Принц Волков (ЛП) - Кринард Сьюзен (читать книги бесплатно полные версии txt) 📗
Такого никогда не случалось с ним прежде. Возникшую ситуацию он контролировал не больше, чем безразличные звезды, мерцающие между кружевными силуэтами елей на фоне темнеющего неба. Она даже не представляет себе, какое воздействие на него оказывает одно только ее присутствие, и он никогда не пойдет на такой риск, чтобы она смогла что–либо узнать.
Положив зайца в кожаный мешок на плече, Люк обнажил зубы. Он сделал все возможное, чтобы держаться от нее на расстоянии, и какое–то время надеялся, что Джой облегчит ему задачу.
Когда он оставлял лагерь, предварительно разведя костер и установив палатку, то сказал Джой, что не стоит беспокоиться, он уходит всего лишь на час или два. Она только мельком взглянула на него, а подбородок взметнулся вверх в знакомом упрямом жесте. Он все время чувствовал, что ее глаза следят за ним, но редко когда мог заставить себя встретиться с ней взглядом. Одно это само по себе глубоко беспокоило его. И подтверждало все то, что он понял о ней… и о себе самом.
Он все еще мог доминировать над ней, если бы полностью сосредоточился только на этом. Но внезапно Люк осознал, что всякое желание делать это пропало и в дальнейшем не принесет ничего, кроме новой боли.
Когда он пересек границу леса, едкий дым вился на тропинке по пути в лагерь. Джой сидела у огня и вся ушла в себя, покачивая в руках кружку с кофе. Она подняла голову при его появлении, хотя Люк знал, что не сделал ни единого звука, чтобы привлечь ее внимание. Еще одно доказательство того, что она могла улавливать его присутствие чувствами, которыми люди обычно не обладали. Еще одно доказательство и еще одна ноша.
Он не стал смотреть ей в глаза, а занялся приготовлением зайца, хотя каждый миг чувствовал на себе ее взгляд, в который она вкладывала собственную неосознанную силу, противопоставляя ее ему и не ведая, что творит. Или кем является.
Когда с делами было покончено и он не мог больше тянуть, Люк присел возле костра напротив Джой, сохраняя дистанцию между ними. Гнев – его защитная реакция – прошел, и это сделало его уязвимым. Упрямство в ее взгляде сказало ему, что она не сдастся, как и обещала. Он знал, что в этом они одинаковы.
Он мог хранить молчание, пока она не почувствует себя вынужденной нарушить тишину. Мог избегать ее со всей тщательно сдерживаемой свирепостью, которая была полностью под его контролем. Но он прекрасно понимал, что ни один из этих способов с ней не пройдет. Был другой вариант удержать ее на безопасном расстоянии, чтобы она не смогла сломать его контроль. Она хотела слов. Слова не были его любимым средством выражения, они были искусственными конструкциями, которые не имели никакой ценности в его мире. Обычно, с другими, они не были необходимы. Джой хотела больше, чем он мог дать, но он мог сделать так, чтобы она поверила, что получила то, чего хотела.
Приняв беззаботную позу и расслабив мышцы, Люк спокойно встретил ее взгляд. Глаза – золотые в крапинку озёра, обрамленные темными ресницами, имели ужасную способность ослаблять его самую твердую решимость, он абстрагировался от них, ее вида и запаха и произнес:
– Ты хотела знать что–то о моем прошлом, Джой.
Она замерла от удивления, глаза ее расширились, полные губы раскрылись во вздохе. Он вспомнил ощущение этих губ под собственными, мягкий овал лица, шелковистость волос. Он надолго закрыл глаза, чтобы пресечь перечисление прелестей Джой и то влияние, которое они оказывали на него. Когда он снова открыл глаза, ее лицо выражало спокойное ожидание.
– Да, я хотела бы знать о тебе больше, – тихо ответила она.
Он вздохнул, понимая по промелькнувшему в ее глазах выражению, что он себя выдал.
– Что именно ты хочешь знать?
В течение долгого времени Джой размышляла, она склонила голову набок, будто в ожидании начала его детальной биографии. Люк на пятьдесят процентов был уверен, что она попросит поведать о других женщинах, которые были у него прежде, но она удивила его.
– Расскажи мне о своей матери, Люк.
Он инстинктивно напрягся, полностью готовясь к обороне, мышцы задрожали от желания бороться или убежать. Одну за другой он взял под контроль все свои реакции прежде, чем Джой успела уловить больше, чем заметила, хотя он знал, полностью все скрыть от нее не получилось. Так же, как он знал и то, что выбор у него небольшой и надо отвечать.
– Моя мать, – сказал он с трудом, чувствуя тяжесть слов в своем сердце. Он никогда не говорил о ней, не рассказывал кому–либо, как Джой. Но и никогда прежде он не встречал такой женщины, как Джой.
– Ты говорил мне, что она умерла, когда ты был мальчиком, – Джой облизнула губы, будто понимая, наконец, значимость своего вопроса. – Я… я думаю, что она много для тебя значила.
– Да, – Люк отвел взгляд и уставился на огонь, который казался более безопасным, чем сочувствующие глаза Джой. – Если это – то, что ты хочешь знать, то я расскажу, – он закрыл глаза, погружаясь в глубь воспоминаний – в то время, когда все казалось простым, когда он был счастлив, как только может быть счастлив ребенок, мир которого – знакомое и безопасное место; и еще глубже, в те времена, которые он знал только по тихим, полным ностальгии рассказам других. Решив, с чего начать, Люк стал говорить. – Есть долина, – начал он медленно, – скрытая в горах недалеко отсюда. Там расположилась маленькая деревушка, существующая уже лет сто. Несколько людей знают о ней и совсем редко рассказывают об этом путешественникам, – он посмотрел на Джой, все ее внимание было сосредоточено на нем, как у ребенка, слушающего сказку, и он чуть не улыбнулся. – В этой деревушке есть семьи, многие из которых связаны между собой родством, все жители живут в гармонии друг с другом и окружающим миром. Они редко выходят за пределы деревни, но иногда сельские жители посылают любопытных молодых людей в ближайший город, чтобы купить то немногое, в чем они нуждаются и не могут произвести у себя в деревне. Много лет назад один из этих молодых людей достиг возраста, чтобы завести собственную семью, и его единственный ребенок был красивой девочкой, которую он назвал Мэри–Роуз.
– Какое красивое имя, – прошептала Джой, ее лицо было освещено костром, который окрасил ее бледные волосы в цвет червонного золота.
– Да, – Люк собрался с мыслями и снова продолжил, – Мэри–Роуз, как и ее отец, была любопытной девчонкой. Она начала бродить по лесу, когда была еще совсем малюткой, и никогда не слушала предупреждений, что должна быть осторожна и не заходить слишком далеко. Она была столь же бесстрашна, как и красива. Она превратилась в молодую женщину, но так и не выбрала никого из деревенских парней, чтобы завести семью. Как–то раз, она последовала за ребятами, когда они пошли в город. Так она попала в Лоувелл и узнала мир за пределами деревни. Когда ее родители узнали об этом, то не смогли отговорить ее не ходить в Лоувелл. Самое большее, что они могли сделать – подготовить ее к тому, что она может увидеть. Она много раз ездила в город, чаще всего одна, чтобы наблюдать за необычной жизнью людей, которые жили в месте, так отличающемся от ее деревни. Однажды в город приехал незнакомец, – Люк надолго погрузился в воспоминания. Он помнил свою мать, даже с того времени, когда был совсем маленьким ребенком. Ему рассказывали, как она выглядела в те дни: беззаботной, полной жизни и смеха, бегающей босиком через лес быстро, как олень, и столь же бесстрашно, как росомаха. – Незнакомец, – сказал он, наконец, – был из такого места, которое Мэри–Роуз никогда не видела, а только слышала, место, далеко за горами. Он прибыл, как руководитель и представитель людей, которые желали купить землю с девственным лесом, чтобы обеспечить нужды населения, живущего в той, другой стране. Сначала Мэри–Роуз не знала об этом, ее тянуло к незнакомцу и его запаху других мест. Она стала следить за ним, совершала более частые поездки в город, и вот он ее заметил. В тот день он был крайне очарован ею, а она отдала ему свое сердце.
И снова воспоминания отодвинули слова. Люк почувствовал, как напряглись его мышцы при мыслях о мужчине, который изменил жизнь матери навсегда. Он посмотрел на Джой, которая сидела абсолютно тихо, и в благоговейном трепете поднималась и опускалась ее грудь. Более новая боль от ее присутствия отодвинула застаревшую боль воспоминаний, и это помогло ему продолжать рассказ более отстраненно.
