История Авиации 2002 06 - Журнал История авиации (книги читать бесплатно без регистрации .TXT) 📗
В целом, благодаря появлению «корриды» лётный состав получил первоначальные навыки в умении планировать воздушный бой и моделировать содержание его этапов, способы профессионального анализа результатов полётов в зону и на воздушный бой. Однако, необходимо отметить, что до того момента, как пара (не говоря уже о звене) получала разрешение на отработку манёвренного боя, она должна была освоить ряд приёмов («ракушка», крюк», «краб» и др.).
Организация типового учебного воздушного боя в формате «пара на пару» выглядела теперь следующим образом. Каждая из двух входящих в зону пар истребителей имела свой радиоканал боевого управления. При этом ведущий каждой пары договаривался со своим офицером боевого управления, с какой периодичностью тот будет сообщать данные о положении самолётов противника. Поединок мог длиться до 10 минут. В случае, если кто-либо из «противников» заходил в хвост другому, то сообщал своему офицеру боевого управления, что наблюдает цель, после чего переводил РЛПК в режим «Захват» и переходил на канал радиосвязи противника, сообщая последнему «Вижу. Атакую!». Если ему не удавалось сбросить преследователя с хвоста сразу, то бой прекращался, так как победа была очевидной.
Понятно, что с учётом радиолокационной поддержки с земли внезапность и, как следствие, во многом неотвратимость первой атаки исчезла, а вместе с ней и элемент неожиданности. Последние, впрочем, предполагалось обеспечить в ходе учений (например, задействовав самолёты-постановщики помех).
Однако и на этом «солнце» были свои «пятна». В принятой к реализации в строевых частях программе, заставлявшей серьёзно планировать бой по различным вариантам, так и не нашлось места для освоения приёмов достижения внезапности первой атаки и умелого сочетания демонстративных действий с мастерством в захвате и удержании тактического преимущества за счёт умелого маневрирования и отточенного пилотажа. Свободные воздушные бои отрабатывались только одиночно и в составе пары. Звено в бою против звена выполняло только обусловленные (читай известные каждой из противоборствующих сторон!) манёвры.
Эта программа легла в основу содержания ежегодных проверок боевой выучки частей ИА на базе в Мары. Проверка каждого истребительного авиаполка, прибывающего на авиабазу, включала:
– проверку индивидуальной техники пилотирования с выполнением сложного и высшего пилотажа (в том числе и инструкторов);
– проверку навыков самолётовождения на предельно малой высоте над оезориентирной местностью (пустыней);
– свободные воздушные бои и проверка дежурных сил;
– лётно-тактические учения полка и эскадрилий по основным для истребителей боевым задачам;
– стрельбу ракетами и из пушек по радиоуправляемым мишеням, выполняющим в зоне стрельб манёвр в соответствии с лётными данными имитируемого самолёта противника и сложившейся (на тот момент) тактической обстановки.
При этом проведение боёв с прилетавшими в Мары полками проводилось только после подготовки лётного состава по 500-м упражнениям, после чего пилоты переходили к практике воздушных боёв и ЛТУ. Вообще надо сказать, что в послевоенные годы ни одно ЛТУ любого масштаба, в том числе и двухсторонние, не проводилось в соответствии с замыслом командиров участвовавших в нём авиачастей! Замысел действий сторон в двухсторонних ЛТУ разрабатывался заранее руководителем ЛТУ, который руководил ходом учений с земли и, как правило, сам не летал! Замысел представлял собой пример решения типовых задач на уровне требований, предъявляемых к участникам боёв на Ближнем Востоке. В рамках этой порочной практики командиры полков, участвовавших в учениях, получали от руководства боевые задачи и одновременно способы их решения! В этих условиях на долю командира авиаполка оставались только подготовка лётного состава, расчёта КП ИАП, организация и проведение полётов. Его самостоятельность в принятии решений не простиралась дальше действий по вводным (если, конечно, руководитель ЛТУ брал на себя смелость их ставить!)
Ко всему прочему, надо заметить, что время проверки каждого полка определялось перед началом очередного учебного года, и на подготовку «к Марам» бросалось «всё и вся». В результате в частях начинался процесс, напоминающий зубрёжку школярами предметов перед экзаменами, «благополучно и со вкусом» прогулявшими чуть ли не весь учебный год. И это было не удивительно, так как оценка «за Мары» играла ключевую роль при определении уровня боевой выучки полка за год. При этом никакой покрашенной травой и побеленным бордюром, а также поголовьем и размерами свиней в полковом свинарке закрыть пробелы в боевой подготовке становилось уже невозможно. В своём стремлении выглядеть лучше командование соединений и объединений порой доходило до смешного.
В одной из воздушных армий из трёх полков истребительной авиадивизии в обстановке повышенной секретности сформировали «полк» из лучших лётчиков, который и отправили в Мары. После получения отличной оценки он исчез в обстановке всё той же повышенной секретности, а на командование пролился «сверху» дождь благодарностей и наград. «Липа» такого масштаба, порождалась описанной выше показухой и, конечно, не могла служить даже такого рода «лицом» при попытке определить реальную степень боеготовности истребительной авиации соединения и тем более ИА ВВС СССР.
При быстро установившейся на базе в Марах практике, два вылета в день, нагрузка на инструкторский состав была достаточно высокой, но её результатом стало то, что лётчикам двух эскадрилий 1521-й базы вскоре стало безразлично с кем драться и в каком составе! И для лётного состава авиагруппы базы, и для расчёта её КП эти ЛТУ большей частью выглядели примерно так же, как для инструктора из училища вывозные полёты с курсантами по кругу, а потому вряд ли стоит удивляться тому факту, что проверяемые полки очень редко получали отличные оценки.
Наибольшее количество срывов, за которые и начислялись «штрафные баллы» допускали офицеры боевого управления и лётчики на этапе ввода в бой. При этом надо отметить, что учения проверяемыми полками поначалу проводились по упрощённой схеме. Например, одним из самых распространённых просчётов в замысле «преднамеренный бой эскадрильи» был выбор одного единственного радиоканала, на котором все 12 пилотов вели радиообмен. В реальных условиях это быстро привело бы к неразберихе, так как, с одной стороны, противник мог его легко забить помехами, а с другой, в нужный момент необходимую информацию все лётчики могли и не услышать. По-прежнему хромала и слётанность: при выполнении энергичных манёвров, хотя и сопровождавшихся предупреждением по радио (например, «Крутим левый «винт»!»), ведомые отрывались, тут же превращаясь в лёгкую «добычу» для опытных марыйцев, чьи «МиГи» вскоре с полным основанием украсили грозные акульи пасти, устрашающе предупреждавшие, что в случае необходимости они схарчат любого. Заметим, что в бою между звеньями потеря одним звеном двух своих самолётов однозначно оценивалось «двойкой».
В завершение ЛТУ проводились стрельбы по маневрирующим радиоуправляемым мишеням Ла-17. На каждый проверяемый полк выделялось по четыре – шесть мишеней, которые надо было в итоге сбить при определённых условиях.
Между тем, прогресс в военном деле не стоял на месте, и в середине 70-х годов на арене появились истребители третьего поколения, вооружённые полноценными управляемыми ракетами средней дальности с полуактивными РЛ ГН, которыми можно было атаковать воздушные цели практически с любых направлений. Некоторые специалисты (в нашей стране и за рубежом) в очередной раз заговорили об отмирании манёвренного боя. Если во Вьетнаме количество атак со средних дистанций исчислялось буквально единицами, то в ходе ливанской кампании 1982 г. израильские F-15 применяли ракеты «Спэрроу» примерно в 33% всех зафиксированных атак, эффективно поражая сирийские истребители МиГ-21 и МиГ-23 как на встречно-пересекающихся, так и на догонных курсах.
Сложившаяся в небе Ливана ситуация сильно осложнялась тем, что противник контролировал господствующие горные хребты, ограничивавшие дальность обзора сирийских радаров на высотах ниже 3000 м, и эффективно использовал различные типы помех, затрудняя работу РЛС разведки целей, скрывая тем самым боевые порядки своей авиации. Наиболее «весомым» аргументом апологетов схваток на дальних дистанциях был тот факт, что в ходе боевых действий сирийские лётчики только однажды (10 июня) наблюдали визуально вступивший в манёвренный бой F-15, в то время как более лёгкие (и дешёвые) F-16, не имевшие УР «Спэрроу», постоянно «мозолили глаза».
