Так крошится печенье - Чейз Джеймс Хедли (читаем полную версию книг бесплатно txt, fb2) 📗
— Том, — обратился к нему Террелл. — Займись выяснением, не слышал ли кто-нибудь выстрелы. Пройдись по бульвару и проведи опрос, и еще мне нужна информация на Уильямса.
— Шеф, неужели мне следует начать прямо сейчас? Еще только седьмой час. Вы же не хотите, чтобы я поднимал людей с постели, а?
Террелл усмехнулся:
— Ладно, дай им поспать еще полчасика. На этом конце бульвара люди встают рано. А вот и «скорая помощь», — добавил он, когда послышался шум мотора. — Оставляю тебя выполнять задание. — Он повернулся к криминалистам: — Есть что-нибудь?
— Полно отпечатков, — ответил один из них. — В этой комнате месяцами не вытирали пыль. В основном его отпечатки, но не только. Мы проверим их.
Террелл кивнул и направился к выходу, когда у дома остановилась «скорая помощь». Объяснив санитарам, где находится тело, он сел в машину и поехал в полицейское управление.
Глава 2
Спустя несколько минут после того, как Террелл и его парни покинули «Ракушку» и двинулись в направлении Приморского бульвара, Тики Эдрис, сменив форменный пиджак из тика на шерстяной (светло-серого цвета), просеменил к двери коктейль-холла и выглянул наружу. У лестницы он увидел беседовавших Луиса и Джейкоби.
— Я собираюсь домой, мистер Луис, — писклявым голосом доложил Эдрис. — Вы не против?
Луис махнул ему рукой, не прерывая разговора с Джейкоби. Своей суетливой походкой Эдрис прошмыгнул по залу для коктейлей и через служебный выход сбежал по ступеням, подскакивая, точно мяч, к стоянке автомашин для персонала. Вприпрыжку он направился к тому месту, где стояли рядом две машины: «купер-мини» и «бьюик-роудмастер» с откидным верхом.
За рулем «бьюика» сидел широкоплечий мужчина и курил сигарету. На нем была коричневая соломенная шляпа и хорошо сшитый костюм горчичного цвета. Белая сорочка блистала безупречной чистотой, а спокойных тонов галстук выглядел дорогим. Белокурые вьющиеся волосы удачно оттеняли густой загар лица. Он был красив и в свои тридцать восемь выглядел моложе, а глубокая ямочка на подбородке, свидетельствующая о сладострастии, добавляла ему привлекательности в глазах многих женщин.
Его можно было принять за преуспевающего юриста, за банковского служащего или даже многообещающего политика. Но он не был ни тем, ни другим, ни третьим. Фил Алджир умело пользовался своей привлекательной внешностью, запасом знаний общего характера и обаянием лишь для того, чтобы обманом выуживать из алчных людишек их деньги. Алджир был обычным мошенником, который провел четырнадцать лет своей жизни в тюрьме и успел удрать из Нью-Йорка во Флориду в момент выдачи очередного ордера на его арест. Он укрылся в Парадиз-Сити без цента в кармане, опасаясь затевать какую-нибудь из своих афер, ибо знал, что, если попадется, ему предстоит отсидеть еще четырнадцать лет.
За красотой и обаянием Фила Алджира скрывалась холодная жестокость. До сих пор ему удавалось добывать деньги не прибегая к насилию. Но на этот раз все обстоит иначе. Если план, задуманный им и карликом, не сработает, его ждет не четырнадцать лет тюрьмы, а газовая камера. Но он полагался на Эдриса и верил в себя. Их план сработает… Должен сработать.
— Ну? — нетерпеливо спросил он подошедшего Эдриса.
— Все как по маслу, — ответил тот, положив короткопалую пухлую руку на опущенное стекло в дверце машины. — Никакого шума… никаких осечек. А у тебя все в порядке?
— Да.
— Они отправились в бунгало. Потом поедут на Ист-стрит. Ты бы трогал, Фил. Что делать, ты знаешь.
— Знаю. — Алджир завел мотор. — Думаешь, они решили, что она сама себя укокошила?
— Похоже на то. Я пригляжу за Терреллом. Ему пальца в рот не клади. А ты не показывайся в школе раньше 7.30.
— Знаю… знаю. Мы это проходили. Ты делаешь свое дело, а я свое.
Эдрис отступил, и, попрощавшись с ним кивком, Алджир вырулил со стоянки.
Эдрис дождался, когда исчезнут из виду задние фары его «бьюика», и только после этого сел в свою «мини». Педали сцепления, тормоза и газа были вмонтированы в толстые куски пробкового дерева, так что короткие ноги карлика доставали до них. Он был опытный водитель и, хотя любил быструю езду, за семнадцать лет стажа ни разу не попадал в аварии.
Выехав из Парадиз-Сити, карлик нажал на газ, и машина помчалась по шоссе со скоростью восемьдесят миль в час. Но, не доезжая номера 247 по Приморскому бульвару, он сбавил скорость и разглядел припаркованные возле бунгало полицейские машины. Уже через десять минут Эдрис был на Ист-стрит. Поставив машину возле дома, он поднялся на лифте на верхний этаж и вошел в двухкомнатную квартиру, где жил последние восемь лет.
Квартира состояла из просторной гостиной, маленькой спальни, кухни и ванной комнаты. Меблировке гостиной карлик уделял особое внимание. Не скупясь на расходы, тщательно подбирал все необходимое и в результате превратил ее в уютную, со вкусом обставленную комнату. Журнальный столик служил ему обеденным, а стул по его росту и кресло были сделаны на заказ. Поскольку Эдрис любил время от времени принимать у себя друзей, остальная мебель была обычного размера, чтобы гости чувствовали себя в его квартире комфортно.
Эдрис вприпрыжку вбежал в спальню, снял с себя одежду и поспешил в ванную. Особенно уродливый в своей наготе, он пританцовывал под струей теплого душа, напевая и хлопая в ладоши.
Потом он вытерся, надел голубую с золотом пижаму и голубой халат и направился в гостиную. Там достал из миниатюрного бара бутылку виски, плеснул в стакан порцию и разбавил содовой. Потом удобно расположился в кресле со стаканом в руке, поставив ноги на скамеечку. Сделав глоток, он поставил стакан и закурил. Несколько минут карлик сидел в расслабленной позе и курил, глубоко затягиваясь и выпуская дым через широкие ноздри. Наконец взглянул на наручные женские часики на своем запястье. Часы показывали шесть тридцать. Филу потребуется чуть меньше часа, чтобы добраться до Большого Майами. Если все пройдет хорошо, он двинется назад в Парадиз-Сити примерно в половине девятого и даст о себе знать не раньше половины десятого или даже десяти.
Эдрис допил виски, подавил зевок и затушил сигарету. Он бы с удовольствием прилег, но тогда он заснет, а ему вовсе ни к чему, чтобы копы застали его врасплох сонным и плохо соображающим.
Карлик выбрался из кресла и приготовил себе еще порцию виски. Эдрис мог много выпить, и при этом алкоголь не оказывал на него какого-либо заметного действия. Но сегодня он весь день был в сильном напряжении и устал, так что ему надо быть с виски поосторожнее. Не следует переоценивать свои возможности.
Карлик допивал виски, неспешно его потягивая, когда услышал, что к дому подъехала машина. Он сдержался, чтобы не выглянуть в окно. Копы не должны поймать его за этим занятием. Эдрис отнес стакан на кухню и сполоснул его. Затем проскользнул в прихожую и, стоя у входной двери, прислушался.
Ключ от квартиры убитой Беглеру дал привратник, который равнодушно пожал плечами при известии, что женщина мертва. В ответ на расспросы Беглера он сказал, что знает ее плохо, только что звали ее Мари, что платила она за квартиру регулярно, никогда не выходила из дома по утрам, только поздно вечером, и возвращалась ночью. К ней редко кто приходил и почты поступало мало. Зевая во весь рот, Хесс вошел вместе с Беглером в лифт, и они поднялись на верхний этаж.
Убитая занимала двухкомнатную квартиру. Гостиная была уютно обставлена, в углу красовался большой телевизор. В спальной стандартный набор мебели: двухспальная кровать и встроенные шкафы для одежды. На туалетном столике стояли две фотографии в серебряных рамочках. На одной был изображен красивый темноволосый мужчина лет тридцати — тридцати пяти. На другой — молоденькая девушка со светлыми волосами и мальчишеской стрижкой. Тонкие черты лица, вздернутый носик и большой рот делали ее похожей на очаровательного эльфа.
Тщательно обшарив все ящики в квартире, детективы обнаружили лишь коллекцию неоплаченных счетов да пачку писем, которые начинались словами «Дорогая мамочка» и заканчивались: «С любовью, Норена». На всех письмах значился адрес: «Школа совместного обучения Грэхема, Большой Майами». Хессу также попалось несколько образцов почерка убитой, которые он сравнил с почерком на предсмертной записке. Похоже, рука была одна и та же.
