Идеальный блеф (СИ) - Мартьянова Ксения (книги без регистрации TXT) 📗
Мысли Меган блуждали в хаотичном порядке, обессиливая её ещё больше, и вводя в состояние летящей дремоты, они отключали её сознание постепенно, словно наслаждаясь этим процессом, и вскоре заставили её окончательно провалиться в сон.
Меган проснулась от того, что ей вдруг стало очень холодно, словно исчезло что-то важное, что-то, что всё это время согревало её и придавало ей сил. Она повернула голову, и её взгляд упал на тонкий и изящный силуэт у окна, который она моментально узнала.
- Сара? - прошептала она.
Её подруга резко развернулась и сделала шаг к её кровати. В её глазах был такой океан боли и страха, что Меган тут же не на шутку забеспокоилась сама. Страдания других всегда были для неё важнее собственных, и всегда таковыми и останутся.
- Как ты?
Меган приподнялась на локтях и попыталась сесть на постели, пропустив вопрос подруги мимо ушей.
- С тобой всё в порядке?
- Со мной? - Сара присела на краешек кровати. - Ты не перестаешь меня удивлять. Плохо должно быть тебе, а ты беспокоишься о моем состоянии.
Меган почувствовала ком, вставший поперек её горла. В её сознании что-то громко щелкнуло. Секунда. Две. Три. Воспоминания нахлынули так резко и с такой невероятной силой ударили ей в голову, что Меган ощутила, как тут же закружилась её голова. Глаза невольно наполнились слезами, и она опустила их вниз, чтобы Сара не начала снова волноваться.
- Я в порядке, - еле слышно сказала она.
- Не сомневаюсь, - в голосе её подруги слышались нотки недоверия. - Зря стараешься, я знаю тебя лучше, чем саму себя и вижу, когда ты мне врешь.
Да, Сару невозможно было обмануть, и для Меган это было так же явно, как и то, что солнце восходит и заходит, побуждая день сменять ночь. Но что она могла поделать, если спокойствие её близких всегда стояло выше её собственного душевного равновесия? Это было и будет неизменно.
Меган подобрала колени и обхватила их руками.
- Я никогда не смогу простить себя.
- Милая, - Сара покачала головой, - это не твоя вина...
- А чья? - Меган резко вскинула голову, а затем отвела взгляд в сторону. - Я не смогла спасти его.
По её щекам снова полились слезы, и она тут же ощутила теплые и крепкие объятия своей подруги.
- Я знаю, что такое чувство вины. И тоже долго не могла осознать, что порой мы просто не в силах что-то изменить. Но увы, у жизни есть свои планы на каждого из нас, и она подвергает нас испытаниям не просто так. Пройдя через свои, я стала понимать, что наша боль делает нас сильнее, а ещё она помогает нам по-другому посмотреть на мир.
- Я не чувствую силу, Сара, только глухую боль, и она не становится меньше ни на дюйм, - Меган шептала, пытаясь прислушаться к словам подруги, но тщетно. Она на самом деле чувствовала лишь боль. Острую, мучительную, невыносимую, словно кто-то очень жестокий медленно и с удовольствием резал её плоть.
- Я знаю, - Сара неожиданно взяла её ладони в свои, - но это пройдет. Я обещаю тебе. Ты найдешь в себе силы, которых в твоем понимании на данный момент не существует.
- Сара...
- Ты знаешь, как сильно я тебя люблю, - она перебила Меган. - И твоя боль для меня так же важна, как и собственная. Но я говорю все это не для того, чтобы тебя успокоить, а потому, что знаю, что всё будет именно так. В один прекрасный момент ты оглянешься назад, и всё это будет восприниматься уже совсем иначе.
- Мне нужно уехать, - эта мысль посетила Меган так внезапно, что показалась ей самым правильным решением.
- Что?
- Уехать, - она посмотрела на подругу как на спасательный круг, за который могла ухватиться, но в то же время испытала какое-то давящее чувство вины. - Сара я...
- Я попрошу Макса заказать тебе билет на ближайший рейс.
- Но свадьба...
- Она была вчера, - сказала Сара, - а сейчас ты нужна не здесь.
- Что ещё они сказали?
- Милая...
- Мне нужно это знать, Сара. И если не ты мне об этом расскажешь, то это сделают другие люди.
Сара немного помолчала, по всей видимости, размышляя над её словами, а затем кивнула.
- Я расскажу тебе, но в аэропорт тебя отвезет мой муж, и это не обсуждается.
***
Алекс стоял, прислонившись к дереву, и смотрел на расстилающийся перед ним пейзаж. Ему не очень хотелось оставлять Меган одну, но он понимал, что будет лучше, если открыв глаза, она увидит рядом именно Сару и никого другого. Особенно его. Он горько усмехнулся и запустил руки в карманы своих брюк. После той громкой сцены, которую он устроил, Алекс ничуть не удивился бы искреннему желанию Меган больше никогда его не видеть. Да что тут говорить: он был противен сам себе. Его поведение, вне всякого сомнения, могло бы превзойти все истерические женские выходки, только существующие на планете, и получить Оскар за свою уникальность.
Алекс вспомнил, как держал её в своих руках, пока её тело сотрясалось в глухих рыданиях. Меган кричала и вырывалась, и он чувствовал, что ещё немного и ему придется применить нежелательную, но очень необходимую физическую силу. Когда она попыталась изобразить из себя молодую боксершу, он перехватил её запястья и сильнее притянул к себе. Какого черта она думает, что хоть немного виновата? Да, она не подняла эту хренову трубку, но разве её ответ хоть что-то изменил бы? Разве этого парня не застрелили, если бы Меган приняла этот долбаный звонок?! Алекс чувствовал, как ей больно, знал, как ей одиноко, но мог помочь ей лишь крепко сжимая в своих объятиях, потому что любые слова все равно были совершенно бесполезны. Он ласково водил руками по её влажным волосам, стараясь показать ей, что он рядом, и что так будет всегда.
Когда её дыхание начало потихоньку выравниваться, а судороги прекратились, Алекс понял, что она уснула, и это пусть ненадолго, но стало его успокоением. Сон лечит. Он знал это не понаслышке. И сейчас он хотел только чтобы Меган проснулась, не чувствуя невыносимой щемящей боли, которая сдавливала её грудь, он желал лишь этого, хотя и знал, что это слишком нереально. Он никогда не терял тех, кого любил и не знал, что такое хоронить близкого человека. Его мама была сиротой, поэтому её семьей были только они с папой. Мама отца умерла, когда Алексу было всего два года, и он совсем её не помнил, а дед Алекса погиб на войне, когда самого его ещё даже не было и в планах.
Алекс выругался и взъерошил свои волосы. Он не знал, что нужно говорить в таких случаях, более того, он не умел утешать. Никогда не умел. Даже когда его друзья в детстве рыдали, падая с велосипедов и разбивая себе коленки, он говорил лишь: "Поднимайся, мужчины не плачут", а на слезы девушек он и вовсе не обращал внимания, это было не в его характере.
