Янтарные глаза одиночества - Землякова Наталия Геннадьевна (чтение книг txt) 📗
– Вы сейчас договоритесь до того, что я вам все-таки продам эти чертовы окна – причем по самой высокой цене, – пригрозила Мишель.
– Это не честно! Так дела в бизнесе не делаются!
– Что?! Нет, я вам точно их продам! Еще одно слово, и цена окон возрастет до миллиона долларов!
– Интересно знать, а по какому праву тут спекулируют моими окнами?
Мишель обернулась.
Возле ворот стоял Андрей.
Она не знала, рада или нет тому, что он так неожиданно вернулся. Мишель смотрела на Андрея и в который уже раз была потрясена, как изысканно красив этот человек. А его улыбка – немного ироничная, слегка растерянная? Как было бы хорошо, если бы он принадлежал только ей и больше никому! Хотя бы ненадолго, хотя бы на несколько мгновений. Просто побыть рядом с ним, дотронуться и убедиться, что он живой, что он существует.
Мишель ничего не могла с собой поделать – в присутствии Андрея она забывала обо всем. Словно кто-то неведомый при каждом появлении Железнова делал ей укол, и она переставала что-либо чувствовать, кроме одного-единственного желания: быть с ним. Но почему так странно ноет в районе солнечного сплетения? Почему к горлу подкатывает комок? Или это и есть побочное действие мощной анестезии, которая способна за мгновение «выключить» весь окружающий мир?
– Привет, – улыбнулся он так, как будто они виделись всего пять минут назад. – Работаете?
– Да, – кивнула Мишель и стянула бандану с головы. – Вот сегодня окна начали менять. Я и план набросала по переделке интерьера, но осталось еще много вопросов. Признаться, трудно дело идет. Как будто сопротивляется мне этот дом, честное слово.
Иван Сергеич взглянул на Мишель с опаской. Что это такое она говорит? И как этот человек доверил ей такую ответственную работу? Она же сумасшедшая! Вот и окна продать хотела. Иван Сергеич решил, что настало время ему вступить в разговор и показать, кто здесь по-настоящему разбирается в ремонте.
– Хочу представиться, Иван Сергеич. Прораб, – протянул он Андрею руку.
– Очень приятно. Андрей. Владелец здешних мест. Ведь это правда, что я владелец, Мишель Александровна?
Но прораб не дал ей вставить ни слова, решив, что, как говорится, куй железо, пока горячо.
– Итак, окна демонтируем. Потом мусор вывозим. Потом приступаем к покраске, – бойко отрапортовал он.
– Приступайте, – кивнул Андрей. – А мы пока с Мишель Александровной съездим и присмотрим мебель.
– А окна когда позволите вывезти? – поинтересовался прораб.
– Когда мы вернемся, чтобы на территории не было ни одного стеклышка.
– А когда вы вернетесь?
– Да кто же это знает, правда, Мишель Александровна? Я сейчас кое-что в студии возьму и жду вас в шесть часов на набережной.
Вещи Мишель собрала быстро. Но никак не могла решить – звонить ей Глебу или нет, чтобы отменить встречу в ресторане? Потом написала и отправила сообщение: «Извини, все отменяется, срочная работа».
«Я не виновата, – подумала Мишель. – Все решили полчаса. Андрей назначил встречу чуть раньше – значит, он и победил». Она вышла из комнаты и замерла. Внизу в холле раздавались голоса. И хотя Андрей и Сава говорили тихо, Мишель все отлично расслышала.
Сава: Андрей, почему ты мне сразу не сказал? А я-то думаю, от чего мне иногда по ночам бывает так страшно? Особенно пока Нина Ивановна не появилась. Или ты ничего не знал?
Андрей: Знал.
Сава: А Настя?
Андрей: Нет. Это ее не касается. Это только мое дело.
Сава: А зачем ты сюда эту девчонку вызвал?
Андрей: Понравилась. А потом подумал, вдруг поможет.
Сава: Да, она смелая. Когда с Джулькой истерика случилась, она совсем не испугалась. Хорошая женщина. Жаль мне ее.
Андрей: А меня тебе не жаль, Сава?
Сава: А тебя-то за что жалеть? Ты сам все сделал, только чужими руками.
Андрей: С твоей помощью, с твоей помощью. Но что теперь об этом говорить.
Сава: Согласен, что было, то прошло. Ты когда уезжаешь?
Андрей: Сейчас.
Сава: А когда вернешься?
Андрей: Когда-нибудь.
Сава: Ты так не шути. Настька узнает – с ума сойдет.
Андрей: Это вряд ли. Ей сейчас не до меня. Она занимается моим юбилейным вечером. Вот, Сава, и я стал стариком. И если ты мне сейчас скажешь, что в сорок лет жизнь только начинается, я тебя убью, хоть ты и мой лучший друг.
Сава: Не надо говорить такие слова в этом доме.
Андрей: Почему?
Сава: Знаешь, Андрюха, я, может, и толстый болван, но я артист, и у меня есть интуиция. Так вот, она мне подсказывает, что не надо такие слова произносить здесь. Не надо!
Андрей: Вот и ты постарел, Сава, стал суеверным.
Сава: Нина Ивановна говорит, что надо бы священника пригласить, дом освятить. Как думаешь?
Андрей: Конечно, если Нина Ивановна говорит – пригласите. Но ты с ней, Сава, будь осторожнее. А то тебя точно женят.
Сава: Это мое дело. Осточертело все. И зачем я столько лет по бэг-вокалисткам таскался? Ведь есть же на свете и нормальные женщины. Добрые, заботливые.
Андрей: Будь осторожен, Сава, будь осторожен. Ладно, я поехал.
Сава: Куда?
Андрей: В Вильнюс.
Сава: Зачем?
Андрей: Говорят, там можно купить отличную мебель и не очень дорого. Ты же сам говорил – с домом этим надо что-то делать. Ты только, чуть что, прикрой меня. Если вдруг Настя заявится – подтверди, что я поехал в Прагу новых музыкантов смотреть.
Сава: Прикрою. Зачем я только тебя вызвал? Сейчас только понял – не нужно было мне вмешиваться. Ты с ней поедешь?
Андрей: Я хочу, чтобы она мне помогла. За что ей деньги плачу?
Сава: Нехорошо это. Не трогал бы ты ее. Зачем она тебе? Других мало?
Андрей: Значит, мало. Слушай, ты впал прямо-таки в лирическое настроение. Что это с тобой случилось? Рассуждаешь, как баба.
Сава: Я артист, а значит, немного баба. Но я же не только за нее волнуюсь, но и за тебя тоже. Зря ты все это затеял. Зачем ворошить прошлое? Не нужно это.
Андрей: Все в порядке, старик, все в полном порядке.
Сава: Не нужно мне было вмешиваться. Но может, и правда, все наладится? Как думаешь?
Андрей: Не знаю.
Сава: Ты никогда ничего не знаешь! И за что только тебя женщины любят?
Андрей: Наверное, именно за это. Все, я поехал. Пока.
До Вильнюса они добрались, когда уже стемнело. Город показался им маленьким, нарядным и очень тихим. Мишель уже отвыкла от того, что встречаются такие города, в которых, как только сгущается тьма, на улицах становится пустынно, словно в опустевших коридорах огромного дворца. Вечерний Вильнюс, и правда, был похож на необъятных размеров замок. Жизнь в нем угадывалась лишь по неяркому свечению окон в домах и ресторанчиках.
– Здесь такие улицы в некоторых местах узкие, что не проехать, – вздохнул Андрей. – Как думаешь, до отеля прорвемся?
– Наверное, на схеме показано, что можно проехать. Правда, не написано, на какой машине – на таком танке, как у вас, может, и застрянем.
Андрей удовлетворенно кивнул. Ему, как и почти любому мужчине, нравилось, когда намекали на мощь его автомобиля, словно тем самым признавали и силу владельца. Впрочем, белый «мерседес» Андрея Железнова был еще и очень красив. Но об этом Мишель решила не говорить. Она всю дорогу от его дома до Вильнюса чувствовала себя так, как будто играет роль в каком-то опасном приключенческом фильме. Какую? Она не знала. Может быть, главную, а может быть, и второстепенную. Но Мишель снова поймала себя на мысли, что отчаянно хочет остановить время, затормозить его. Чтобы эта сцена – они с Андреем въезжают в Вильнюс – продолжалась как можно дольше. Мишель не могла вспомнить, когда, в какой момент своей жизни она привыкла жить эпизодами. Наверное, когда поверила в то, что счастье бесконечным не бывает.
Они подъехали к отелю, который оказался совсем небольшим и был прижат с одной стороны таким же отлично отреставрированным зданием, а с другой – плохо оштукатуренным домом с выбитыми стеклами.
