Взрослые девочки - Холмс Нэнси (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
Болдуин был очарован Алией. Он много писал о потрясающих девушках, умных и смышленых девушках, прекрасных, сексуальных и опасных девушках. Почему же в присутствии Алии он превратился в робкого дурачка, наивного, неопытного юношу, простофилю? Со стороны никто ничего не замечал, но сам он чувствовал себя именно дурачком и робким простофилей.
— Если я вам не нужна в воскресенье, — сказала Алия, — то приглашаю всех в «Йали-Беяз» на обед. Питер, скажите заранее, сколько человек сможет приехать, я все с удовольствием организую.
Свечи догорели, за спиной Алии появился Тарек.
— Мне пора, — произнесла Алия.
Когда она поднималась из-за стола, Энтони перехватил взгляд Яна. Болдуин смотрел на принцессу с невыразимой тоской и любовью. После того как Алия со всеми попрощалась, Энтони проводил ее до машины.
— Спасибо, Энтони, — произнесла она. — Придешь завтра на пляж?
— Да, ваше высочество.
— А в воскресенье приедешь?
— С удовольствием, хотя я вас уже ревную.
— Ревнуешь?
— Конечно. Я не единственный, кто успел в вас влюбиться.
— Энтони, ты опять берешься за предсказания?
— Нет, на этот раз я излагаю факты. Ян от вас без ума. Я давно его знаю и вижу насквозь.
— Энтони, ложись спать. У тебя начинаются галлюцинации.
Она села за руль, Тарек устроился на пассажирском сиденье, и машина понеслась к «Йали-Беяз».
«А Ян, безусловно, очень приятный человек, — подумала вдруг Алия. — Огромного роста, но рядом с ним спокойно и безопасно. Хотя бывают великаны, рядом с которыми чувствуешь себя просто неловко».
Спустя две недели после первого появления на площадке Алия стала своим человеком в съемочной группе. Она влилась в нее очень естественно, словно всегда работала в кинематографе. Половина актеров и почти весь технический персонал были турками, другая половина говорила только по-английски. Алия стала переводчиком и правой рукой Питера Роллинсона. Работающие на площадке турки знали, кто она такая. Тем, кто не знал, объяснили, что Алия — жена Баракета. Англичане ею восхищались и гордились, что такая женщина работает рядом с ними. Между собой ее нежно называли «наша принцесса» и тщательно оберегали от контактов с журналистами и фотографами, которые осаждали съемочную площадку.
Основные эпизоды были уже отсняты, звезды разъехались, Питер Роллинсон заканчивал второстепенные сюжетные линии. Они почти каждый день переезжали на новое место, при этом Алия не уставала восхищаться мастерством каскадеров.
— Нам надо завершить важнейшую часть картины, — объяснял ей Питер. — Своего рода упаковку. Наконец-то мы избавились от звезд с их капризами, условиями и требованиями. Знаешь ли ты, что главный герой почти весь фильм находился под действием наркотиков? За несколько дней до твоего появления он накурился так, что я вынужден был прекратить съемки. Заметь, обычные сигареты этот тип не курит; более того, он возглавляет в США какую-то организацию под названием «Нет — курению». Разумеется, фотографы оказались тут как тут. Один из них заснял его при помощи длиннофокусного объектива. На следующий день фотографии появились в измирских газетах. Пришлось выкупать негативы. Теперь понимаешь, как я рад, что они уехали? А ты с нами!
Алия была польщена. Она официально пригласила Питера, Яна, Энтони, троих каскадеров и трех девушек из группы приходить к ней на ужин каждый вечер. Она чувствовала, что будет ужасно скучать по этим людям, когда они уедут.
Ян вначале держался в тени. Он радовался тому, что имеет возможность просто видеть Алию, любоваться ею и дышать с ней одним воздухом. Мало-помалу его смущение проходило.
Однажды он сказал, обращаясь к принцессе:
— Через пару дней приедут мои друзья Вики и Джордж Маккензи. Мы отправляемся на раскопки в Приане. На выходные.
— Приводите их ко мне, — тут же откликнулась Алия. — Я мало что понимаю в археологии, но с удовольствием посмотрела бы Приан. Всегда мечтала побывать в этой части Турции. В районе Трабзона постоянно происходят землетрясения, так продолжается не одно столетие. Подумать только, сколько всего погребено под обломками!
Слышавший разговор Тарек содрогнулся. В памяти всплыло мертвое тело Даши. Как будто вчера все это было… В ушах стоял крик раненого ребенка, ставшего позже принцессой Алией.
— Хотите поехать с нами? — спросил Ян, поражаясь тому, что осмелился пригласить ее. Совсем недавно он боялся вступить с ней в разговор — и вот уже приглашает в путешествие. Сейчас она ему откажет, причем в грубой форме.
Алия давно заметила, как смотрит на нее Ян и как боится к ней приблизиться. Похоже, гигант начал просыпаться. Она рассмеялась:
— Ну конечно, хочу. Это всего лишь в четырех часах вниз по побережью. Если вы не возражаете, Тарек привезет меня на день или два, пока вы будете копать.
Видя смущение Яна, Алия постаралась представить дело так, будто это не он ее пригласил, а она напросилась в гости.
— Чудесно. Думаю, Маккензи приедут самое позднее завтра. Мои друзья — очень опытные археологи, наведываются сюда каждый год. Я был с ними на нескольких раскопках. Буду очень рад, если на этот раз вы сможете к нам присоединиться.
Баракет скорее всего в Париже, он ждал жену в Лондоне в начале месяца. В Париже он ее видеть не хотел. С кем там принц сейчас проводит время, Алия не знала. И не хотела знать.
Баракет даже обрадовался, когда услышал о ее планах по телефону. Его устраивало, чтобы она как можно больше времени проводила в «Йали-Беяз» и не торопилась в Париж.
— Конечно, поезжай, — сказал он ей. — Тебе обязательно понравится. Я финансировал множество раскопок. Чем больше ты узнаешь об археологии, тем лучше. Станешь самой красивой женщиной-археологом Турции. Для нас это важно. Хватит, чтобы нашу землю раскапывали шведы, англичане или американцы. Сами справимся. Великолепная идея. Поезжай, дорогая, потом все расскажешь.
ЛОНДОН
ЯНВАРЬ 1961 ГОДА
Ян купил дом викторианской постройки на Понт-стрит в Найтсбридже практически за бесценок через три года после окончания войны. Дом, хотя и не попал под бомбежку, был в ужасном состоянии. Постепенно Ян привел его в божеский вид, в результате чего у него появилось двенадцать приличных квартир, которые он начал сдавать, а одну, самую лучшую, оставил себе. Это была спаренная квартира на первом этаже с отдельным подвалом. Огромные французские окна достигали потолка; двери комнаты, где Ян решил сделать библиотеку, выходили во двор. Стены гостиной были выкрашены в сизый цвет — отличный фон для нескольких больших и маленьких лакированных китайских картин, которыми Ян страшно дорожил. Полосатые марокканские платки и турецкие медальоны, обшитые шелком цвета слоновой кости, занимали половину стены. Так выглядела гостиная, где всегда царила атмосфера интимного уюта, подходящая для небольших вечеринок и коктейлей, каковые Ян устраивал довольно часто.
— Пусть весь мир презирает вечеринки с коктейлями — меня они вполне устраивают. По крайней мере все, кто заезжает в Лондон, заскакивают ко мне пропустить стаканчик.
Ян работал в полном уединении, на обед не выходил, поэтому разрядка по вечерам была ему просто необходима. По крайней мере раз в неделю он приглашал десяток друзей на вечеринку, в зависимости от того, кто в данный момент находился в городе.
Большую часть времени он проводил за пишущей машинкой у себя в кабинете. Вдоль всех четырех стен стояли полки с книгами, у стола располагались два кресла, свет давали две огромные медные лампы. Сюда, в оазис его одиночества, Ян не пускал никого.
Зато остальная часть квартиры выглядела иначе — тепло и уютно. Иногда Яну казалось, что он ведет двойную жизнь. Последнее было верно и по отношению к слуге Кегу. Наверху Кег появлялся исключительно в строгом белом костюме; внизу он суетился у плиты в кожаном фартуке, готовя что-нибудь своему хозяину.
