Дудочка крысолова - Михалкова Елена Ивановна (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗
Микаэллу она заметила потому, что та заметила ее. Именно так Алька определила это для себя. Сначала дама просто наблюдала за ней, но постепенно во взгляде ее появилась жадность. Раз за разом Альку возвращали в «общество», и постоянно она ловила на себе пристальный взгляд, становящийся все более требовательным, словно шлюха примеряла на себя ее жизнь и убеждалась, что ей она пошла бы куда больше, чем этой молодой бестолковой курице, не ценящей своего счастья. Алька понимала: даме с белыми волосами остается совсем немного времени, а затем ее выкинут, заменив на юную красавицу, которой не нужно прилагать таких колоссальных усилий, чтобы «выглядеть». И казалось, что, останься они одни, эта женщина сдерет с нее платье, все украшения, стащит босоножки и наденет все это на себя, а затем отберет Виктора, и даже ту неуютную комнату, которая не была Алькиной, тоже отберет. Алька не впервые сталкивалась с завистью, но с такой – откровенной и неприкрытой – ей не приходилось раньше иметь дело.
– Слушай, это кто? – негромко спросила она у знакомой. – Вроде тетка в возрасте… Зачем ее сюда притащили?
– Она фору многим нашим девкам даст, – убежденно ответила та. – Стриптизерша!
– В каком смысле?
– В прямом. Шесть лет на шесте танцевала. Высший класс показать может!
Та, которая могла показать высший класс, бросила на них косой взгляд. Алька почувствовала облегчение, когда сбежала из-под обстрела этих жадных, требовательных глаз, кричащих «Отдай! Мое! Я тоже хочу!» Ей удалось улизнуть от всех желающих выразить ей заплетающимся языком свое почтение, и по некоторым приметам она догадалась, что Виктор тоже улизнул – с очередной голубоглазой крошкой. Он считал, что должен скрывать от Альки свои развлечения, и ее умиляла такая забота – в том числе и поэтому она все еще оставалась с ним. Он действительно заботился о ней в силу своего понимания этого слова.
Она закрылась в своей дальней комнатушке и с облегчением уснула, а когда проснулась, вокруг была уже глубокая ночь. О том, что ночь глубокая, Алька догадалась по царившей вокруг тишине: замолчали и Любэ, и Розенбаум, и только внизу, возле кострища, оставшегося после шашлыков, неверный голос выводил песню о казаке и Доне.
Она осторожно выползла из своего убежища и убедилась в том, что на сегодня пьянка и впрямь закончена. Спать ей не хотелось, и Алька решила позвонить подруге – из тех отличных подруг, которые никогда не спят по ночам. Но телефона не было. Пришлось напрячь память и вспомнить, где же она могла его оставить. Место было только одно – комната, которую Виктор называл «бордельная». Алька вздохнула и пошла вниз, на первый этаж, надеясь, что Виктор со своей временной пассией уже закончили развлекаться.
Комната, в которую она осторожно заглянула, была пуста. Хозяин дома обставил ее сам, и название соответствовало обстановке: почти все помещение было занято огромной, слоновьих размеров кроватью под балдахином ярко-красного цвета. Балдахин был расписан рисунками неприличного содержания. Маленькое алое кресло в углу раскрывалось бесстыжим цветком, вывернувшим нутро, а вишневые светильники в форме надутых губ перекликались с такого же цвета тяжелыми портьерами.
По замыслу дизайнера-любителя, здесь все должно было вызывать мысли о сексе и способствовать раскрепощению, однако Алька считала, что эта обстановка способствует только развитию идиосинкразии на оттенки красного. А уж смотреть на акробатические упражнения бедолаг, нарисованных на балдахине, она и вовсе не могла без смеха. Виктор обижался на нее, и потому Алька была очень редкой гостьей «бордельной».
Однако накануне утром она приходила сюда, потому что Виктор решил похвастаться новым усовершенствованием – зеркальным потолком. Алька не сомневалась, что положила телефон на кровать и забыла. Теперь она заглянула в комнату и сразу увидела его: серебристая коробочка валялась у гнутой ножки кровати. Подняв его, Алька собралась выйти, как вдруг внимание ее привлек какой-то звук.
Доносился он из-за кресла. Когда Алька, осторожно обогнув его, заглянула за бархатную спинку, то увидела скорчившуюся на полу даму – ту самую, которая не сводила с нее глаз весь вечер. «Кажется, ее называли Микаэллой». Та сидела на корточках, спиной к Альке, и что-то рассматривала.
– Что ты делаешь?
Микаэлла дернулась и выронила то, что было у нее в руках, – несколько розовых жемчужин. Ожерелье из розового жемчуга Алька видела на одной из девушек, прибывших с кем-то из друзей Виктора. Кажется, именно с ней в конце концов он и удалился в «бордельную»… Когда Алька подумала об этом, в голове ее все встало на свои места.
– Девчонка вспомнит, где порвала ожерелье, вернется сюда и недосчитается десятка бусин. И что тогда ты будешь делать? – с искренним любопытством спросила она. – Или ты собираешь все?
Взгляд Мики сверкнул такой яростью, что, будь Алька из пугливых, она бы перепугалась. Но Алька никого не боялась, тем более – воровок.
– Значит, все… – констатировала она. – Слушай, тебе что, так деньги нужны?
– Ты дура, что ли? – хрипло спросила женщина. – Кому они не нужны?
– Ну я тебе дам. Сколько нужно?
Ярость во взгляде проститутки сменилась недоверчивым удивлением.
– Просто так дашь, что ли?
Алька пожала плечами:
– Дам. Просто так. Если тебе не очень много надо. А то много у меня нет.
– А мало мне ни к чему! – огрызнулась Мика. – Ты что, осчастливить меня хочешь? Типа, в добренькую сыграть? Стерва!
Несколько удивленная такой интерпретацией ее побуждений, Алька хотела что-то добавить, но не успела – за дверью раздались шаги, а следом – торопливый стук.
– Виктор Аркадьич! – позвал из-за двери вкрадчивый голос. – Виктор Аркадьич, вы здесь?
Дверь начала приоткрываться. Женщины переглянулись, и в следующую секунду Мика, схватив Альку за руку, дернула ее за портьеру.
– Ты что? – шепотом крикнула Алька.
– Тихо ты! – зашипела Мика. – Не хочу, чтобы…
В комнату вошел человек, и она замолчала, но Алька поняла – воровка не хочет, чтобы ее застал кто-то еще, кроме нее.
Стоя за портьерой и морща нос от запаха духов прижавшейся к ней Микаэллы, Алька гадала, кто же зашел в комнату и почему он молчит. «Наверное, впечатлился, бедненький. Фавнов и нимф на балдахине разглядывает». В комнате послышался звук, который она безошибочно идентифицировала как щелчок дверной задвижки. «Закрылся?! Ну надо же… Неужели извращенец?» Ей ужасно захотелось увидеть лицо гостя, которого она не смогла опознать по голосу, и, не обращая внимания на то, что Микаэлла отчаянно дергает ее за руку, Алька осторожно отодвинула край шторы и высунула любопытный нос.
Невысокий лысеющий мужчина стоял к ней спиной, но вовсе не около кровати, как она ожидала, а там, где на стене висел большой плоский экран, и ковырялся в панели. Что-то щелкнуло, и он осторожно вытащил из телевизора крошечную коробочку размером с ноготь. Вместо нее вставил другую и повернулся лицом к портьере как раз в тот момент, когда Алька нырнула обратно и притаилась, замерев.
Шаги по мягкому ворсу… Ближе, ближе, еще ближе… Мужчина остановился возле окна, задернутого шторой, и Алька ждала, что он вот-вот отдернет ее, но вместо этого послышался тихий писк клавиш телефона.
– Сергей Сергеич, это я, – прошелестел человек, отделенный от женщин лишь тканью портьеры. – Все сделано. Через сорок минут буду у вас, ждите.
Собеседник о чем-то спросил, и человек торопливо ответил:
– Да. Да, он со шлюхой и наркотой. Не видел, но все должно было хорошо записаться. Девку проинструктировали. Сейчас еду.
Снова пискнула кнопка, и человек вздохнул. Опять послышалось шуршание, затем удаляющиеся шаги, щелчок задвижки – и тихий шелест двери, скользящей по ковру. «Уходит!» – с невыразимым облегчением поняла Алька. Она не успела толком задуматься над тем, о чем шла речь, но самое главное уловила и теперь хотела только одного – как можно быстрее выбраться из этой ловушки и разыскать Виктора. Про воровку, дышащую ей в плечо, она совсем забыла – стало не до нее и ее мелкого воровства.
