Selbstopfermanner: под крылом божественного ветра - Аверкиева Наталья "Иманка" (читать книги онлайн полностью .txt) 📗
«Том, я очень любила твоего брата. Ты сможешь жить с этим?»
«Смогу».
«Он был самым-самым. Он навсегда останется для меня самым-самым».
«Смогу».
«И ты сможешь жить, зная, что я, возможно, все еще люблю его?»
«Смогу».
Я все еще люблю его…
— Хочешь, я поговорю с ней? — вырвалось у меня.
— Не знаю… Эти бабы такие… бабы… А вдруг ей эта идея не приходила в голову, а сейчас мы поговорим с ней, и она додумается до этой мысли?
— Если тебе интересно мое мнение, то я уверен в Мари. Она умная женщина. Если бы она хотела тебя уничтожить или урвать лакомый кусок, то давно бы это сделала. К тому же у нее больше оснований это сделать, чем у Тины.
— Ничто не мешает ей заняться этим сейчас, — мрачно отозвался Билл.
Я хмыкнул:
— Странно, ты прожил с ней тринадцать лет, а так и не понял, какой она человек.
— В том-то и дело, что понял.
— Расскажешь? — улыбнулся я.
— Как-нибудь. Том, что делать? Я не хочу сюрпризов на суде. И в прессе не хочу…
— Я говорил тебе, что не надо было…
— Ты как мать! — заорал он неожиданно. — Она мне весь мозг выклевала со своими: «Я говорила, я говорила!» Теперь ты!
— Билл, ну тебе же действительно все говорили. Ты же уперся, как осёл.
— Не твое дело!
— А чье? — не выдержал я. — Тебе все говорили! Все! У тебя Мари плохая и во всем виновата, а Тина — солнечный луч! Вот теперь лечи свои волдыри от ее активности!
— Зато у тебя Мари святая!
— Да! Святая! Потому что ни цента у тебя не взяла даже тогда, когда ей детей кормить было нечем! Святая! Потому что слова про тебя плохого не сказала даже тогда, когда вы с твоей драгоценной Тиной ее чуть не посадили! Ты чуть не посадил мать своих детей! А сейчас тебя волнует ни она и ни твои дети, а только собственная задница!
— Иди ты… — выматерился Билл и скинул вызов.
Псих недоделанный! — долбанул я ногой по ящику. — Все настроение испортил, мудак!
Весь вечер я думал, как бы так спросить у Мари по поводу ее участия в суде против Билла. Продумывал массу вариантов, но в итоге спросил прямо — выступит ли она против Билла, если ее позовет Тина. Она обиделась. Очень сильно обиделась. Но сначала обругала меня. После чего я решил, что больше по поводу Билла говорить с ней не буду. Действительно, как я мог подумать, что она пойдет против Семьи после всего того, что мы для нее сделали? Все-таки я не ошибся в ней, зато очень рассердился на Билла.
Я разодрал глаза в небольшом отеле в Риме, куда мы прибыли сегодня рано утром, просидев в аэропорту весь вечер и всю ночь. Я так устал, что готов был вырубиться под стойкой администратора. Нас не хотели пускать в номера раньше срока заселения, хотя предыдущие сутки были оплачены заранее, так как добраться до отеля мы должны были еще прошлым вечером. У меня даже не было сил ругаться. Не знаю, что там говорили администратору организаторы, но в номера нас пустили. Я пришел, лег и отключился, забив на душ и дела. А проснулся от того, что замерз. В номере было очень холодно. За окном шел дождь. Потерев глаза, щедро засыпанные «песком» усталости, и оценив время, я волевым усилием вынул себя из постели и оттащил в душ. Надо приводить рожу в порядок и поднимать свой детский сад. Хватит бездельничать.
— Синьора Коссо, я буду готов через полчаса, — позвонил я нашему переводчику, прыгая по номеру в одном кроссовке и расстегнутых джинсах. Пожрать бы еще…
Телефон снова зазвонил, едва я успел засунуть его в карман. Твою мать! Штаны не дадут застегнуть.
— Да! — рявкнул я.
— Каулитц, как я рада, что ты мне рад.
Голос был бесполым и незнакомым, но говорил так, словно неплохо меня знал. Я посмотрел на имя, которому был присвоен номер. Нора! Ведущий редактор по сплетням в «Бильде». Что ей надо?
— Тебе, дорогая, я всегда рад. Только если ты по поводу моего брата и его полоумной жены, то без комментариев.
Нора, видимо, курила, потому что выдохнула мне в ухо.
— Что ты, дорогой, разве я буду звонить по таким пустякам? Кстати, «полоумная жена» отличный спикер. Давненько у нас не было ничего более забавного.
— Нора, избавь меня от этой грязи. У меня встреча.
— Узнал, смотри-ка, — рассмеялась она. — Думала, не помнишь.
Как же… Забудешь тебя… У Норы очень запоминающийся низкий тембр голоса с легкой хрипотцой. По телефону даже не сразу определишь мужчина это или женщина. Да и сама Нора была не то мужиковатая женщина, не то женственный мужчина. Но она точно была бабой. Я это проверил опытным путем. Нора тогда шутила, что только со мной узнала, что такое настоящий мужчина. Я не стал ее разочаровывать, ибо не будь я тогда в состоянии полного нестояния, то и не позарился бы на это сокровище, а по пьяни еще и кончить никак не мог, не помогало ничего — ни фантазии, ни позы, ни старания. Зато с тех пор Нора свято уверовала, что я самый крутой любовник на свете.
— Разве такую прекрасную женщину можно забыть? — томно спросил я, вылетая из номера, на ходу застегивая куртку. Черт, привязалась!
— Я, собственно, вот по какому вопросу. У меня в кабинете сейчас сидит одна молодая особа, — она снова выпустила дым мне в ухо, — которая предлагает мне купить содержимое желтого конверта.
— И что? — Так, ребят разбудил. Указания всем раздал. Сейчас решим вопрос с финансами, и у меня будет пара свободных часов, которые можно использовать для сна. Осталось только отвязаться от Норы.
— Дело в том, Каулитц, что съемка, которую мне притащила молодая особа, явно постановочная, и я не очень поняла, зачем ты мне ее прислал. Ты же в туре, если мне память не изменяет? Это ваш ответ Чемберлену? Хотите перекинуть внимание на тебя? Тогда опять не понятно… На фотографиях ты и Мария. Если память меня и в этот раз не подводит, то это та фрау, что жила с твоим братом лет десять до того, как он женился.
Я остановился словно вкопанный, чувствуя, как от лица отливает кровь.
— И если снова вернуться к моим данным, то ты живешь со Сьюзен Бригманн. Отсюда у меня снова возникли вопросы — чьи эти дети и почему вы с Марией целуетесь, если это женщина Билла, а ты занят Сьюзен Бригманн? Что за аферу вы хотите провернуть?
— Сколько она хочет? — постарался спросить как можно более ровным голосом.
— Мы не обсуждали с ней цену. Я сказала, что нам надо понять, насколько данные фотографии ценные и не фотомонтаж ли это.
— Откуда она взяла эти фотографии?
— Сказала, что вы были в ресторане и забыли их на столе. Она мне еще много чего интересного рассказала.
— Например? — Я опустился в кресло, очень кстати стоящее в углу в холле.
— Ну что например?.. Например, что ты отлично общаешься с детьми, и она слышала, что мальчики называют тебя папой, а ты называешь Марию женой. Вы там втроем что ли жили?
— Нет.
— Что нет?
— Ей послышалось.
— Просто я вот тут фотографии-то смотрю… — невнятно промычала она, явно перегоняя сигарету с одной стороны рта на другую. — Давно вы вместе? Мария на тебя так смотрит…
— Как? — Захотелось курить. Очень сильно захотелось курить.
— Как влюбленная кошка. Да и ты тоже… Аж глаза блестят. Каулитц, я ревную! Ох, как ты тут в нее вцепился. Мурашки по коже. Какие у тебя глаза… Без комментариев! Так, ну дети явно твои. Сколько им? Год? Больше? Меньше? А осенью у тебя Сьюзен на шее висела, когда тебя из полиции выпустили. Не состыковка какая-то, не находишь?
Я изо всех сил пытался думать, адски завидуя Норе, которая курила на том конце провода.
— Да и дети… Если им год, то надо взять еще один год на беременность… Билл же тогда еще жил с Марией… Понимаешь?
— Забери фотографии и стребуй с нее флешку. Там в конверте еще была флешка, забери ее. Завтра пусть придет за чеком и подпишет договор о неразглашении. Мои юристы подготовят. Хотя нет, возьми ее координаты. Мои люди с ней свяжутся и все сделают.
— Надеюсь, вы не утопите бедняжку в Шпре? — расхохоталась она.
