Соблазнительное предложение - Хеймор Дженнифер (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
Письма в основном касались игорных долгов и деловых соглашений, и во всех содержались имена людей, знакомых Мортону. Может быть, у них имеется информация о его местонахождении?
К вечеру, прибыв в Вустер, они разработали план. За конторой Мортона все еще наблюдают. И на этот раз им нужно как следует подготовиться к его возвращению – если он вообще вернется. Люк решил обратиться за помощью к своему брату Сэму – на герцога он все еще сильно злился. Сэм, поведал Люк, служил когда-то в армии и умеет справляться с людьми, подобными Мортону.
Люк добавил мрачно, что в следующий раз не будет рисковать и не потащит ее за собой в Вапинг. В следующий раз ей придется остаться дома.
Эмма знала, что спорить бесполезно. Более того, ее терзало ощущение собственной бестолковости. Она взяла с собой в Вапинг пистолет, но, упав, долго не могла нашарить его в плаще, а когда все-таки нащупала, и муж, и Люк уже давно исчезли.
Дожидаясь возращения Мортона в Вапинг, Люк и Сэм еще раз просмотрят всю его корреспонденцию, чтобы потом разыскать упомянутых в ней людей и расспросить их.
Люк с Эммой остановились на ночлег в той же гостинице Вустера, что и в прошлый раз. Эмма поселилась в комнате, смежной с комнатой Люка, и когда уже готовилась ко сну, услышала скрип открывающейся двери.
Она вцепилась в стол, в надежде, что, может быть, он вовсе не спускается вниз, в таверну. Может, хочет зайти к ней, пожелать спокойной ночи или… Нет, Эмма не могла придумать другой причины, по которой ему потребовалось выйти из комнаты.
Но он к ней не зашел, а спустился вниз.
Эмма долго лежала в постели, не в силах уснуть, и не могла решить, должна ли она попытаться остановить его. Но как? У нее больше нет над ним власти, нет никакого права говорить ему, чего не следует делать. Она не может обнимать его, когда он дрожит после приснившегося кошмара. Не может даже прикоснуться к нему, потому что принадлежит другому.
Эмма в жизни не чувствовала себя настолько одинокой, настолько безнадежно несчастной.
На следующее утро они поехали обратно в сторону Лондона. Примерно через полчаса карета замедлила ход перед высокими коваными воротами. Тут они и остановились. Возле ворот уже стояло с полдюжины экипажей и несколько привязанных лошадей.
– Добро пожаловать в Бордсли-Грин, – пробормотал Люк.
Эмма рассматривала территорию за воротами, пока Люк разговаривал с форейторами. Там раскинулась обширная зеленая лужайка, по которой кое-где бродили небольшие группы людей. Лужайка тянулась вокруг огромного, мрачного дома с готическими балками и карнизами. Не будь день таким ярким, а лужайка такой зеленой, она бы назвала открывшуюся ей картину зловещей.
Люк подошел, чтобы помочь ей выбраться из кареты.
– Обопрись на меня, – сурово сказал он. – Я не хочу, чтобы ты снова подвернула лодыжку.
Эмма послушалась, одной рукой сжимая трость, а другой держась за Люка. Он, поддерживая, обнял ее за талию.
Эмма посмотрела на дом.
– Что это за место?
– Приют для слабоумных, – коротко ответил он. – Идем.
Люк кивнул привратнику, тот отпер ворота.
Они прошли внутрь и медленно зашагали по гравийной дорожке, ведущей к дому.
– Сегодня тут приемный день? – спросила она Люка.
– Да. Вторая пятница каждого месяца.
– И ты приезжаешь сюда каждый месяц?
– Да. Начиная с августа.
Они проходили мимо людей на лужайке, и теперь Эмма легко отличала обитателей приюта от посетителей. «Родственники и любимые ими люди», – подумала она. Обитатели не расхаживали в ночных рубашках, но все равно было понятно, что они другие. Они иначе говорили, иначе жестикулировали и даже ходили не так, как те, кто пришел с ними повидаться. Лица у них были не такие сдержанные и непроницаемые. Она увидела мужчину лет сорока, подпрыгивающего на цыпочках и сияющего как мальчишка в рождественское утро. Увидела молодую женщину, неистово размахивающую руками, а приехавшие к ней мужчина с женщиной разговаривали негромкими голосами, пытаясь ее успокоить.
Эмма глубоко вздохнула:
– К кому мы приехали, Люк?
Он не ответил. Они как раз подошли к двери, которую отворила строгого вида женщина.
– Друг Люк, рада снова видеть вас, – деловым тоном произнесла она.
– Я тоже рад вас видеть, друг Ханна, – ответил он.
Эмма с трудом скрыла изумление. Женщина определенно была из квакеров, но Люк, похоже, не испытывал ни малейших затруднений, обращаясь к ней.
Квакерша перевела взгляд на Эмму, любопытный и вполне дружелюбный.
– Это мой друг, миссис Кертис.
Женщина вежливо кивнула и снова повернулась к Люку:
– Он с нетерпением ждет вас. Всю прошлую неделю только и говорил, что о вашем будущем визите.
Люк улыбнулся.
– Где он?
– В художественной студии. Я вас отведу. Идите за мной.
Ханна повела их по длинному темному коридору, оглянувшись по дороге.
– Не удивляйтесь состоянию студии. Нам нравится давать нашим пациентам некоторую свободу самовыражения, и они пользуются этой возможностью.
Эмму охватило беспокойство. Кто этот человек? Слабоумный? А что это, собственно, означает? Ее приводило в замешательство то, что она идет навстречу полной неизвестности.
Ханна остановилась у одной из дверей, выбрала ключ из связки на толстом кольце, висевшем у нее на шее, и отперла замок.
– Подождите здесь, – велела она и проскользнула внутрь. Мгновение спустя она широко отворила дверь и улыбнулась. – Входите. – Обернулась и окликнула кого-то: – Друг Бертрам, к вам гости.
Эмма вошла в комнату, не похожую ни на что, виденное ею прежде. Огромную – вероятно, изначально предполагалось, что это будет холл или гостиная, – и всю заляпанную краской. Пятна были на деревянных половицах – черные, красные, зеленые, синие. Завитки и кляксы одного цвета, затем тусклая коричневая смесь многих оттенков, затем веселые, яркие полосы, полосы и снова завитки. По комнате были расставлены испачканные краской мольберты. Им навстречу спешил плотно сложенный светловолосый мужчина с широкой улыбкой на круглом лице.
– Люк! – воскликнул он. – Люк, Люк, Люк, Люк, Люк!
Он уронил кисть, расплескав желтую краску на свою босую ногу и на пол, и устремился навстречу Люку.
– Бертрам! – весело отозвался Люк.
Эмма внимательно наблюдала за ним, пытаясь понять, насколько его оживление искусственно, но ничего нарочитого не заметила. Люк искренне радовался встрече.
Бертрам с размаху обхватил Люка руками, и тот пошатнулся. Захохотав, Бертрам стиснул Люка в медвежьих объятиях. Широко улыбаясь, Люк обернулся к Эмме:
– Берт, это мой друг Эмма. Эмма, познакомься с Бертрамом, моим братом.
Его… братом? Она бросила взгляд на Ханну. Та благодушно смотрела на обоих мужчин.
– Эмма! – Бертрам еще крепче обнял Люка.
– Отпусти меня, дружище, – добродушно произнес Люк. – Ты меня задушишь.
Бертрам мгновенно отпустил его и начал хлопать себя по груди:
– Не сжимать, не сжимать.
Поскольку он говорил быстро и довольно невнятно, Эмма с трудом его понимала.
Люк положил руку брату на плечо.
– Обнимать можешь, только не очень сильно, хорошо?
Бертрам быстро закивал и заулыбался. У него были очень маленькие зубы, казалось, что молочные так и не выпали.
Эмма рассматривала его. Он выглядел странно, словно его лицо слегка расплющили. Ниже Люка на несколько дюймов (скорее, ростом с нее саму) и такой… дряблый. Кожа бледная, рыхлая. Лицо круглое, нос маленький и плоский, уголки глаз чуть приподняты. Выглядел он довольно молодо, но из-за его расплывчатых черт лица она не могла с уверенностью сказать, сколько ему лет.
Но было что-то от Люка в этих глазах, в их кристально-ясной голубизне. И волосы у него точно такого же цвета, как у Люка, темно-русые.
Он был одет в белую рубашку и черные шерстяные штаны, полностью заляпанные краской. Люк уже тоже испачкался, но, похоже, это его нисколько не волновало.
– Я знаю, что обычно мы с тобой гуляем по лужайке и играем там, но у Эммы болит щиколотка. Ты не против, если сегодня мы побудем в помещении?
