Любовники смерти - Коннолли Джон (книги полные версии бесплатно без регистрации txt, fb2) 📗
В Герритсене Каролине было хорошо: она жила у моря, рядом с пляжем Кидди-бич, открытом только для местных жителей. Возможно, она даже представляла, как играет на песочке со своим ребенком, в летние дни обедает под навесами на пляже, слушая музыкантов на сцене, а в День поминовения смотрит парад. Но если она и представляла такое будущее для себя и еще не рожденного ребенка, то никогда об этом не говорила. Может быть, она боялась сглазить, произнося желание вслух, а может быть, – и это сказала миссис Галлахер своему сыну по телефону, когда он однажды позвонил справиться о девушке, – она вообще не видела для себя никакого будущего.
– Она милая девушка, – сказала миссис Галлахер, – тихая и почтительная. Не курит и не пьет, и это хорошо. Но когда я пытаюсь заговорить с ней о ее планах, когда родится малыш, она только улыбается и меняет тему. И это не счастливая улыбка, Джимми. Она все время грустит. И более того – она напугана. Я слышу, как она кричит во сне. Ради бога, Джимми, почему эти люди преследуют ее? С виду она мухи не обидит.
Но у Джимми Галлахера не было ответа, как и у Уилла Паркера. Впрочем, у Уилла были свои проблемы.
Его жена снова забеременела.
Он смотрел, как она расцветает по мере того, как подходил срок. Несмотря на перенесенные выкидыши, она говорила, что на этот раз чувствует себя по-другому. Дома он качал ее на кресле у окна кухни, тихо напевая, а она прижимала правую руку к животу. Она могла оставаться в этом положении часами, глядя, как мимо несутся по небу облака, а в саду кружатся опадающие листья, по мере того как зима вступала в свои права. Это почти что забавно, думалось ему. Он переспал с Каролиной Карр три или четыре раза, и она забеременела. А теперь жена после стольких выкидышей уже семь месяцев вынашивает их ребенка. Она выглядела так, будто из нее исходит сияние. Он никогда не видел ее такой счастливой, такой внутренне удовлетворенной. Он знал, что она чувствует вину за прошлые неудачи. Ее тело подводило ее. Оно не делало того, что ему полагалось делать. Оно не было достаточно сильным. А теперь, наконец, она получила то, чего хотела, чего они оба так долго желали.
И это его мучило. Он ждал второго ребенка от другой женщины, и сознание своей измены терзало его. Каролина сказала ему, что ей от него ничего не нужно, кроме того, чтобы он защитил ее до той поры, когда родится малыш.
– А потом?
Но, как и в случае с матерью Джимми Галлахера, она уходила от ответа на этот вопрос.
– Посмотрим, – говорила она и отворачивалась.
Ее ребенок должен был родиться месяцем раньше, чем у его жены. Оба будут его детьми, и все же он знал, что ему придется одного бросить, если хочет сохранить брак – а он хотел, больше всего хотел этого, – и тогда он не сможет стать частью жизни своего первенца. Он даже не был уверен, что сможет предложить ему что-либо сверх минимальной финансовой поддержки со своим-то жалованьем полицейского, несмотря на заявления Каролины, что ей не нужны его деньги…
И все же он не хотел, чтобы этот его ребенок просто так исчез. Несмотря на свои слабости, он был порядочным человеком. Раньше он никогда не изменял жене и чувствовал свою вину за то, что спал с Каролиной, и эта боль была так сильна, что он терял почву под ногами. Больше чем когда-либо ему хотелось признаться, но как-то вечером за пивом у Кэла после дежурства Джимми Галлахер убедил его не делать этого.
– Ты с ума сошел? – сказал Джимми. – Твоя жена беременна. Она вынашивает ребенка, которого вы оба так желали столько лет. После всего случившегося у тебя может не быть другого шанса. Кроме того, потрясение может повлиять на нее и сломить, а вместе с ней и ваш брак. Твоя жизнь – это твои поступки. Каролина говорит, что не хочет, чтобы ты участвовал в жизни ее ребенка. Она не хочет твоих денег и не хочет твоей заботы. Большинство мужчин в твоей ситуации были бы счастливы этим. Если ты не рад, то эта утрата – расплата за твои грехи и цена за сохранение брака. Ты меня слышишь?
И Уилл согласился, понимая, что Джимми прав.
– Ты должен кое-что понять, – сказал Джимми. – Твой старик был порядочным, верным и храбрым человеком, но он был человеком. Он совершил ошибку и пытался найти способ жить с этим, жить и поступать правильно по отношению ко всем, но это было невозможно, и понимание этого разрывало его на части.
Одна свеча зашипела, собираясь погаснуть. Джимми встал, чтобы заменить ее, а потом, помолчав, сказал:
– Если хочешь, я могу включить свет.
Я покачал головой и сказал, что мне нравятся свечи.
– Так я и думал, – сказал он. – Почему-то не кажется правильным рассказывать такие истории при ярком свете. Это история не для яркого света.
Он зажег новую свечу и, снова усевшись, продолжил рассказ.
По просьбе Эпштейна ему устроили встречу с Каролиной. Она состоялась в задней комнате еврейской булочной в Мидвуде. Джимми и Уилл привезли Каролину тайно под покровом ночи, к этому времени она была уже на сносях и кое-как улеглась под несколькими пальто на заднем сиденье «Эльдорадо» миссис Галлахер. Двух мужчин не посвятили в то, что произошло между раввином и Каролиной, хотя те провели вместе больше часа. Когда они закончили, Эпштейн поговорил с Уиллом и спросил его о мерах, принятых в отношении родов Каролины. Джимми никогда раньше не слышал такой формулировки и встревожился, когда ему объяснили. Уилл дал Эпштейну фамилию акушера и название больницы, где Каролина собиралась рожать, а раввин сказал ему, что будут приняты альтернативные меры.
Через связи Эпштейна для Каролины нашли место в частной клинике в самом Герритсен-Бич, близ школы № 277, на другом берегу залива, напротив дома миссис Галлахер. Джимми всегда знал, что там есть клиника и что она оказывает услуги тем, для кого деньги не проблема, но не знал, что за ее дверьми рожают детей. Позже он узнал, что обычно такого и не бывает, но по просьбе Эпштейна сделали исключение. Джимми предложил одолжить Уиллу денег, чтобы покрыть часть медицинских расходов, и тот согласился при условии, что они оговорят строгий график выплат с процентами.
В тот день, когда у Каролины отошли воды, миссис Галлахер позвонила в участок и оставила сообщение для Джимми с просьбой позвонить ей, как только сможет. Джимми и Уилл были на дежурстве с восьми до четырех и, получив сообщение, вместе поехали в клинику. Уилл позвонил жене, собираясь сказать ей, что им с Джимми нужно кое в чем помочь миссис Галлахер, и в этой лжи была крупинка правды, но жены не было дома, и звонок остался без ответа.
Когда они приехали в клинику, в регистратуре им сказали:
– Она в восьмой палате, но вам туда нельзя. Дальше по коридору, налево, есть помещение с кофе и печеньем, где можно подождать. Кто из вас отец?
– Я отец, – сказал Уилл. Эти слова прозвучали странно в его устах.
– Ну, мы вам сообщим, когда все закончится. Начались схватки, но она не родит еще часа два. Я попрошу доктора поговорить с вами, и, может быть, он разрешит вам побыть с ней несколько минут. Можете идти. – Девушка сделала руками быстрый жест, который, наверное, демонстрировала тысячам бесполезных мужчин, настоятельно просивших или пытавшихся скандалить в ее отделении, где им было нечего делать.
– Не беспокойтесь, – добавила она, когда Уилл и Джимми отказались так долго ждать, – она там не одна. С ней приехала ее подруга, пожилая дама, а всего несколько минут назад к ней зашла ее сестра.
Оба полицейских окаменели.
– Сестра? – переспросил Уилл.
– Да, ее сестра. – Служащая взглянула на лицо Уилла и мгновенно заняла оборону: – У нее было удостоверение личности, водительские права. Та же фамилия – Карр.
Но Уилл и Джимми уже бросились по коридору – направо, а не налево.
– Эй, я же вам сказала, вам туда нельзя, – кричала вслед девушка из регистратуры, но, увидев, что они не обращают внимания, по телефону вызвала охрану.
