Евангелие зимы - Кили Брендан (бесплатные серии книг TXT, FB2) 📗
Я прижал кожаные перчатки к губам, дуя на них и разминая руки в попытке согреть окоченевшие пальцы. Отец Дули покачнулся и оперся на трость, отпустив халат, под которым оказался слишком большой для него изношенный свитер и шерстяные рейтузы с пузырями на тощих коленях. Я быстро пошел через холл к лестнице в подвал. Слабый дневной свет едва пробивался сквозь метель, а большинство ламп в здании не горело – только те, что были включены в кабинете отца Дули и классе воскресной школы, немного рассеивали мрак, позволяя различить лестницу и коридор. Я видел серую бетонную площадку внизу, и хотя за поворотом лестничного марша была полная темнота, не мог отделаться от воспоминания об указательном пальце отца Грега, манящего меня за собой.
– Ты плохо выглядишь, – произнес сзади отец Дули, нарушив молчание. Он подошел и встал в дверях главного зала, спиной против слабого света, льющегося из кабинета. Отец Дули не смотрел на меня, но его голос был мягким, с нотками беспокойства. В нем угадывалась осторожная попытка проявить жалость. – С тобой все в порядке? Хочешь чая? Я недавно заварил, еще много осталось. Пойдем.
– Нет. – Я вцепился в перила.
– Пожалуйста, давай поговорим. Я рад, что ты пришел. Нам очень полезно будет поговорить. Пойдем ко мне в кабинет.
– Нет.
– Позволь старику присесть, Эйден. Пойдем. – Он улыбнулся мне, но через секунду улыбка погасла. – Пойдем в кабинет, так будет лучше нам обоим.
– Нет! – Меня затрясло. Я повернулся спиной к лестничному колодцу, не в силах видеть знакомую арматуру на стене подвала.
Отец Дули тяжело засопел.
– Ты пришел сюда по какой-то причине, Эйден? Я хочу тебе помочь. Тебе трудно в это поверить, но это правда.
– Я ненадолго. – Было очень трудно вложить хоть сколько-нибудь силы в мои слова. – Позовите сюда отца Грега. Я хочу, чтобы и он тоже это услышал. Я больше не стану молчать. Я не могу!
– Будет, будет, Эйден! – Я слышал эту интонацию сотни раз. – Эйден, пожалуйста, об этом нужно поговорить…
– Это я и собираюсь сделать.
– Нет причин бояться, – сказал отец Дули. – С тобой все хорошо, надо думать о будущем, Эйден.
– Позовите отца Грега! – заорал я. – Я хочу сказать ему все в лицо!
Собравшись с силами, отец Дули взялся за трость обеими руками и подался ко мне.
– Пожалуйста! – Это прозвучало почти как окрик. – Пойдем в мой кабинет, Эйден.
Всякий раз при звуке моего имени я слышал отца Грега: холодный шепот, нарушенные обещания и бесконечный заговор изощренной лжи. Я стукнул кулаком по перилам.
– Нечего обсуждать. Позовите его. Я должен ему сказать, что он сделал. Он обязан это услышать. Это он сделал!
– Нечего обсуждать? Эйден, надо смотреть на жизнь шире. Есть традиция, церковь, столько школ, дети…
– А как же я?
Отец Дули шагнул ко мне.
– Успокойся, Эйден. Отец Грег уехал и больше не вернется. Его перевели. Он в Канаде, Эйден. Пожалуйста, давай успокоимся и поговорим. С тобой же все в порядке, Эйден. – Он положил руку мне на плечо.
Я отшатнулся.
– В Канаде? Вы отправили его в Канаду?
– Его перевели. Потом он снова отправится в Африку, – объяснил отец Дули и улыбнулся: – Я же сказал, что смогу защитить тебя, Эйден, потому что ты мне небезразличен. Успокойся. Подумай, какую работу он проделал, сколько добра принес. Ты делал эту работу вместе с ним. Столько труда, Эйден! К чему уничтожать то, что приносит добро?
– Он обязан это выслушать! Я должен ему сказать. Это он сделал! Это его вина! Я не хочу оскорблять никого другого! – крикнул я.
– Эйден, ты сказал, что не хочешь никогда больше его видеть. Я тебя услышал. Тебе надо поговорить со мной. Это для твоего же блага, я здесь, чтобы тебе помочь.
Его хватка была слабой, но голос звучал спокойно и ровно, и чем больше я его слушал, тем сильнее сжималась невидимая рука у меня на горле.
– Отпустите меня, – сказал я.
Отец Дули сразу же отступил и потер подбородок. Его рука дрожала.
– Эйден, есть много возможностей все уладить. Вспомни, как святой Франциск реформировал церковь. Вспомни, как мы говорили о любви, божественной любви, любви Господа. Вот о чем мы сейчас говорим. Божья любовь ценнее людских проступков. Ее стоит защищать, Эйден, она больше, чем мы!
Он направился в большой холл, и я крикнул ему в спину:
– Только об этом вы все и говорите! Любовь? – Я посмотрел в подвал и снова на отца Дули. – Любовь? – крикнул я и затряс перила. – Меня тошнит от лжи! Я не стану больше лгать! Я не знаю, как вас на это хватает!
Отец Дули обернулся ко мне в дверях.
– Эйден, не кричи на меня. Постарайся войти в мое положение. Что мне делать? Я верю в церковь, в католическую церковь, Эйден! Она больше, чем ты, я или отец Грег. Она вселенская. Я служу церкви, Эйден, и верю в милосердие. Я верю в любовь Господа. Я верю в церковь. – Прислонясь к дверному косяку, он затряс тростью, направив ее на меня. В его глазах стояли слезы. – Поверь мне, прошу тебя.
Я пошел на него. Отец Дули жестом призывал меня успокоиться, но я не обращал внимания.
– Вы знаете, сколько раз отец Грег мне это говорил? – орал я. – Где же проходит черта? Почему обязательно мною надо пожертвовать и пренебречь?
– Это не единственный способ взглянуть на случившееся…
– Как вы вообще все это терпите? Вам не хочется иногда просто закричать?
Отец Дули застыл на месте, будто мышцы ему свело судорогой и он потерял способность двигаться.
– Нельзя забывать о последствиях, Эйден. Пожалуйста, пойми, подумай об остальных, которые работают с нами, подумай обо всех этих людях…
– Я и думаю! – Я врезал по дверному косяку рядом с ним. – Дело не только во мне, а именно в других людях!
– В прессе сгущают краски. Не позволяй им затуманить твой разум. – Отец Дули снова потянулся ко мне, но я ударил его по руке. Он отступил.
– С моим разумом все в порядке.
– Не присоединяйся к этой охоте на ведьм, Эйден, – не выдержал отец Дули. – Думай своей головой. Ты знаешь, что отец Грег хороший человек. Возьми себя в руки. – Он замолчал, пятясь в холл подальше от меня, отступая в темноту между кабинетом и нами. – Довольно, Эйден, ты меня пугаешь. – Он отходил все дальше. – Я старик, не надо мне угрожать. Не заставляй меня вызвать полицию.
– Для меня? – заорал я. – Что они скажут, если я им расскажу?
– Не угрожай мне, Эйден, это недостойно. Ты не первый, кто пытается нам угрожать, полиция это знает. Я могу получить охранный ордер хоть сегодня. Но, пожалуйста, не делай этого. Я всемерно пекусь о тебе, но ты не должен все разрушить единственно из-за себя. Пожалуйста, попытайся понять. Подумай о других.
Я указал на подвал.
– Я там был, я это знаю. Он был с Джеймсом, когда я там был. Он был с Джеймсом. А я там как раз был! – Я снова врезал по дверному косяку, и отец Дули съежился, отступив дальше в главный холл. Я шел на него. – О других думать? Я о других и думаю. Джеймс. Я. Марк. Марк Ковольски, слышите, вы, чертов преступник? Вы знаете, что он сделал? Бросился с моста в Стоунбруке! Отец Грег должен об этом узнать!
Отец Дули повернулся и быстро поковылял в свой кабинет.
– Вы не могли не знать, – кричал я, идя за ним по пятам. – Вы знали о каждом из нас. Вы знали, что он с нами делал! – Я схватил его за рубашку и прижал к стене возле кабинета. – Вы знаете, что он с нами делал? Вот что он делал! – Я тряс отца Дули – его худая грудь билась о костяшки моих пальцев. Я бил его о стену, тряс и плакал, представляя, как отец Грег берет Джеймса своими ручищами и перегибает через верстак в подвале. Дыхание отца Грега ветром свистело в ушах: «Ш-ш-ш. Ш-ш-ш». Руками ничего не сделаешь против более сильного тела. Приглушенные голоса. Шорох одежды. Удушье. Беспощадно подавленный вопль. Нет. Ш-ш-ш. Ш-ш-ш.
Склонившись к отцу Дули, я рыдал у него на плече.
– Я буду говорить, – тихо сказал я. – Я всем расскажу.
Отец Дули что-то пробормотал – слова застревали у него в горле. Он не защищался, не хватал меня за руки, и я отступил, поняв, что прижимаю его к стене всем своим весом. Трость упала на пол, и отец Дули качнулся вперед. Я подхватил его и оттащил на металлический складной стул. Он поднял руки к голове, и приглушенный стон слабым эхом пронесся по главному холлу приходского дома.
