Мотылек летит на пламя - Бекитт Лора (электронные книги без регистрации .txt) 📗

Джейк испытывал противоречивые чувства. Как и многие южане, он считал родной город неприступным, особенно с моря, и когда Новый Орлеан пал, его одолела тревога за судьбу родителей и брата. С другой стороны, он не мог уверенно заявить, на чьей стороне находится, так как именно северяне собирались освободить рабов. Находясь вдалеке от места событий, он совершенно запутался и не знал, как оценивать то, что происходило в стране.

На очередном заседании кабинета министров президент Линкольн [15] огласил проект Декларации об отмене рабства в штатах, входивших в Конфедерацию, и на всей территории, занятой войсками Союза. Если бы документ об освобождении негров без выкупа был принят, Джейк мог бы вернуться в Южную Каролину и беспрепятственно забрать Лилу из Темры.

Впрочем, его дела с накоплением денег тоже шли успешно. Несколько месяцев назад Джейк и Барт покинули участок, так и не найдя на нем золота. Барт устроился в горнорудную компанию, а Джейк занялся врачебной практикой. И если первый стал получать жалкие два доллара в неделю, то в карманы второго потек золотой песок.

Нед Истмен оказался прав: в краю, где свирепствовали лихорадка, дизентерия и цинга, а также повальное пьянство, приводившее к кровавым дракам, врачевание оказалось весьма прибыльным занятием.

Среди ирландских эмигрантов не было ни удачливых, ни богатых. Среди золотоискателей они попадались. Джейк мог оказать бесплатную помощь двум-трем бедолагам, а после к нему являлся тот, чьи карманы были набиты золотом.

Новоорлеанским богачам мешало чванство, потому они не обращались к таким, как доктор Китинг, выходцам из «неблагородной» среды. Разношерстное население Сан-Франциско не было столь разборчиво. Вчерашний неудачник мог обнаружить жилу, отпраздновать это событие в салуне, напиться, подраться и наутро явиться к Джейку с просьбой вправить вывих или залечить рану, а в качестве платы положить на стол увесистый мешочек с золотым песком.

Джейк и Барт вновь поселились вместе. Хотя после того, как приятели покинули участок, Барт ни разу не заговорил об Унге, Джейк чувствовал, что он часто ее вспоминает.

Вернувшись с работы, Барт ужинал, выпивал кварту виски и заваливался спать. Он редко куда-либо выходил; похоже, больше его не интересовали ни женщины, ни веселье в мужском кругу.

Джейк пробовал поговорить с приятелем о его будущем, но тот лишь огрызался в ответ, и он оставил Барта в покое. Однако сегодня он прочитал в «Нью-Йорк трибюн» нечто такое, о чем не мог умолчать.

Джейк вошел в маленькую квартирку, зажав газету в руке. Он задержался на почте до темноты, потому Барт успел вернуться домой. Он сидел за столом перед стаканом с виски и имел вид смертельно уставшего от жизни человека. На его лице застыла хмурая гримаса, взгляд был беспросветно мрачен.

— Где ты был? — вяло произнес он, допивая виски.

— На почте.

— Ах да, я и забыл. Янки уже побили южан?

— Нет. Однако я прочитал в газете кое-что любопытное, — сказал Джейк и присел к столу.

Барт кивнул на бутылку.

— Выпьешь?

— Выпил бы, если б был уверен, что меня не разбудят посреди ночи! — ответил Джейк. Он развернул газету и пробежал глазами заметку. — Смотри, принят закон о земельных участках. Любой американец не моложе двадцати одного года может получить сто шестьдесят акров земли всего за десять долларов!

— Кто тебе сказал, что меня интересует земля?

— Разве нет? Ты много раз говорил о том, что тебе бы хотелось иметь что-то свое.

— Я имел в виду вовсе не землю.

Джейк хотел что-то сказать, но в это время в дверь постучали. Обычно посетители входили, не дожидаясь ответа: так произошло и на этот раз.

На пороге стоял молодой мужчина, на вид типичный обитатель приисков: застиранная фланелевая рубашка, замызганные штаны, потертый кожаный пояс, плохо постриженные волосы, на лице — порезы от тупой бритвы.

— Привет, ребята! Мне сказали, здесь можно найти доктора. Я из соседнего салуна — у нас произошла потасовка, похоже, одному из посетителей сломали руку. Не сможете глянуть? Разумеется, вам заплатят.

Джейк покорно встал. Когда он ступил в полосу света, падавшую от лампы, посетитель хлопнул себя рукой по бедру и воскликнул:

— Тебя зовут Джейк?! — Потом повернул голову. — А ты Барт, верно? Вы меня не помните? Мы с вами жили в одном лагере.

— Припоминаю. Ты Николас?

— Да. Я уехал оттуда вскоре после вас. Пробовал удачи на другом прииске, да все без толку. Не знал, что вы тоже в Сан-Франциско. Как вам тут? Предлагаю пропустить по стаканчику после того, как ты полечишь того неудачника!

— Ты пойдешь, Барт? — спросил Джейк приятеля и получил угрюмый ответ:

— Идите вдвоем. Мне и здесь хорошо.

— Ладно, — сказал Николас. — Передумаешь — догонишь. Кстати, ребята, помните, с вами жила индианка? Я видел ее на прииске Северная жила, что в пяти милях отсюда. Деловая девчонка; помню, все вам завидовали, а этот ублюдок Стивен Флетчер даже пытался ее отбить!

Он весело рассмеялся, как будто вспомнил удачную шутку. Лицо Барта вытянулось, а его пальцы сжали стакан. Он спросил чужим голосом:

— С кем она живет?

— Этого я не знаю. Мне понадобилось постирать одежду, и меня отправили к ней. Она и виду не подала, что мы знакомы. А за стирку взяла целый доллар!

— Давно это было?

— Недели две назад. Я пытался узнать, нет ли там хороших участков, а после плюнул на это и вернулся в Сан-Франциско, где мне предложили работу в салуне.

Барт поднялся.

— Идем. Выпьем, и ты расскажешь, как добраться до этой Северной жилы.

На следующий день они с Джейком отправились в путь. Барт упросил приятеля поехать с ним, признавшись в том, что испытывает страх, жалкий, презренный страх человека, не имеющего понятия, как исправить свою ошибку.

— Почти год я живу, как в аду. Я не мог представить, что когда-нибудь буду думать об одной-единственной женщине! Я не уверен в том, что она вернется. Я знаю только, что мне нечего ей предложить. Почему я ее не ценил, когда она была рядом?!

«Счастье Унги заключалось в том, что ей надо было слишком мало для счастья. Но даже этого никто не мог ей дать», — с горечью подумал Джейк.

Утренний туман расступился, по небу неслись облака, и между ними сияло яркое солнце. По равнине пробегали длинные тени, на горизонте вздымались скалистые холмы.

Джейк думал о том, что над этой суровой землей витает некий вызов, вынуждавший людей идти на безумства. Реки были бурными и холодными, воздух — острым, трава — жесткой. Все здесь существовало в чистом первозданном виде, в том числе и человеческие чувства. И ненависть, и привязанность многократно усугублялись: человек начинал понимать и видеть силу и слабость своей натуры.

Вскоре перед приятелями открылась привычная картина. Над наспех сооруженными хижинами вился голубоватый дымок, слышался лязг инструментов, грубые голоса, тяжелые шаги, лай собак. Редкие, еще голые деревья, окружавшие лагерь, напоминали мачты брошенных кораблей.

Остановив первого попавшегося мужчину, Джейк спросил:

— Вы не знаете Унгу?

— Индианку? Ту, что занимается стиркой? Я только что видел ее возле ручья — она полоскала белье.

Приятели спустились по тропинке мимо колючего кустарника и вышли к небольшому ручью, в котором старатели брали воду, стирали одежду, мыли и посуду, и сапоги.

— Если она живет с каким-нибудь негодяем, я его пристрелю, — угрюмо заявил Барт.

— А если он вовсе не негодяй?

— Тогда застрелюсь сам.

Он произнес эти слова таким тоном, что ему было нетрудно поверить.

На берегу ручья они увидели женщину; она сидела на корточках рядом с огромной корзиной и полоскала белье.

Это в самом деле была Унга. Она еще больше похудела, и медный оттенок кожи сделался резче. Ладони покраснели от постоянного пребывания в воде, но спина, как и прежде, была прямой.

Джейк подумал о жестоком человеке, который заставляет ее, помимо прочего, еще и стирать за деньги!