Поющие в терновнике - Маккалоу Колин (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗
Внизу, в прихожей, его ждал Пэдди, растерянный, бледный до зелени.
– Ох, ваше преподобие! – заговорил он, идя навстречу священнику. – Вот жуть, а? Как гром среди ясного неба! Не ждал я, что она вот так помрет, она же вчера вечером была совсем здоровая! Боже милостивый, что ж мне теперь делать?
– Вы уже видели ее?
– Видел. Господи помилуй!
– Тогда сами понимаете, что надо делать. Никогда еще я не видел, чтобы труп так быстро разлагался. Поскорей уложите ее в какой-нибудь приличный ящик, не то через несколько часов придется ее сливать в бочку из-под керосина. Завтра с утра пораньше надо ее похоронить. Не теряйте времени, не украшайте гроб; прикройте его хоть розами из сада, что ли. Да поторапливайтесь, приятель! Я еду в Джилли за облачением.
– Возвращайтесь поскорей, ваше преподобие! – взмолился Пэдди.
Но его преподобие отсутствовал дольше, чем требовалось только для того, чтобы заехать в церковный дом. Сначала он повел свою машину по одной из самых богатых улиц города и остановил ее у шикарного особняка, окруженного искусно разбитым садом.
Гарри Гоф как раз садился ужинать, но, услышав от горничной, кто его нежданный посетитель, вышел в приемную.
– Не угодно ли отужинать с нами, ваше преподобие? У нас солонина с капустой и отварным картофелем под соусом из петрушки, и в кои веки не слишком соленая.
– Нет, Гарри, спешу. Я только заехал сказать вам: сегодня утром скончалась Мэри Карсон.
– Господи Иисусе! Да я же там был вчера вечером! Она выглядела совсем здоровой!
– Знаю. Около трех часов я проводил ее наверх, и она была совершенно здорова, но, по-видимому, умерла, как только легла в постель. Миссис Смит нашла ее мертвой сегодня в шесть вечера. Но смерть наступила гораздо раньше, и это было ужасно; днем, в самый зной, комната стояла закупоренная, жара как в инкубаторе. Дай Бог мне забыть, на что она была похожа! Отвратительно, Гарри, никакими словами не передать!
– Ее хоронят завтра?
– Иначе невозможно.
– Который час? Десять? В такую жару нам приходится ужинать на ночь глядя, прямо как испанцам, но звонить людям по телефону еще совсем не поздно. Хотите, я займусь этим вместо вас, ваше преподобие?
– Спасибо, вы очень добры, для меня это большое облегчение. Я приехал в Джилли только переодеться. Когда собирался на этот раз в Дрохеду, мне и в голову не приходило, что предстоят похороны. И надо как можно скорей вернуться в Дрохеду, я им там нужен. Заупокойная месса завтра в девять утра.
– Скажите Пэдди, что я привезу с собой ее завещание, хочу огласить его сразу после похорон. Вам она тоже кое-что оставила, ваше преподобие, хорошо бы и вам присутствовать.
– Боюсь, тут возникает небольшое осложнение, Гарри. Видите ли, Мэри написала новое завещание. Вчера, после того как она простилась с гостями, она вручила мне запечатанный конверт и взяла с меня слово, что я его вскрою, как только своими глазами увижу ее мертвой. Я так и сделал и обнаружил в конверте новое завещание.
– Мэри написала новое завещание? Сама, без меня?!
– Похоже, что так. Мне кажется, она давно его обдумывала, но чего ради держала это в секрете, понятия не имею.
– И это завещание у вас при себе, ваше преподобие?
– Да.
Отец Ральф достал из-за пазухи сложенные во много раз листы бумаги и подал юристу.
Гарри Гоф, нимало не раздумывая, тут же начал читать. Дочитал, поднял глаза – и в его взгляде много было такого, чего священник предпочел бы не увидеть. Восхищение, гнев – и толика презрения.
– Что ж, ваше преподобие, поздравляю! Стало быть, вы все-таки заполучили этот жирный кусок.
Гарри Гоф не был католиком, а потому мог себе позволить так выразиться.
– Поверьте, Гарри, для меня это еще неожиданней, чем для вас.
– Это единственный экземпляр?
– Насколько я понимаю, единственный.
– И она дала его вам только вчера вечером?
– Да.
– Почему же вы не уничтожили его, чтоб бедняга Пэдди мог получить то, что принадлежит ему по праву? У католической церкви нет никаких прав на имущество Мэри Карсон.
Прекрасные глаза отца Ральфа смотрели безмятежно-кротко.
– Но разве годится так поступать, Гарри? Ведь это все принадлежало Мэри, и она могла распорядиться своей собственностью, как хотела.
– Я посоветую Пэдди опротестовать завещание.
– Я тоже думаю, что вам следует дать ему такой совет.
На том они и расстались. К утру, когда народ съедется на похороны, весь город и вся округа будут знать, куда пойдут деньги Мэри Карсон. Жребий брошен, отступление отрезано, и уже ничего нельзя изменить.
Только под утро, в четыре часа, отец Ральф миновал последние ворота и въехал на Главную усадьбу – он вовсе не спешил возвращаться. И усилием воли гнал от себя всякие мысли, ни о чем он не думал. Ни о Пэдди и Фионе, ни о Мэгги, ни о том зловонном и отвратительном, что уже (он горячо на это надеялся) положено в гроб. Зато и взглядом, и сознанием вбирал он эту ночь – серебряные призраки мертвых деревьев, одиноко встающие среди чуть поблескивающих лугов, и густые, чернее самого мрака, тени, отброшенные каждой рощицей, и полную луну, плывущую в небесах словно детский воздушный шарик. Один раз он остановил машину, вылез, подошел к изгороди и постоял, опершись на туго натянутую проволоку, вдыхая смолистый запах эвкалиптов и колдовской аромат полевых цветов. Как прекрасна эта земля, такая чистая, такая равнодушная к судьбам тех, кто воображает, будто правит ею. Пусть они и приложили к ней руки, но в конечном счете она сама ими правит. Пока они не научились повелевать погодой и по своей воле вызывать дождь, побеждает земля.
Он поставил машину за домом, немного поодаль, и медленно пошел к крыльцу. Все окна ярко освещены; от комнаты экономки слабо доносятся голоса – миссис Смит и обе горничные-ирландки читают молитвы. Под темным шатром глицинии шевельнулась какая-то тень; отец Ральф круто остановился, мороз пошел по коже. Она совсем выбила его из колеи, старая паучиха! Но оказалось, просто это Мэгги терпеливо ждала, когда он вернется. Одетая как для поездки верхом, в бриджах и сапожках, сама жизнь, отнюдь не призрак с того света.
– Ты меня испугала, – сказал он сухо.
– Простите, отец Ральф, я нечаянно. Просто мне не хотелось в комнаты, туда пошли папа и мальчики, а мама пока еще дома, с малышами. Наверное, надо было пойти молиться с Минни и Кэт и миссис Смит, а только мне не хочется за нее молиться. Это грешно, да?
У него не было ни малейшего желания говорить о покойнице что-либо хорошее.
– По-моему, не грешно, Мэгги, а вот лицемерие – грех. Мне тоже не хочется за нее молиться. Она была… не очень-то хорошая женщина. – Он мимолетно ослепительно улыбнулся. – И уж если ты согрешила, говоря такие слова, мой грех много тяжелее. Мне полагается равно любить всех людей, тебя столь тяжкий долг не обременяет.
– Вам нехорошо, отец Ральф?
– Нет, почему. – Он посмотрел на окна и вздохнул: – Просто не хочу я идти в дом. Не хочу быть с ней под одной крышей, пока не настал день и не изгнал демонов тьмы. Может быть, я сейчас оседлаю лошадей и проедемся, пока не рассвело?
Рука Мэгги на мгновение коснулась его черного рукава.
– Я тоже не хочу идти в дом.
– Подожди минуту, я оставлю сутану в машине.
– Я пойду к конюшне.
Впервые она пыталась говорить с ним как равная, как взрослая; он ощутил перемену в ней так же ясно, как ощущал благоухание роз в великолепном саду Мэри Карсон. Розы. Пепел роз. Розы, всюду розы. Лепестки на траве. Летние розы – белые, алые, чайные. Густой сладкий аромат в ночи. Нежно-розовые розы, обесцвеченные лунным светом, почти пепельные. «Пепел розы, пепел розы. Я от тебя отрекся, моя Мэгги. Но ты ведь стала опасна, понимаешь ли, ты стала мне опасна. И потому я раздавил тебя каблуком моего честолюбия; ты значишь для меня не больше, чем измятая роза, брошенная в траву. Запах роз. Запах Мэри Карсон. Розы и пепел, пепел и розы».
