перестань.
Он бросился вверх по ступенькам.
– Оставь меня в покое. – Она поняла по голосу, что он плачет. – Прекрати. Прекрати. Хватит.
Карен проскользнула в спальню и юркнула под простыню за секунду до того, как Джоэл открыл дверь и вошел в комнату. Он сделал это так шумно, что она не могла не отреагировать, но постаралась изобразить удивление.
– Милый? Ты в порядке? – сонно спросила Карен, отрывая голову от подушки.
Он не ответил.
– Джоэл? Что случилось?
Он шагнул к ней, и она испугалась. Он опустился на край кровати, коснулся рукой ее волос.
– Прости, что ударил. Но я никогда не сделаю тебе ничего плохого. По-настоящему плохого. – Живот скрутило, и она испугалась, что не добежит до туалета. По-настоящему плохого… Как будто давать оплеуху время от времени – это нормально, но только за дело, только когда не в меру любопытная сучка начинает задавать неположенные вопросы или развлекает сыщиков в кухне. Только тогда. И наказание должно соответствовать преступлению. А потом она может раздвинуть ноги, и они помирятся, и все будет хорошо, потому что он любит ее, и это именно то, что делают люди, когда любят друг друга.
– Когда я ударил тебя, – продолжал Джоэл, – это был не я. Это было что-то другое. Как будто я стал марионеткой, и кто-то дергал за ниточку. Я не хочу обижать тебя. Я люблю тебя.
– Знаю, – ответила Карен, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал. Получилось только наполовину. – Милый, в чем дело?
Он прислонился к ней, и она почувствовала, как по его щеке текут слезы. Она обняла его.
– Мне приснился плохой сон. – Ей показалось, что она слышит в нем того маленького мальчика. Она посмотрела вниз и увидела, что он смотрит на нее. Смотрит расчетливо, недоверчиво и как будто даже с затаенной усмешкой, словно они оба ведут здесь какую-то игру, но только он знает правила. Это длилось мгновение, а потом глаза закрылись, и он уткнулся лицом в ее груди. А она крепко обняла его, хотя больше всего ей хотелось оттолкнуть, убежать из этого дома и никогда, никогда не возвращаться.
Стресс разрушает мозг – вот чего они не понимали на родине, не понимали те, кто не был здесь. Даже армия этого не понимала, а когда поняла, было слишком поздно. Возьми небольшой отпуск, говорили они. Побудь с семьей. Побалуйся с подружкой. Займи себя чем-нибудь. Найди работу, войди в нормальную колею.
Но он не смог бы сделать это, даже если бы ноги не заканчивались ниже колен, потому что стресс как яд, токсин, который проникает в организм, но затрагивает только один жизненно важный орган – мозг. Он помнил, как в тринадцать лет угодил в автоаварию на шоссе 1 незадолго до смерти отца. Катастрофы не было. Грузовик проскочил на красный свет, и удар пришелся со стороны пассажирской двери. Он сидел сзади, со стороны водителя. Чистая удача: на том участке дороги было агентство по продаже автомобилей, и около него в хорошую погоду всегда стояли клевые машины. Ему нравилось смотреть на них, представлять себя за рулем самых лучших. Если бы не это, он сидел бы на другой стороне и разговаривал бы с отцом, и кто знает, чем бы все тогда закончилось. Потом, когда тягач ушел и полицейские из Скарборо отвезли их домой, он вдруг побледнел, затрясся и его вырвало.
Вот что делает стресс. Он превращает тебя в больного физически и душевно. А если стрессовые ситуации повторяются изо дня в день, а промежутки между ними заполнены часами скуки, игрой в карты, едой, сном или сочинением короткого письма домой, в котором ты сообщаешь родным и близким, что пока еще жив, но конца не видно, потому что вас снова задержали, вот тогда нейроны летят к чертям, и мозг начинает монтировать схему заново, меняя режим работы. Отростки нервных клеток в гиппокампе, имеющие отношение к обучаемости и долгосрочной памяти, начинают разрушаться. Изменяется работа мозжечковой миндалины, отвечающей за социальное поведение и эмоциональную память. Также происходят изменения в префронтальной коре, которая отвечает за чувства страха и сожаления и дает нам возможность различать реальное и нереальное. Подобная изношенность и изменения наблюдаются у шизофреников, социопатов, наркоманов и заключенных, отбывающих длительный срок. Ты превращаешься в отбросы, и это не твоя вина, потому что ничего плохого ты не сделал. Ты просто исполнял свой долг.
Во времена Гражданской войны это называли кардионеврозом. Для солдат Первой мировой придумали нервное истощение, для тех, кто воевал во Второй мировой – боевую психотравму, или военный невроз. Потом это стало вьетнамским синдромом, а сейчас – боевым посттравматическим стрессом. Интересно, было ли какое-то определение у римлян и греков. Вернувшись домой, он прочитал «Илиаду», отчасти потому, что хотел понять войну через литературу. В горе Ахиллеса по павшему другу Патроклу и в прорвашемся в связи с этим гневе он видел собственное горе по погибшим товарищам и прежде всего по Дэмиену.
Они уходят, а ты остаешься один в таком состоянии. Эмоции больше не контролируются. Ты сам себя не контролируешь. Ты – депрессивный параноик, отрезанный от тех, кто тебе дорог. Ты как будто все еще на войне. По ночам воюешь с простынями. Отдаляешься от любимых, и они уходят от тебя.
И может быть – только может быть, – ты начинаешь верить в призраков, в демонов, говорящих с тобой из ларцов, и если невозможно дать им то, чего они требуют, если ты не в состоянии удовлетворить их желания, они наказывают за это и обращают тебя против тебя же самого.
И может быть – только может быть, – это саморазрушение принесет облегчение.
Глава 18
Ирод прибыл в Портленд поездом в 11.30 с черным кожаным саквояжем, старым, но еще целым, что свидетельствовало о качестве производства. Он не питал отвращения к самолетам и редко возил с собой что-то, что могло бы вызвать проблемы во время проверки багажа при посадке, но предпочитал ездить поездом. Это напоминало ему эпоху более цивилизованную, когда жизнь шла медленнее, и у людей было больше времени на приятные мелочи. Кроме того, при его болезненном состоянии поездка за рулем на большое расстояние не только становилась неудобством и тяжким бременем, но и несла в себе потенциальную опасность, поскольку принимаемые для облегчения боли лекарства вызывали сонливость. К несчастью, теперь эта проблема отошла на второй план: он уменьшил дозу, чтобы сохранять ясность мысли, и, как следствие, боль усилилась. В поезде можно встать и пройтись по вагону, посидеть в ресторане со стаканчиком, отвлечься от страданий. На Пенсильванском железнодорожном вокзале он сел в тихий вагон и, когда поезд вырвался из-под земли навстречу рассеянному в тумане солнечному свету, встретил утро довольной улыбкой. Рот его прикрывала синяя хирургическая маска, привлекшая лишь пару взглядов у проходивших мимо пассажиров.
Присутствие Капитана он ощутил сразу после того, как Манхэттен скрылся из виду. Капитан сидел через проход, и Ирод видел только его отражение в оконном стекле, да и то частично – расплывчатое пятно, движущаяся фигура, захваченная объективом, когда все вокруг замерло. Ироду было легче смотреть на отражение, чем непосредственно на него.
Капитан вырядился клоуном. Про него можно говорить всякое, подумал Ирод, но к старым, проверенным вещам он питал определенную слабость. Пиджак в красную и белую полоску и маленький котелок, из-под которого торчали рыжие растрепанные космы парика. В искусственных волосах запуталась паутина, и Ироду даже показалось, что в них, если присмотреться, можно обнаружить ползающих пауков. Руки лежали на подлокотниках, почти полностью скрытые засаленными белыми перчатками, и лишь острые, с черной полоской грязи ногти виднелись сквозь порванную материю на пальцах. Указательный палец правой руки ритмично постукивал по подлокотнику, медленно поднимаясь и опускаясь, как некое заведенное механическое устройство. Лицо Капитана было раскрашено белым, большой красный рот неодобрительно кривился. На щеках темнели пятна пудры, пустые глазницы густо подведены черной тушью. Капитан смотрел прямо перед собой, и только палец нарушал картину полной неподвижности.
