Побег в Тоскану - Деверо Кэт (серия книг TXT, FB2) 📗

– Мама, ты не хочешь к печке? Я посторожу.

Мать подняла на меня тусклые рассеянные глаза:

– Что? Нет. Он скоро вернется.

– Давай я хотя бы кофе тебе принесу?

Мать затрясла головой:

– Нет.

Другой ответ меня даже удивил бы. Мать ничего не ела и не пила, пока Акилле на задании – таков был ее уговор с Господом.

– Нет, спасибо. В буфете остался суп, – прибавила она.

Желудок у меня скрутило изжогой. Мысль о супе, этом безвкусном супе, на котором мы выживали всю войну, была отвратительна.

– Спасибо, мама, – сказала я и пошла на кухню греться.

Я сидела на большом стуле у печки, пытаясь читать отрывок из Мандзони [6], который нам задали по литературе, – а если вы прочитали «Обрученных» от начала до конца, то вы учились лучше меня, – когда послышался шум мотора, а секундой позже – радостный возглас матери:

– Акилле! Акилле, tesoro [7], вот и ты! Я так беспокоилась!

Дверь кухни открылась, потянуло ледяным сквозняком, и вошел Акилле. Его комбинезон был вымазан грязью, он растирал руки, но глаза сияли. Он всегда приходил с задания счастливый, будто победил в гонках, – да, думаю, так оно и было.

Мать суетливо вбежала следом.

– Стелла, лентяйка, поднимайся, дай брату присесть. Акилле, хочешь супа? Налей ему суп, – распорядилась она, не дожидаясь ответа сына. – А я скажу отцу, что ты вернулся. – И она вновь поспешила наружу, хлопнув дверью.

– Бога ради, не вставай, – сказал Акилле, когда я собралась подняться. – Тебе посидеть в тепле нужнее. Выглядишь – краше в гроб кладут.

– Хочешь супа? – спросила я, хотя уже знала ответ.

– Вот уж нет. – Акилле скривился. – За обедом я еле влил в себя миску этой жижи.

Брат подтащил к себе один из кухонных стульев, уселся верхом, сложив руки на спинке, опустил подбородок на руки и широко улыбнулся мне.

– Энцо говорит, ты ходил помочь монархистам, – сказала я. – С чего вдруг ты им понадобился?

– Я же лучший механик в Вальдане. А они своего лишились из-за немцев.

Я закрыла книгу, лежавшую у меня на коленях, и вцепилась в нее.

– А что случилось? Его арестовали?

– Застрелили. Они планировали налет на колонну грузовиков, которая шла во Флоренцию. Депортация пленных. – Акилле рассказывал так, словно такие вещи были обычным делом, но ведь тогда они и вправду были обычным делом. – Ребята залегли на обочине – и тут у парня сдали нервы. Он выскочил из укрытия на дорогу, как раз когда немцы уже подъезжали. – И Акилле сделал вид, что стреляет из винтовки.

– Значит, пленных они не освободили.

– Нет. И все из-за этого coglione [8]. Да еще и без механика остались. Хорошо, что я сумел помочь.

– И ты, конечно, явился туда в красном платке на шее?

– Конечно. – Акилле вытащил из кармана платок и помахал им у меня перед носом. – Думаешь, я дал им забыть, что им помог коммунист-безбожник?

Дверь кухни распахнулась. Акилле сунул платок в карман.

– Стелла! – недовольно сказала мать. – Заняла место у печки? И где суп для брата?

– Все нормально, мама. – Акилле подошел к матери и обнял ее за плечи. – Мне и так хорошо. Я не хочу есть. А Стелле нужно посидеть в тепле. Посмотри на нее. Она вся дрожит.

Я и правда дрожала, но не от холода, хотя и замерзла. Голову переполняли мысли обо всем, что произошло в этот день. Я словно собственными глазами видела, как грузовики, полные перепуганных людей, которых везут на смерть, беспрепятственно едут дальше.

Мать взглянула на меня с отрешенным пренебрежением. По ее лицу мне стало ясно, как мало я значу для нее в эту минуту, – не в том смысле, что она меня презирает, хотя, может быть, и презирала, – нет, я поняла, что едва ли что-то значу в ее мире. Мать повернулась к Акилле:

– Тогда помойся, пока отец не пришел. Я согрею воду. Стелла, сходи за корытом и начинай чистить картошку к ужину.

Акилле открыл было рот, чтобы возразить, но это было бы бесполезно. Я встала и отправилась выполнять указания.

3

Тори

Квартира прекрасна. Поистине прекрасна. Белые стены и зеленые жалюзи, пол – зелено-коричнево-кремовая плитка, которая в любом другом месте смотрелась бы уродливо, но это же Флоренция. Квартира совсем маленькая – наверное, кто-то поделил надвое старую гостиную, выкроив спальню, куда едва помещаются двуспальная кровать и комод.

Агент, Кьяра, распахивает окно и кивком подзывает меня. Высунувшись из окна, она указывает вверх и направо: над неровным рядом черепичных крыш царит громадный рыжий купол собора.

– Видите? – Обернувшись, Кьяра широко улыбается мне, и я знаю: она ждет, что я улыбнусь в ответ. Хочет, чтобы я пришла в восхищение.

Все открывшееся моим глазам и правда восхитительно, и рано или поздно я обязательно смогу восхититься. Мне бы только отдохнуть.

– Чудесно.

Я отступаю от окна. В этой гостиной-кухне-прихожей, укрытой от яростного полуденного солнца, поливающего жаром здание напротив, прохладно. Вот это хорошо.

– Триста пятьдесят евро в неделю, – объявляет Кьяра – субтильная, безукоризненно одетая женщина, наверное, моя ровесница, то есть тридцать с небольшим, в ее безупречном английском угадывается легкий американский акцент.

Кьяра – первый агент, которому я позвонила, потому что ее имя оказалось первым в списке, когда я загуглила «флоренция снять квартиру агент по недвижимости», и эта квартира – первая, которую Кьяра мне показала. Триста пятьдесят евро в неделю. Я пытаюсь произвести подсчеты в уме, но в голове туман.

– А в месяц?

– Вот это дело. – Кьяра снова улыбается. – Если вы хотите снять квартиру на весь месяц, то вам могут сдать ее за тысячу триста. Само собой, включая все коммунальные счета.

Квартира милая, улица милая, а мне хочется прилечь. В голове сквозь туман звучит голос – голос Дункана: «Тысяча триста евро в месяц за две комнатушки? Ты понимаешь, что тебя за дуру держат?»

– А если подольше? – спрашиваю я.

– Подольше? Месяца на два?

– Пока не знаю. Скажем, на год?

– Ладно, – говорит Кьяра. – Я поняла. Значит, вы в Италию надолго?

– Не знаю. Может быть. Я подумала, что надо попытаться, пока еще можно. Ну, знаете – вот будет Брекзит, и все. Мне кажется, лучше не тянуть.

– Чем собираетесь здесь заниматься? У вас уже есть работа во Флоренции?

– Я фрилансер, – объясняю я. – Писательница. Могу работать где хочу.

Кьяра изучает меня. Я вижу себя ее глазами: старая хлопчатобумажная рубашка, джинсы, длинные светлые волосы давно пора привести в порядок. Сероватая кожа – я недавно с самолета. Ботинки – ботинки хорошие, но явно деревенские и, не исключено, пахнут сыростью, потому что после пяти лет на ферме в Уэст-Хайленде все мои вещи пропахли сыростью. Но вот взгляд Кьяры переходит на сумочку – настоящую старую «Фенди», бабушкин подарок.

– Вы писательница, – говорит Кьяра, отчетливо подразумевая «Правда?».

– Да. Ну, занимаюсь всем понемножку. Немножко журналистикой, немножко пишу рекламу, немножко редактирую. В общем, разным.

Вопреки надежде, мои слова не убеждают Кьяру. Она выглядит явно встревоженной.

– И вы собираетесь быть фрилансером в Италии? Тогда должна вас предупредить: финансовое…

– Нет-нет. У меня в Соединенном Королевстве осталось довольно много клиентов. Честно сказать, я сейчас занимаюсь своим собственным проектом – заканчиваю книгу для «Суитин и Сыновья». Нон-фикшн. Разумеется, у меня с ними договор, – прибавляю я со всей уверенностью, какую мне отпустила природа.

Улыбка Кьяры включается снова. Ну слава богу.

– Это хорошо. Тогда все можно отлично устроить. Насколько мне известно, женщина, которая сдает квартиру, ищет съемщика надолго – во всяком случае, искала, когда мы разговаривали в последний раз. Это сильно облегчит дело. Сейчас я ей позвоню.