Ангел ходит голым - Измайлов Андрей (лучшие книги читать онлайн .TXT, .FB2) 📗
Каприз, да-а. Все цветочки у неё в эркере полил. Адов процесс! Никому нельзя доверить, никому. Только сама, только сама. В крайнем случае специально обученный человек на доверии. Где такого взять?
Вот же, бери! Всё полил. Приходи уже. Пусть заполночь. Посидим-поговорим… хоть…
Пришла. Не одна. С Максом.
— Он со мной. Можно?
Я — эдакий посторонний, впервые увиденный.
Сказать бы нельзя — и что тогда?
О, женщины, вам имя — вероломство! Нет месяца! И целы башмаки… Босиком она, босиком. Нормальный летний дождь. Белые ночи, не Сочи…
Главное, эта с-с-скотина (Макс!) ещё и ладошкой плеснула, обернувшись на лестнице. Отдыхай, служивый, отдыхай, посторонний, впервые увиденный. Вот ведь с-с-скотина! Штабс-капитан хрéнов! Ибо живу в обстановке, невозможной для гостеприимства. Применимо к Лильке не сработала мулька. Ну, Достоевский. Ну, «Братья Карамазовы». Ну, штабс-капитан Снегирёв с напускным апломбом. Вот озадачил, вот удивил! Но при всём при том… ты, бешеный, останься у меня, ты мне понравился…
Научившийся ходить не оставляет следов.
Мáксима от Макса.
Положим, не от Макса, но ещё от Лао-Цзы.
Однако вот реальная инструкция к чему-то там бытовому (подлин.): «применять согласно способу применения».
Ergo: не суть, кто когда сказал, но суть, кто когда усвоил и применил. Научившийся ходить не оставляет следов.
И мáксима — от Макса, от него. И provokatio тоже от него.
Provokatio — действие с целью вызвать ответную предсказуемую реакцию. Очевидность.
То невнятную ласточку завлечёт с собой в баньку (при негласном уговоре: женщинам сюда путь заказан!)
Или по якобы пьянке признается, что Ева такая Меньгиш вполне себе ничего. Жаль, не в нумерах, а то бы заснял и показал старине Евлогину. Зато с такой Данияловой заснял, засня-а-ал! Гляди, как исполняет!
Или в «Иточу» встрянет поперёк Хана: «В рукопашном бою ты должен сначала утерять автомат, пистолет, нож, поясной ремень, лопатку, бронежилет. Потом — выбрать ровную площадку, где нет ни камня, ни палки. Потом — найти на той площадке такого же раздолбая. И только тогда вступай с ним в рукопашную схватку». И не возразишь! Но при сэнсее-то, при сэнсее! На ровной площадке! Чингиз окоротил прилюдно: «В Интернете попадалось где-то, слово в слово». Парируй, плагиатор! Парировал: «Дык эту мульку в Интернет я и запустил. Анонимно!» Поди проверь!
Или собьёт рабочий ритм крематория — на весь день, на следующий — тоже, и на потом. А для крематория залог успеха — бесперебойность. Сроки, сроки!
Чего-чего?
А, да! Сейчас-сейчас. Снова невольно a parte. Иначе — искреннее недоумение: крематорий?
Во-во. Сам сто лет назад (ну, не сто!) попался — на крематорий от Лилит.
Repete:
— Я Граничу сейчас полосу про грифонов-убийц — срочно в номер. Завтра сдача до девяти ноль-ноль.
— Пишите, пишите. А потом предлагаю встретиться.
— В крематории? Прямо там?
— Н-нет.
— А где?! — И то верно! Где же, как не в крематории?!
— М-м. Как насчёт совместного завтрака?
— Виталий, у меня завтра — девять дней.
— Девять дней?
— Девять дней, как умер муж.
— Ох!
Крематорий, да. Между Староневским и Гончарной. Так задумывался, так строился, так и построился. На излёте идея умерла. Деньги кончились? Инвестор украл и сбежал? Убили кого? Просто передумали? Да на выбор! Но ныне бесхозно. Все признаки давнишне задуманного крематория. Но зачем?
Тут откуда ни возьмись…
Стал Издательский дом. Набежали. Староневский-Гончарная! Не отшиб, не Купчино! Был бы крематорий, а теперь как бы крематорий.
Дурдом ещё тот. Уйма редакций под одной крышей. Большой ритуальный зал. В центральном углублении — те самые горизонтальные врата, забранные гаражным жалюзи. Ступенька вверх — скорбное пространство для безутешных. На том пространстве и обосновались.
Стол-другой-третий, комп-другой, перегородка, стенд. Есть отсек. Следующий!
Стол-другой-третий, комп-другой, перегородка, стенд. Отсек. Следующий!
Стол-другой-третий, комп-другой, перегородка, стенд. Следующий!
И по всему периметру.
Всё, замкнули периметр. Мест нет. Занято. «Талисман», «Час треф», «Авторитет», «Секс и!» (Sexy), «Бяка-закаляка», «UFO», «Зверский мир», «Только твой!», «Только свой!», etc.
За работу, товарищи! Вид сверху. Старший брат следит за тобой — сквозь тонированное стекло. Троица учредителей, огненосные творцы: генеральный, финансист, распространитель — в прошлом вояки. Афган? Или даже Ангола? Неважно. (Поверили?) Но насчёт Издательского дома (а не замутить ли нам…) — плодотворная дебютная идея! В крематории, так в крематории — бывшие вояки не суеверны. Или суеверны — от противного, на удачу. И таки она! При располагающих обстоятельствах времени, места и (главное!) образа действия. Совпало, тучно получилось, шальные какие-то деньги — для всех, практически даром, и никто не обижен.
Но что дурдом, то дурдом. Все разные — от «Бяки-закаляки» для малышей до «Секс и!» (Sexy) для… крепышей. В каждом отсеке свои, м-м, дровосеки.
Вот «Зверский мир». Концепт: зоофилия в почтенном смысле, братьев наших меньших никогда не бил по голове. Ма-а-аленький террариум с натуральной живой гадюкой тут же на рабочем столе, подле компа, напоказ. Гадюке потребно кушать — живых лягушек. Прожорлива. Лягушки кричат, оказывается, когда их жрут. На весь крематорий! И — тишина. «Жили-были две подружки, змея и лягушка. Раз пошли они погулять. А змея забыла, что она подружка, и съела лягушку. Погуляли, Ѣ!» Корявенький стишок для «Бяки-закаляки», автор — Интернет. Не судите строго автора. Вдумавшись, метафора к любым взаимоотношениям, безупречным на заре.
Вот «Час треф». Тайное (ага, щас!) гнездо сионистов-сардоников. Вечные их подковырочки, неконтролируемый подтекст. Трефной — он же поганый. Что вы имеете в виду? Ничего такого особенного, но что вы имеете в виду, когда спрашиваете, что мы имеем в виду? Или вы, в свою очередь, что-то имеете в виду? Вы тогда сразу ответьте прямо на наш вопрос, который мы задали на ваш вопрос, и это будет наш ответ.
Вот «UFO». Кружок энтузиастов-шарлатанов. Клянутся богом: «летающую посуду» видели вот эти вот глазами, подробно записали. Чем-чем, кем-кем клянутся? А, тогда, конечно! И вещественные доказательства — контрамотная оплывшая бусинка-бисеринка на месте посадки-взлёта? И даже сам контактёр? Привели? Где? Ой, какой! А почему весь такой голубой? Нет, не в этом смысле. Убедили, убедили! Пишите. Вы пишите, вы пишите — вам зачтётся в гонорар.
Вот «Авторитет». О, какие люди почтили крематорий своим присутствием и пребыванием! Такие люди — и без охраны! То ли свои, то ли чужие. Неразличимы. А это у вас травмат? Не травмат, мудила. Хочешь на себе испытать? Стань к стеночке. Подальше, подальше — забрызгаешь. Что вам тут надо? О, пардон! Чего изволите? Главного позови, мудила! Ты, что ли, главный? Значит, слушай сюда. Завтра (лучше — сегодня!) на первой полосе — вот такой текст. Понял? Нет, ты не понял, мудила. Такой, а не который сейчас. Проблемы? Твои проблемы.
Всех не перечислить. В этом мире много миров. И такая дребедень целый день: динь-ди-лень, динь-ди-лень, динь-ди-лень! То тюлень позвонит, то олень. Издательский дом, начало начал.
Всё же напоследок: вот…
«Секс и!» ((Sexy). Субъект на правах бойфренда мельком отдарит простенькую игрушку — банальный tetris на дискете. Банальный, да не банальный! Tetris, но, м-м, sextris. Под басовый ритм в «стакан» сыплются не замысловатые квадратики, но фигурки-аниме, голышом в разных позах, блондинки-брюнетки, блондины-брюнеты. При совпадении-соитии: а-а-ах! ух, ты! о-ля-ля! м-м-мых! ай! ай-яй-яй! р-р-ры! Пока «стакан» свальными грешниками не переполнится. Даже не похабщина. Скорее весёлое озорство. Но! Когда сей sextris мгновенно распространяется по всему крематорию. Когда безалаберный, но рабочий шум в отсеках подменяется сплошным «а-а-ах! ух, ты! о-ля-ля! м-м-мых! ай! ай-яй-яй! р-р-ры!» Когда никто ничего сегодня не сделал, ибо: да погоди, отстань! сейчас-сейчас! о! м-м-мых! я сделал это!
