Канцлер Империи - Величко Андрей Феликсович (читать книги без .txt) 📗
В настоящий момент с конвейера сходили сделанные на одном и том же шасси танк «Тигр» и самоходка «Диарея». Шасси имело компоновку с движком и коробкой спереди, поперек корпуса, мощность составляла сто двадцать сил. «Тигр» был вооружен сорокасемимиллиметровкой Гочкиса и пулеметом, «Диарея» — двумя трехдюймовками. То есть в первых экземплярах пушка была одна, и самоходка называлась «Медея». Но конструктора сумели основательно ужать орудия, что дало возможность в ту же самую рубку засунуть два. Вообще-то поначалу это устройство называлось «Диодорея», но в процессе согласования документации лишние буквы потерялись, и на вооружение самоходная двустволка была принята под свом теперешним названием. Сейчас этими машинами была вооружена учебная танковая дивизия, а конструктора уже приступили к изделию, ради которого и создавалось данное шасси, то есть к БМП.
Одновременно с екатеринбуржцами в Гатчину приехали и немцы — они привезли чертежи своих новых орудий, которыми предстояло вооружать бронетехнику стран Большой Четверки. Это были действительно пушки немецкой разработки, но более позднего времени, то есть их знаменитая «ахт-ахт» в танковом и зенитном вариантах и пятисантиметровая KwK-38, эта только в танковом.
То есть немцы теперь представляли себе качественный состав своей бронетехники следующим образом. Для действий против заведомо слабейшего противника нужны гиганты вроде «Фишмана», но немного. Основным танком становится средний, с 50-мм пушкой, в качестве основы которого сейчас рассматривались предложенные мной чертежи Pz-III. Также имеется небольшое количество тяжелых самоходок с 88-мм пушкой — эти для прорыва укрепрайонов. И немного легких танков Pz-II. Для пехоты предполагалось создать открытый сверху полугусеничный бронетранспортер.
Мы же собирались обойтись всего одним типом танка — с немецкой «ахт-ахт» в качестве орудия. Да, поначалу оно будет избыточным, но настильность его траектории позволит вести точный огонь с больших дистанций, что не лишнее в любой обстановке. А там, глядишь, скоро и у противника танки появятся, вон, французы уже зашевелились. С такой пушкой, как «ахт-ахт», наши танки будут поражать вражеские с запредельной для них дистанции.
Пехоту мы (то есть мы с Гошей плюс рабочая группа Главного штаба) думали снабдить сравнительно дешевой БМП в приличных количествах и вооруженным серьезной пушкой тяжелым бронетранспортером — в каких получится, для действий в условиях прорыва насыщенной противотанковыми средствами обороны. Кроме того, на нашем вооружении предполагались и самоходки. Одна из них — «Диарея» — уже производилась. Вторая была в проекте, и в данный момент проходили конкурсные испытания 105 и 122 мм пушек для установки на нее.
Единый танк, компоновку которого привезли на утверждение екатеринбуржцы, тоже имел движок и коробку спереди. Специально для танков Тринклер разработал V-образную восьмерку мощностью в триста пятьдесят лошадей, а Луцкой — шестиступенчатую (четыре скорости вперед и две назад) коробку передач для неё. Кстати, управление фрикционами в этом танке производилось не рычагами, а штурвалом. Потому как с рычагами переключение скоростей одновременно с поворотом направо представляло из себя весьма непростую задачу, с которой мог справиться далеко не каждый мехвод.
Сам же танк был сильно похож на первую «Меркаву», но не с литой, а со сварной башней более простой формы. Как и у израильского танка, у нашего имелось дополнительное кормовое отделение с дверью, которое могло использоваться как аварийный выход. А вообще-то там можно было разместить или четырех десантников, или двух раненых на носилках, или дополнительный боезапас, или специальный контейнер на полтонны солярки сверх того, что в баках.
Ну, а после технических делегаций уже перед самым Рождеством мне пришлось принять и дипломатическую — то есть провести последнюю рабочую встречу перед представлением оной делегации Их Величествам. По поводу этого делегаты волновались, им, видимо, не хотелось ударить лицом в грязь с первой же встречи на высшем уровне.
Встреча же была первой не только для новоиспеченных дипломатов, но и для их страны, всего позавчера появившейся на карте — пока только на одной, той, что висела в моем кабинете. Да и то она там была пририсована вручную.
Главу делегации звали Арон Самуилович Немнихер, и он был министром иностранных дел Социалистической Республики Израиль. Кроме него, имелись два замминистра — финансов и национальной обороны.
К приходу делегации я как раз получил кое-какие сведения с Дальнего Востока, поэтому сразу перешел к делу:
— Чай, кофе, пиво — сами выбирайте. И можно мне сразу вам, уважаемый Арон Самуилович, задать нескромный вопрос — на кой черт Израилю понадобился «Либерейтор» — кого вы собираетесь бомбить? Как его удалось украсть — не спрашиваю, потому что в общих чертах мне уже доложили. Довольно грязно, кстати, получилось, но зато недорого.
— Так ведь в первый же раз, Георгий Андреевич, — развел лапками министр иностранных дел, — до сих пор как-то не доводилось связываться с самолетами.
С нашей первой встречи шестой отдел успел подробнейшим образом вникнуть в биографию Арона Самуиловича, и я, в знак хорошего расположения, решил намекнуть ему об этом:
— Неужели процесс уворования самолета так уж сильно отличается от, скажем, неправедного заимствования вами пяти локомобилей, предназначенных к отправке на фронт в одна тысяча девятьсот четвертом году? Да не волнуйтесь, если бы они были там хоть зачем-нибудь нужны, с вами бы уже успели побеседовать в соответствующем ключе. Но толку от них не было никакого, зато мы вместо них авиабомбы смогли отправить… И вы ведь примерно шестую часть вырученной суммы пожертвовали на победу — мне правильно доложили?
По скромному кивку собеседника я сделал вывод — похоже, доложили неправильно, денег он получил заметно больше.
— Скажу по секрету, — сообщил я, — Его Величество решил наградить вас только что учрежденным орденом святого Антония! Даже у меня такого нет (и никогда не будет, продолжил я про себя). Но все же — зачем вам тяжелый бомбардировщик?
— Но ведь должен же в нашем государстве быть самолет для высшего руководства! — пояснил один из замов, кажется, финансовый.
— Вы собираетесь возить своего премьера в бомбоотсеке?
— Мы хотели сделать вам подарок, — застенчиво сказал глава израильского МИД-а, — и надеялись, что вы, в свою очередь, подарите нам семь широкофюзеляжных «Кошек»…
— Четыре! — мгновенно отреагировал я. — И не спорьте со мной, а то я еще и уценю ваш аэроплан за отсутствие документов. И, кстати, дату президентских выборов вы уже назначили? Если не трудно, поделитесь со мной предположениями об их результате — мне просто интересно, кто из их величеств одержит победу. Я, между нами говоря, за Машу болею…
Глава 24
На второй день нового, тысяча девятьсот десятого года, Петербург хоронил генерал-адмирала. Дядя Алексей, без потерь проведя эскадру Северным морским путем, по прибытии во Владивосток захворал. Сначала медики списывали это на реакцию организма после тяжелого перехода, потом нашли воспаление легких и начали колоть пенициллин, то есть георгиум, потом что-то говорили о нервном истощении… В общем, три недели назад Алексей Александрович почил в бозе, и вот сейчас траурный поезд прибыл в Питер.
Жаль, конечно, неплохой был мужик, но все же в этом мире ему повезло куда больше, чем в том. Тут он прожил на год с лишним дольше и умирал не в Париже, уволенным со службы и оплеванным за все беды российского флота, в том числе и те, к которым он вообще не имел никакого отношения, а в России, полным адмиралом и героем легендарного Алексеевского перехода из Найденовска во Владивосток. И последние свои годы он провел не во Франции с дурой Балеттой, а в делах и походах, почти всегда со своей красавицей-женой Ольгой, с которой он был счастлив — я сам это видел.
