Забытая клятва Гиппократа - Градова Ирина (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
– Это отвратительно! – сквозь зубы процедил Олег. Его рука, лежащая на моем плече, сжималась и разжималась, причиняя физическую боль. – Поверить не могу…
– А ты поверь, Шилов, – сказала я. – Поверь, потому что это – не постановочное шоу, это – жизнь.
– Вот я и говорю: отвратительно!
Я понимала его. Олег – человек исключительных душевных качеств. Для врача, особенно для хирурга, он вообще представляет собой вымирающий вид. Шилов полон сострадания к больному, готовности помочь. Он решает проблемы, которые находятся, в сущности, не в его компетенции, потому что бумажной волокитой должны заниматься чиновники, а не врачи. И тем не менее Олег берет на себя львиную долю этой чиновничьей работы, не уставая втолковывать пациентам их права, объяснять каждый шаг, необходимый на пути к получению льгот и дотаций на лечение и операционное вмешательство, направляя растерянных людей в нужное русло. И такого человека неизвестный убийца преследует и шлет ему мерзкие писульки с угрозами!
В этот момент он как раз посмотрел на меня и спросил:
– А тебя это, что, не прошибает?
– Прошибает, конечно, но…
– Но ты уже привыкла? В этом своем ОМР ты наверняка и не такое видела! Тебе не кажется, что это скорее плохо, чем хорошо?
– Нет, Шилов, не кажется. Я считаю, что тактика страуса прятать голову в песок и говорить: «Я не вижу проблемы, значит, ее не существует!» – лучше, чем знать все и пытаться с этим бороться!
Олег обиженно замолк, и я снова сосредоточилась на видео. Что-то не давало мне покоя, но я никак не могла понять, что именно. Просмотрев запись до конца, я стала смотреть ее по частям с самого начала, отключив звук.
– Я могу понять, что Татьяны нет на записи, – пробормотала я.
– Разумеется, – буркнул Шилов, – ведь она снимала!
– Да, но Карпухин сказал, что отсутствовали несколько человек. Он полагает, что среди них как раз и должен быть тот, кого мог опознать Извеков.
– Ну и что? – пожал плечами Олег.
– Знаешь, кого точно нет на записи? – вместо ответа спросила я. – Вовки.
– Татьяниного мужа?
– Правда, она говорила, что с некоторых пор он почему-то перестал посещать собрания клуба. Ее это беспокоит, потому что Вовка, похоже, разочаровался в «Начни сначала».
– Что ж, – вздохнул Шилов, – его можно понять.
– Что ты имеешь в виду? – удивилась я.
– Видишь ли, все эти «говорильни», типа обществ анонимных алкоголиков, помогают далеко не всем. Женщинам – возможно, некоторым мужчинам – допустим… Однако большинство мужчин по натуре более деятельны, чем женщины.
Я уже собиралась открыть рот, чтобы поспорить, но Шилов не дал мне шанса.
– Мужчине порой недостаточно просто выговориться, чтобы подавить в себе агрессию, – продолжал он.
– И откуда ты такой умный? – саркастически подняла я брови.
– Курс психоанализа в Мюнхенском университете, между прочим. Так вот, нам порой требуется выплеснуть эту агрессию наружу, на какой-нибудь подходящий объект.
– Ты намекаешь на то, что Вовка вполне способен кого-то убить?
– Я ничего такого не говорил! – протестующе поднял руки Шилов. – Кроме того, ты же сама говорила, что Татьяна с мужем не имеют отношения к гибели того педиатра…
– Ольги Рябченко, – подсказала я. – Карпухин допрашивал его, проверял алиби – оно нерушимо, как пирамида Хеопса. Да и вообще – я поверить не могу, что он способен на такое!
– Ты должна понять, что Вовка потерял дочь, – кивнул Олег. – Видимо, душеспасительные беседы в клубе не дали ему того, на что он рассчитывал. Поэтому теперь парень не видит смысла в продолжении сеансов. Но это ни в коем случае не означает, что он может убить кого-то ради мести. А еще какие-то подвижки в расследовании есть?
Шилов решил переключиться на другую тему – очевидно, чтобы как-то меня отвлечь. Я рассказала ему кое-что, но не стала упоминать Емоленко и его дочь Ингу – Шилов и так нервничает, а ему это противопоказано: не хватало еще, чтобы его руки начали дрожать во время операции.
Однако в полной мере отвлечься я так и не смогла. Мне очень не нравилось то, что Вовка отсутствует на записи Татьяны: если бы я его там увидела, то была бы гораздо счастливее сейчас!
Ночью, ворочаясь с боку на бок, я пыталась связать воедино всех персонажей нашего расследования… вернее, расследования Карпухина, ведь нам не надлежало вмешиваться, о чем майор неустанно напоминает! Уже почти заснув, я вдруг подскочила на ортопедическом матрасе от внезапного озарения и тут же оглянулась на спящего Шилова, опасаясь, что могла потревожить его неожиданным резким движением. Боясь потерять нить, я не стала снова ложиться. Вместо этого прошла в ванную и включила воду. Обычно душ помогает мне думать, расслабляя и одновременно стимулируя клетки мозга. Когда прохладные струи забарабанили по моей голове, я продолжила проворачивать в мозгу свою новую, совершенно ненормальную, но такую интересную мысль. А что, если связи и нет? Что, если в этом все дело – в том, чтобы ее и не было? Я быстро растерлась полотенцем и, выскочив из ванной, схватилась за телефон. К счастью, прежде чем набрать номер Карпухина, я мельком взглянула на часы. Они показывали половину второго, вероятно, майор не обрадуется столь позднему звонку. Особенно с учетом того, что я собиралась ему поведать и как это, скорее всего, прозвучит!
– Агния, я ценю вашу смекалку – всегда ценил, – но неужели вы думаете, что я стану смотреть фильм ужасов?!
Карпухин выглядел раздраженным, и я могла его понять.
– Это не фильм ужасов, Артем Иванович, просто его режиссер – Хичкок, и…
– Думаете, я такой темный, да? Думаете, я не знаю парня по имени Альфред Хичкок?
– Дело не в этом… Почему бы вам просто мне не поверить, а? Можете не смотреть фильм, но выслушайте меня, ладно?
Майор пробурчал нечто неразборчивое. Я предпочла интерпретировать это как согласие и продолжила:
– Представьте, что кто-то хочет совершить преступление…
– Легко! – пробурчал Карпухин.
– И он понимает, что станет подозреваемым…
– Для этого, Агния Кирилловна, и существует такая штука, как алиби! – снова перебил меня майор.
– А когда алиби будет неопровержимым? – гнула я свое, не обращая внимания на саркастический тон собеседника.
– Когда… не понимаю я ваших намеков, Агния! К чему вы ведете-то?
– К тому, что алиби неопровержимо лишь тогда, когда преступление совершает другой человек! – победно заявила я. По лицу майора стало понятно: еще минута, и он вызовет «Скорую» для меня, поэтому я не позволила ему вставить ни слова. – Предположим, гражданин А встречает гражданина Б. Допустим, у них нашлось что-то общее, и оба они мечтают избавиться от своих врагов. Гражданин А предлагает план: гражданин Б убивает его врага, А ликвидирует врага гражданина Б. Так как враги А и Б никак не связаны между собой, никому и в голову не придет обвинить этих ребят. Алиби обоих окажутся стопроцентными, и, как говорится, комар носа не подточит!
Майор ответил не сразу, и я все еще боялась, как бы он не заподозрил у меня припадок. Однако через пару минут он пробормотал:
– Это вы… сами придумали?
– Да нет, говорю же – это все Хичкок и его «Незнакомцы в поезде»!
Карпухин снова помолчал. Я нетерпеливо ерзала на своем стуле, пытаясь предугадать, какой мыслительный процесс происходит в его мозгу. Наконец майор сказал:
– А что, Агния Кирилловна, в этом определенно есть смысл… Вы считаете, что опять нужно проверить алиби всех фигурантов?
– Да, но теперь – по-другому…
– Проверим их график передвижений в дни убийств, – продолжал он, не слушая меня. – Графики всех!
– Точно! Если у человека есть алиби на день, когда убили медика, имеющего отношение к его делу, то, возможно, нет алиби на день другого убийства?
– Вы читаете мои мысли! – похвалила я.
– Ладно, так и сделаем! Кстати, я тут совсем замотался и ни разу не заскакивал к Андрею. Как у него дела?
