Жонкиль - Робинс Дениз (книга жизни TXT) 📗

Оставшись наедине с Роландом, Жонкиль опустилась на колени у его изголовья. Те минуты, которые прошли до прихода врача и Микки Поллингтон в ответ на вызов Поппи, показались ей часами. Теперь она страдала больше, чем во все предыдущие месяцы переживаний и боли, потому что пришла к нему, а он не узнал ее. Она была с ним, но не могла облегчить его страданий. Беспрестанно крутясь и ворочаясь в постели, он звал ее, бормотал что-то о ней, смеялся и рыдал попеременно, и ее сердце превращалось в сплошную кровоточащую рану от жалости и любви к нему.

— Роланд, Роланд, мой дорогой! — повторяла она снова и снова.

Но он не отвечал ей и продолжал жалобно звать ее. И когда она наклонилась и поцеловала его сухие потрескавшиеся губы, он даже не почувствовал, что он получил поцелуй, за который совсем недавно был готов отдать полжизни.

Врач и миссис Поллингтон прибыли почти одновременно. Поппи впустила их и провела в спальню Роланда. Микки нашла бледную, обезумевшую Жонкиль, ожидающую ее на коленях у изголовья очень больного Роланда.

— Микки, Микки, что мы можем сделать? — воскликнула Жонкиль, протягивая к ней руку. — Мы должны спасти его. Он не может оставаться здесь.

Микки обняла Жонкиль и помогла ей встать на ноги. Она была готова к чему-то драматическому, когда неслась сюда в машине, но не к такому страданию и горю, которые, казалось, до предела заполняли эту темную, холодную, безобразную спальню. Но она ясно видела, что не время проявлять сочувствие или быть сентиментальной. Жонкиль была на пределе сил, а Роланд серьезно болен. Микки заговорила очень твердо:

— Ну-ну, моя дорогая, возьми себя в руки. Давай все обдумаем. Если врач разрешит, мы завернем Роланда в одеяло и отвезем в лечебницу в Уэст-Энде. Это лучшее, что можно сделать. Если его можно трогать.

Жонкиль уцепилась за это предложение.

— Да, давай перевезем его. Не надо жалеть денег, ты знаешь, у меня есть деньги.

— Маленькая идиотка, — сказала Микки. — Если бы у тебя не было — у меня есть, а вы оба мои друзья, поэтому зачем беспокоиться об этом. Вы оба были дураками, и вот теперь расплачиваетесь за это.

— Да, — сказала Жонкиль с чувством. — Я знаю.

— Возьми себя в руки, моя девочка, — сказала Микки; она была энергична и деловита, но взгляд ее ясных красивых глаз был нежным и мягким. — Сейчас ты должна проявить мужество. Послушаем, что скажет врач.

Врач — усталый, заваленный работой врач страховой кассы, сразу понял, что это не обычный случай; и хотя пациент живет в бедности в дешевой меблированной комнате, у него очень хорошо одетые друзья и родственники. Он почтительно заговорил с миссис Поллингтон:

— Сегодня мистера Чартера нельзя трогать. Мы должны сбить температуру, и уж потом можно будет перевезти его. Но это не раньше завтрашнего утра.

— Очень хорошо, — сказала Микки. — Я позвоню доктору Бойд-Стьюарту, своему приятелю, и попрошу его все устроить и прислать сюда немедленно медицинскую сестру, которая бы присмотрела за мистером Чартером до того, как мы его перевезем.

Бедный усталый врач страхкассы склонился перед Микки. Доктор Бойд-Стьюарт был одним из светил Харли Стрит.

— Это было бы отлично, — сказал он.

Микки повернулась к Жонкиль.

— Я еду прямо на Харли Стрит и сама повидаю Джона Бонд-Стьюарта, — сказала она. — Я вернусь и привезу с собой медицинскую сестру.

Губы Жонкиль задрожали, но она постаралась улыбнуться. Все это время ее сердце болезненно колотилось, а глаза не отрывались от беспокойной, мечущейся фигуры на кровати.

— Спасибо, Микки, ты прелесть, — сказала она. — Мы должны спасти его!

— Конечно, мы спасем его.

— Пожалуйста, попросите доктора Бойд-Стьюарта приехать, если вы хотите знать его мнение, — вставил врач, который подошел к Роланду и приложил палец к его горячему тонкому запястью.

— Да, пожалуйста, Микки, постарайся, — взмолилась Жонкиль.

— Попробую. Джон — прелесть, и если кто и может вытащить Роланда, так это он, — сказала Микки.

— Встряхнись, детка, — добавила она, сжимая руку Жонкиль. — Я ненадолго.

Она исчезла, оставив после себя слабый, неуловимый аромат духов. Вместе с ней, казалось, исчезло и мужество бедной Жонкиль. Она жалобно повернулась к Поппи, которая держалась в тени.

— Поппи, — сказала она. — Бедная Поппи, ты тоже любишь его...

Поппи ответила хрипло, отрывисто:

— Это не имеет значения. Ничего не имеет значения, лишь бы он поправился.

— Кто эта Жонкиль, которую он все время зовет? — спросил врач, все еще стоявший около Роланда.

Жонкиль подавила слезы. Ее щеки горели.

— Это я, его жена, — сказала она.

— Он может успокоиться, если узнает вас. Постарайтесь, чтобы он понял, что вы здесь, миссис Чартер.

Никогда прежде сердце Жонкиль не отзывалось более горячо, более страстно на это обращение. Миссис Чартер! Да, она жена Роланда, и она любит его, любит его... Все, что случилось в прошлом, было вычеркнуто из памяти. Он должен узнать ее, должен знать, что она хочет простить и забыть.

Она забыла, что доктор и Поппи Хендерсон смотрят на нее. Ничто не имело значения, кроме Роланда. Она села на край кровати и заключила его в свои объятия, прижала его голову к своей груди, приложила свою прохладную щеку к его лицу, и произносила его имя снова и снова.

— Роланд, Роланд, мой дорогой, мой единственный, — шептала она. — О, Роланд, дорогой, поговори со мной, это Жонкиль, Жонкиль. Я никогда не покину тебя снова, никогда, Роланд. О, послушай меня, дорогой, поговори со мной, пожалуйста.

Роланд прекратил стонать и метаться и какое-то время лежал совершенно спокойно. Взгляд его тусклых голубых глаз стал более осмысленным.

Она сжала его в своих объятиях, слезы текли по ее щекам.

— Роланд, мой дорогой! — шептала она.

Он тяжело вздохнул. Очень слабая улыбка появилась на его губах, и она уловила чуть слышный шепот:

— Жонкиль, ты! Я что, умер? И попал в рай?

Затем его тяжелые веки закрылись, голова склонилась на ее плечо. Она в страхе посмотрела на него, потом на доктора.

— С ним все в порядке? Он ведь не умер, нет? — спросила она, запинаясь.

Доктор, слушая пульс Роланда, улыбнулся ей успокаивающе.

— Конечно, нет, миссис Чартер. Я думаю, вы добились того, что требовалось, — сказал он. — Мистер Чартер спит.

* * *

Никто из имеющих отношение к описываемой драме никогда не забудет эту длинную ночь.

Доктор Бойд-Стьюарт приехал вместе с миссис Поллингтон и поднял слабеющий дух Жонкиль очень обнадеживающим мнением о пациенте. Хороший уход, отдых, правильное питание и заботы скоро поставят Роланда Чартера на ноги. Для беспокойства нет основания.

Приехала и больничная сестра, выбранная Бойд-Стьюартом, умелая и квалифицированная молодая женщина, которая сразу же забрала власть в свои руки, никому не разрешив оставаться в этой небольшой спальне, кроме пациента и себя.

Жонкиль слабо протестовала, говоря, что она желает остаться со своим мужем, однако сестра была вежлива, но непреклонна.

— Спальня крохотная, а мистеру Чартеру нужен свежий воздух и покой, — сказала она. — А теперь будьте умницей, моя дорогая, и позвольте миссис Поллингтон позаботиться о вас. Иначе вы вымотаете свои последние силы. Я обещаю послать за вами, если мистер Чартер будет звать вас. Но я думаю, что после всех этих лекарств он проспит большую часть ночи.

Микки поддержала ее:

— Сестра права. Пойдем со мной, Жонкиль, дорогая, — сказала она. — Ты выглядишь утомленной, а сейчас ты не нужна Роланду.

Жонкиль мгновение колебалась у постели мужа, глядя на него тоскливыми глазами. Она неохотно оставляла его. Именно сейчас, когда он узнал ее, назвал ее имя, заснул, уронив голову на ее плечо, она почувствовала самое острое облегчение и наслаждение. Она не хотела оставлять его ни на минуту.

— Я пойду с тобой, Микки, если так нужно, — сказала она.

Поппи Хендерсон, стоявшая в дверях, готовая броситься выполнять любое поручение, горящая желанием быть полезной, услышала эти слова и выступила вперед.