Мор, ученик Смерти - Пратчетт Терри (читать книги полные txt, fb2) 📗

– НЕ МЯМЛИ, ЮНОША.

– А как вы едите, сэр?

Смерть резко остановился, и Мор врезался ему в спину. Он собрался было что-то сказать, но подчинился требующему молчания жесту. Кажется, Смерть к чему-то прислушивался.

– ТЫ ЗНАЕШЬ, БЫВАЮТ СЛУЧАИ, – сказал он, – КОГДА Я ОЧЕНЬ СЕРЖУСЬ.

Разворот на костяной пятке – и Смерть бросился в переулок, только балахон развевался за спиной. Дорога виляла между темными оградами и спящими домами: не проход, а какая-то кривая щель.

Смерть остановился у побитой жизнью бочки с водой, запустил в нее всю руку целиком и выудил со дна небольшой мешок с привязанным к нему кирпичом. Выхватив меч – луч искрящего голубого огня во тьме, – он перерубил веревку.

– ВОТ СЕЙЧАС Я НЕ НА ШУТКУ РАЗГНЕВАН.

На глазах у Мора из перевернутого мешка высыпались жалкие, вымокшие комочки меха, которые упали в растекающуюся по мостовой лужу. Смерть нежно погладил их костяными пальцами.

Вскоре от комочков заструилось нечто вроде сероватого дымка, сгустившегося в три маленьких кошкоподобных облачка. Время от времени они колыхались, до конца не уверенные в собственной форме, и моргали на Мора озадаченными серыми глазками. Когда он попробовал коснуться одного из облачков, его рука прошла сквозь него, ощутив легкое покалывание.

– НА ЭТОЙ РАБОТЕ С ЛУЧШИМИ ПРОЯВЛЕНИЯМИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ НАТУРЫ СТАЛКИВАТЬСЯ НЕ ПРИХОДИТСЯ, – сказал Смерть. Он легонько подул на котенка, и тот закувыркался в воздухе. Его недовольное мяуканье звучало так, словно доносилось из длинной жестяной трубы.

– Это ведь души? – спросил Мор. – А у людей какие?

– ЧЕЛОВЕКОПОДОБНЫЕ, – ответил Смерть. – ЕСЛИ КОРОТКО, ВСЕ ЗАВИСИТ ОТ ХАРАКТЕРА МОРФОГЕНЕТИЧЕСКОГО ПОЛЯ.

Смерть вздохнул – будто саван прошелестел, – взял котят на руки и осторожно укрыл где-то в темных глубинах своего балахона. Он поднялся.

– А ТЕПЕРЬ – КАРРИ.

В «Садах Карри» на углу Божьей улицы и Кровавого переулка было не протолкнуться; здесь собирались исключительно сливки общества – во всяком случае, та его часть, что всплывает на поверхность и не тонет, а оттого в среде осмотрительных людей именуется сливками. Благоухающие кустарники, посаженные между столами, почти маскировали присущий городу аромат, который иные называли обонятельным эквивалентом береговой сирены.

Мор с жадностью набивал рот, стараясь сдерживать свое любопытство и не смотреть, как Смерть управляется с приемом пищи. Вначале съестное однозначно присутствовало на столе, но потом куда-то исчезало: естественно было предположить, что между этими крайними точками что-то происходило. Мор заподозрил, что Смерть на самом деле не привык к подобному времяпрепровождению и устроил все это лишь для того, чтобы подбодрить ученика, – так пожилой дядюшка-холостяк, которому подкинули на выходные племянника, трясется, как бы не сделать чего не так.

Остальные клиенты не обратили на них никакого внимания, даже когда Смерть, откинувшись на спинку стула, раскурил изящную трубку. Не так-то просто не замечать, как из чьих-то глазниц валит дым, но все справились.

– Это колдовство? – спросил Мор.

– А ТЫ КАК ДУМАЕШЬ? КАК ПО-ТВОЕМУ, ЮНОША, ЗДЕСЬ Я ИЛИ МЕНЯ НЕТ?

– Здесь, – медленно произнес Мор. – Я… Я наблюдал за людьми. Они смотрят на вас, но, кажется, не видят. Вы как-то влияете на их мозги.

Смерть покачал головой.

– ОНИ ДЕЛАЮТ ЭТО САМИ, – сказал он. – НИКАКОГО КОЛДОВСТВА НЕ НУЖНО. ЛЮДИ МЕНЯ НЕ ВИДЯТ; ОНИ ПОПРОСТУ НЕ ПОЗВОЛЯЮТ СЕБЕ ЭТОГО. ПОКА НЕ НАСТАНЕТ ИХ ЧЕРЕД, РАЗУМЕЕТСЯ. МЕНЯ ВИДЯТ ВОЛШЕБНИКИ, И КОШКИ ТОЖЕ. А ПРОСТЫЕ СМЕРТНЫЕ… НЕТ, НИКОГДА. – Смерть выпустил в небо дымное колечко и добавил: – НЕВЕРОЯТНО, НО ФАКТ.

Мор смотрел, как колечко, колышась, поднимается ввысь и уплывает в сторону реки.

– Но я-то вас вижу.

– НЕ СРАВНИВАЙ.

Официант-клатчец, приземистый, смуглый, круглолицый, с прической в виде взорвавшегося кокосового ореха, положил перед Смертью счет и озадаченно нахмурился, встретив любезный кивок. Он помотал головой, словно пытаясь вытряхнуть из ушей остатки мыла, и отошел.

Смерть выудил из глубин балахона большой кожаный кисет, полный медяков разного достоинства, подернутых, за редкими исключениями, сине-зеленой патиной веков. Счет подвергся самой тщательной проверке. После этого Смерть отсчитал дюжину монет.

– ПОЙДЕМ, – сказал он, поднимаясь. – НАМ ПОРА.

Мор поспешил следом за Смертью – через палисадник и на улицу, по-прежнему многолюдную, хотя на горизонте уже занимался рассвет.

– А чем мы займемся теперь?

– КУПИМ ТЕБЕ НОВУЮ ОДЕЖДУ.

– Да мне эту только сегодня купили… то есть вчера.

– ПРАВДА?

– Отец сказал, та лавка славится недорогой одеждой. – Чтобы не отставать, Мору приходилось бежать.

– ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ПОВОД СТРАШИТЬСЯ НИЩЕТЫ.

Они свернули на широкую улицу, ведшую в зажиточный район города (где фонари встречались чаще, а навозные кучи – реже). Здесь не было ни киосков, ни лоточников, а были настоящие здания с вывесками на фасадах. Язык бы не повернулся обозвать такое место лавкой: это были настоящие бутики, с поставщиками, сиденьями и плевательницами. Большинство из них не закрывалось даже в такой поздний час, потому что среднестатистическому анкскому торговцу не дают спать мысли о деньгах, которые он в этот момент не зарабатывает.

– Здесь что, вообще спать не ложатся? – спросил Мор.

– ЭТО КРУПНЫЙ ГОРОД, – ответил Смерть и распахнул дверь в магазин одежды. Через двадцать минут, когда они его покинули, на Море красовалась подогнанная по фигуре черная мантия, отделанная тончайшим серебряным шитьем, а хозяин магазина таращился на горку старинных медяков у себя на ладони, гадая, откуда они взялись.

– Как к вам попадают все эти монеты? – поинтересовался Мор.

– ПАРАМИ.

Пока Мора стригли по последней городской моде в круглосуточной цирюльне, Смерть отдыхал в соседнем кресле, напевая себе под нос. К собственному удивлению, он был в приподнятом настроении.

Через некоторое время он даже откинул капюшон и взглянул на подмастерье цирюльника, который повязал полотенце ему вокруг шеи, двигаясь в той сомнамбулической манере, какую Мор уже научился различать.

– СБРЫЗНИТЕ ОДЕКОЛОНОМ И ОТПОЛИРУЙТЕ, ЛЮБЕЗНЫЙ.

Пожилой волшебник, которому в другом конце зала подравнивали бороду, напрягся, услышав этот мрачный свинцовый голос, и оглянулся. Смерть медленно – для пущего эффекта – повернулся к нему и одарил его улыбкой; волшебник, побледнев, забормотал защитные заклинания.

Вскоре Мор, которого теперь щекотал за ушами холодный воздух и сильно мучило смущение, уже возвращался вместе со Смертью к конюшне, где поджидал оставленный жеребец. Юноша пытался горделиво вышагивать – к этому располагали и новый наряд, и стрижка. Получалось у него не очень.

Мор проснулся.

Он лежал, глядя в потолок и восстанавливая в памяти события предыдущего дня, которые выкристаллизовывались в его сознании, как кубики льда.

Он никак не мог познакомиться со Смертью. Не мог ужинать в компании скелета со светящимися синими глазами. Это наверняка был сон. Он не мог усесться на круп огромного белого коня, который галопом взмыл в небеса, а затем направился…

…куда?

Ответ пришел ему в голову так же неизбежно, как приходят налоговые уведомления.

Сюда.

Проведя ладонью по остриженным волосам, Мор ощупал постельное белье из какой-то гладкой, скользкой материи. Она была куда тоньше грубой и пахнущей овцами шерсти, на которой он спал дома; она напоминала теплый сухой лед.

Мор торопливо соскочил с постели и оглядел комнату.

Она была большой, больше, чем весь его родной дом, и сухой – сухой, как старые гробницы под вековечными песками пустынь. У воздуха был такой вкус, будто его несколько часов жарили и лишь потом позволили ему остыть. Пушистый ковер, который при каждом движении босых ног Мора потрескивал электрическими разрядами, мог бы спрятать в своем ворсе целое племя пигмеев. В убранстве преобладали оттенки фиолетового и черного.