Лицо под вуалью - Ренделл Рут (книги онлайн полностью .TXT, .FB2) 📗
Шейла разрыдалась, и ее слов уже нельзя было разобрать; Вексфорд услышал мужской голос, который тихо утешал ее.
Глава 14
– У моей бабушки Сандерс было немного денег, но она все оставила моему отцу, – сказал Клиффорд. – Я больше никогда не видел отца. Он ушел, когда мне было пять лет, он даже не попрощался со мной. Я все это очень хорошо помню. Он был там, когда я ложился спать, а утром, когда я проснулся, его уже не было. Мама просто сказала мне, что мой отец нас бросил, но что я часто буду видеть его, что он будет приходить меня навещать и сводит куда-нибудь. Но он так ни разу и не пришел, и я больше никогда его не видел. Неудивительно, что моей матери не хотелось, чтобы что-нибудь в доме напоминало ей о нем, неудивительно, что она убрала все семейные вещи на чердак.
Бёрден невольно посмотрел вслед за молодым человеком вверх, на потрескавшийся и совсем выцветший потолок столовой. За окнами висел редкий туман, он поднимался до самого пола над зимним садом, и холм, загораживающий вид на Кингсмаркхэм, выглядел серым, лишенным деревьев пригорком. Было воскресенье, в половине четвертого уже начинало темнеть. Майкл не сбирался сюда приходить, он хотел, как говорил Вексфорду, отложить все дальнейшие допросы Клиффорда до следующего дня. Но когда он заканчивал ланч, Сандерс позвонил ему.
Не было ничего странного в том, что парень нашел номер домашнего телефона Бёрдена: он был в телефонной книге, и его мог видеть каждый, но инспектор удивился этому звонку, очень удивился и обрадовался. Несомненно, признание было неизбежно, полицейскому подсказывала это интуиция, а подтверждением в значительной степени служил тихий, осторожный голос Клиффорда – будто он боялся, что его услышат, – и внезапная поспешность, с которой он положил трубку, как только Майкл пообещал приехать. Невольно возникало подозрение, что Додо Сандерс вошла в комнату – еще одно слово, и она бы догадалась, что задумал ее сын, и, конечно, постаралась бы ему помешать.
В дом полицейского впустил сам молодой человек. Его мать высунула голову из-за двери, ведущей, вероятно, во что-то вроде ванной комнаты, и уставилась на неожиданного гостя, не говоря ни слова. Ее голова была обмотана полотенцем – очевидно, она только что вымыла волосы, несмотря на то, что за три дня до этого ходила в парикмахерскую. Но это заставило Бёрдена вспомнить то, что говорил Олсон о парадоксе женщины под вуалью. Хотя, конечно, психолог не имел в виду ничего подобного: завуалированность, о которой он говорил, несомненно, относилась к скрытым аспектам личности или характера. Голова в тюрбане втянулась обратно, и дверь закрылась. Майкл посмотрел на Клиффорда – тот выглядел как обычно. Он был одет в свою форму учителя, несмотря на то что по воскресеньям это не было обязательным. И все же в его поведении что-то изменилось, что-то не поддающееся определению, чего Бёрден не мог уловить. До вчерашнего дня Сандерс неохотно встречался с инспектором, относился к нему с обидой, негодованием или даже с открытым страхом, а в этот день впустил его в дом пусть не как друга, нет, но по крайней мере как посетителя, чей визит был необходимым и неизбежным злом, например, как налогового инспектора. Конечно, следовало помнить, что полицейский пришел по приглашению самого Клиффорда.
В столовой горел камин, и было довольно тепло. Бёрден был уверен, что Сандерс сам его разжег. Молодой человек даже придвинул к камину два обеденных стула – твердых и прямых, но самых лучших, какие мог предложить. Майкл сел, и Клиффорд сразу же возобновил повествование о своей жизни:
– Дети не спрашивают, на что они живут, то есть откуда берутся деньги. Когда мать сказала мне, что отец никогда не выплатил ей ни пенни, я уже стал намного старше. Она пыталась заставить его платить ей по суду, но его не смогли найти, он просто бросил ее и исчез. А у него был личный доход, знаете ли – то есть я хочу сказать, что у него были собственные инвестиции, достаточные, чтобы жить и не работать. Маме пришлось пойти в уборщицы, чтобы нас прокормить, а еще она делала всякие вещи, что-то вроде надомной работы, что-то вязала и шила. Я был уже почти взрослым, когда все это узнал. Она мне раньше ничего не говорила. Я учился в школе, когда она работала, и, конечно, ни о чем не догадывался.
Бёрден не понимал, какие вопросы должен задавать, и поэтому ничего не говорил. Он просто слушал, думая о признании, уповая на него. Магнитофон стоял на обеденном столе – Клиффорд сам его туда поставил.
– Я всем ей обязан, – продолжал парень. – Она пожертвовала ради меня всей жизнью, доводила себя до изнеможения, чтобы я жил в комфорте. Серж говорит, что мне не нужно так об этом думать, что в основном мы все делаем то, что хотим, а она хотела именно этого. Но я не понимаю. То есть я понимаю, умом я понимаю, что он прав, но это не освобождает меня от чувства вины. Я все время чувствую свою вину перед ней. Например, когда я окончил школу в восемнадцать лет, то мог получить работу. Был один человек, которого я знал в школе, его отец предложил мне работу в офисе, но мать настояла, чтобы я поступил в университет. Она всегда желала для меня самого лучшего. Конечно, я получил максимальный грант, но все равно был для нее обузой; я не зарабатывал денег, не считая тех крох, которые получал за работу в саду у таких людей, как мисс Макфейл. Когда я поступил в Майрингхэмский университет, я не жил в общежитии, я каждый вечер возвращался домой. – Клиффорд быстро взглянул в глаза Бёрдену и отвел взгляд. – Ее нельзя оставлять одну ночью, знаете ли. В этом доме, во всяком случае, а она всегда живет в этом доме. Ей больше некуда идти, не так ли?
И внезапно он почти небрежным тоном сделал поразительное заявление:
– Она боится призраков.
Майкл опять слегка вздрогнул, и ему стало еще более неловко. Он невольно закивал и пробормотал:
– Да-да, понимаю.
На улице уже совсем стемнело. Сандерс задернул коричневые бархатные шторы и остался стоять, держа в руках кромку одной из них, слишком крепко сжимая ее в кулаке.
– Я все время чувствую себя виноватым, – снова повторил он. – Я должен быть благодарным, и я благодарен, в каком-то смысле. Я обязан ее любить, но не люблю. – Он понизил голос, бросил взгляд на закрытую дверь, а потом, нагнувшись к Бёрдену, произнес почти шепотом: – Я ее ненавижу!
Инспектор лишь смотрел на него в упор.
– Моя вторая бабушка умерла – та, чья фамилия была Клиффорд, – сказал молодой человек, снова садясь на стул, и улыбнулся, слегка презрительно. – То есть мать моей матери. Моя мать получила ее мебель и деньги, которые лежали у той в Почтовом министерстве. Небольшие деньги, как раз достаточно, чтобы купить подержанный автомобиль. Мы купили этот «Метро», и я научился водить. Я легко учусь, у меня это хорошо получается. Но не очень хорошо умею зарабатывать на жизнь, и в этом тоже чувствую себя виноватым, потому что в глубине души понимаю, что должен отплатить матери за все, что она для меня сделала. Я обязан… ну, купить ей квартиру, чтобы она жила там, где она бы не боялась призраков, а потом я мог бы остаться здесь и жить один, правда? Собственно говоря, я думаю, мне бы это понравилось. Она бы забрала с собой стеклянную стенку, и…
Дверь внезапно открылась, и появилась Додо Сандерс в своей коричневой одежде и в начищенных туфлях на низком каблуке со шнурками. Ее бледное морщинистое лицо, как всегда, вызывало шок, а ярко-красный рот походил на нарисованный широкий рот клоуна. Свежий тюрбан скрывал ее волосы, которые под коричневым узорчатым шарфом были, вероятно, накручены на бигуди. Она посмотрела на сына, а потом медленно повернула голову и уставилась на его гостя. Тот старался не встретиться с ней взглядом, но ему это не удалось.
– Вы ошибаетесь, если думаете, что он убил ту женщину, – заявила Дороти.
Бёрден подумал о ее механическом голосе, который тоже записался на пленку, и спросил себя, будет ли он казаться более или менее металлическим.
– Что бы вы ни думали, миссис Сандерс, – мягко ответил он, – я уверен, что не ошибаюсь.
