Стеклянная мадонна - Куксон Кэтрин (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .txt) 📗
– Все в порядке, успокойтесь! – Он протягивал ей кружку с крепким чаем. – Выпейте чаю, он прогонит сон. Нам пора в дорогу.
Она взяла кружку, не спуская с него глаз. Он был полностью одет и выглядел чистым и посвежевшим.
– Во дворе есть колодец и таз, там вы можете умыться. На подоконнике лежит щетка, почистите ею свою одежду. Взгляните на меня! – Он раскинул руки, демонстрируя брюки и куртку. – Все как новенькое!
Этим утром он казался не таким, как накануне, а веселым, почти как тот Мануэль, которого она знала раньше. Горячий сладкий чай окончательно привел ее в чувство; спустя несколько минут она на цыпочках вышла из комнаты, сжимая в руках башмаки и глядя прямо перед собой, чтобы не смотреть на неопрятные фигуры на матрасах.
Мыться без мыла оказалось непростым делом, а жесткое полотенце царапало лицо. Утро было холодное, вода тоже, однако, кое-как умывшись и отряхнув одежду, она, как ни странно, почувствовала себя заново родившейся. Пятки уже почти не беспокоили, она была голодна, но ее заботило, не где поесть, а когда. Слова Мануэля несколько разочаровали:
– Мы купим еды, выйдем из города и там закусим.
Было еще только шесть утра, но многие лавки уже открылись; купив хлеба, мяса и свиного жира, они покинули город, пересекли поле, прошли садом и остановились на берегу прозрачного ручья, где Мануэль разложил костер. Он изжарил мясо и остатки ветчины, половину отложил на потом, а другую половину разделил с Аннабеллой поровну. Когда она очистила тарелку, он спросил:
– Отрезать вам еще кусочек хлеба?
– Будьте так добры.
Он улыбнулся.
– Здорово вы проголодались!
– Да, верно, Мануэль.
– Это хороший признак.
– Неужели? – Она не стала уточнять, что за признак, и решила перестать сопровождать каждую свою фразу добавлением «Мануэль». Так и не дождавшись привычного слова, он пристально посмотрел на нее. Она тоже выглядела в это утро по-другому: не чванилась, не корчила из себя леди, а просто выглядела другой, более обыкновенной. Наверное, так повлиял на нее хороший ночной отдых. Он тоже отлично отдохнул. Он уже забыл, когда в последний раз спал так крепко. Он проснулся другим человеком; если у него и дальше получится не вспоминать лицо Легренджа, то таким он и останется.
Они шли вдоль Тайна, пока не достигли Белтингема, где Мануэль спросил дорогу на Пленмеллер Коммон и ферму Скиллена. Туда следовало идти вдоль реки до Мелкриджа, а потом свернуть на юг, в направлении Уитфилда. Так они уткнутся в ферму.
Наведение им справок стало для Аннабеллы первым свидетельством того, что он следует в определенном направлении.
– Зачем нам эта ферма? – осведомилась она.
– Вы слышали рассказ того бедняги вчера вечером? Он там работал, пока его не выставили. Жаль его, конечно, но мне нужна работа. Судя по всему, ферма лежит в стороне от проторенных путей. Надеюсь, не каждый пока знает, что там можно разжиться работенкой.
– Но… Если вы получите работу, то что будет со мной? – со страхом спросила она.
Он с улыбкой ответил:
– Вряд ли его жена день-деньской сидела сиднем. Наверное, там и для женщины найдется работа, если вы, конечно, не передумали. Решайте сами.
Она ничего не ответила, и они снова пустились в путь. Она помнила его слова о том, что ферма стоит в стороне от проторенных путей, а ей как раз хотелось найти убежище, где не будет опасности повстречаться с людьми вроде миссис Фергюсон, хотя Мануэль усомнился в том, что миссис Фергюсон смогла бы ее узнать. Она с горечью думала о том, что людей встречают по одежке, женщин в особенности, а также о том, что усталость мешает наслаждаться пейзажем.
Места вокруг были замечательные: они карабкались на высокие, под стать горам, холмы, пересекали поросшие лесом долины, а в разгар дня присели отдохнуть у входа в заброшенную шахту рудника. Снизу слышалось журчание воды; Мануэль подобрал с земли несколько синих и фиолетовых кристаллов сульфата меди, вызвавших у Аннабеллы восторг.
Стоя на скале, откуда были видны окрестности, Мануэль сказал:
– Что-то не вижу фермы.
Она ответила, тяжело переводя дух:
– Кажется, нам говорили, что ферма находится между неогороженными землями и Уитфилдом. Наверное, это там, ближе к долине Аллен. – Она с трудом вытянула руку.
– Вы знаете эти места? – спросил он, не оборачиваясь.
– Просто я изучала географию графства.
Он приподнял брови. Капюшон сполз с ее головы, и непричесанная копна светло-рыжих волос сияла на солнце. Видя ее усталость, он предложил:
– Может, побудете здесь, а я схожу на разведку? Она тут же поднялась с камня, на котором сидела, и коротко ответила:
– Не надо.
Они, скользя по осыпи, спустились в долину.
Обойдя холм по тропе, протоптанной скотом, они оказались на мощенной камнем дороге. Судя по всему, дорогу только начали прокладывать. Мануэль с улыбкой сказал:
– Кажется, мы на месте.
Они зашагали по дороге, потом, преодолев густую живую изгородь, оказались на просторном пастбище: в одной его части паслось большое стадо коров, другая была разделена каменными изгородями на участки, где росли овощи и картошка. Нашлось место и кустам крыжовника, с которых успели собрать ягоды.
Дорога огибала небольшую рощицу. По другую ее сторону тянулось поле, которое пахал на двух лошадях какой-то крестьянин. Мануэль окликнул его, опершись об изгородь:
– Есть ли поблизости хозяин?
– Я хозяин. В чем дело?
– Здравствуйте.
Фермер ничего не ответил. Мануэль спросил:
– Я слыхал, что вам нужен работник.
– Кто это тебе сказал?
– Неважно. Работник нужен?
– Ну, нужен. Что ты умеешь?
– Все, что угодно, с животными. – От одной мысли о лошадях Мануэль расплылся в улыбке.
– Откуда вы? – спросил фермер.
– С Тайна.
– Что ты там делал?
– Шесть лет работал у мистера Легренджа.
– А сейчас почему перестал?
– Плохие времена! Все поместья в упадке, людей поувольняли. – Ему опять вспомнилось белое лицо Легренджа, но он, не желая мучаться угрызениями совести, отогнал эту тягостную картину. Он жив, он должен есть, а значит, надо работать.
– У меня восемьдесят коров, – сказал фермер.
– Ого!
– Доить умеешь? – осведомился фермер.
– По правде говоря, я никогда не доил, но любая премудрость, на которую у другого уходит целый день, у меня отнимает полдня. Вообще-то я больше знаком с лошадьми. – Он покосился на пару кляч.
Фермер оглядел его с ног до головы и сказал:
– Ладно, попробуем. Четыре шиллинга в неделю, домик, ужин и сколько угодно молока. Твоя женщина, – он, не глядя, кивнул в сторону Аннабеллы, – сможет работать в доме за шиллинг в неделю.
Фермер ждал ответа. Мануэль думал: «Господи, четыре шиллинга! Выходит, шестеро мучеников из деревни Толпаддл страдали зря! Их сельскохозяйственный профсоюз ни к чему не привел. С тех пор, как их осудили и выслали в Австралию, минуло больше тридцати лет, а батракам по-прежнему платят четыре шиллинга». Аннабелла вообще решила, что фермер шутит. Самая забитая служанка в их домашнем хозяйстве, судомойка, и та получала два шиллинга в неделю, одежду и деньги на пиво, чай и сахар; Мануэль же имел не менее десяти шиллингов, отлично питался и ходил Щеголем.
– Что ж, попробуем.
– Даю вам месяц испытательного сроку, а потом заключим договор. Ступайте туда, в дом.
Мануэль двинулся в указанном направлении, не произнеся больше ни слова. Отойдя подальше, Аннабелла тихонько сказала:
– Но, Мануэль, четыре шиллинга в неделю – это слишком мало! – Она не стала говорить о своем шиллинге в неделю.
Глядя прямо перед собой, он ответил ей:
– У нас будет крыша над головой, мы сможем передохнуть. А главное, вы поразмыслите о своем будущем.
Он не знал, насколько прозорливыми окажутся его слова.
Казалось, дом фермера и хозяйственные постройки стоят на островках посреди моря грязи. Двор перед коровником представлял собой испещренную следами копыт навозную топь, доходившую до самых дверей дома. В каменной нише перед дверью красовался скребок для подметок – свидетельство того, что навоз не полагалось заносить внутрь.
