Мир в подарок - Демченко Оксана Б. (читать бесплатно книги без сокращений .txt) 📗
Я, новорожденная снавь, радовалась обретенному с рассветом удивительному говорящему миру, дышала им, принадлежала ему. Я дышала красотой его яви и впитывала тайны, укрытые ночным пологом нави. А они, рожденные здесь, расхватали себе по кусочку и ВЛАДЕЛИ. Неужели они проживали ночью такие же сны? Разве ХОЗЯЕВА могут понять шепот листьев, тонкий вздох проклюнувшейся почки, скрип рвущей дерн травы, дыхание озера? Нет, их сны другие, без сомнения.
И еще: они не видели моего дара. Смотрели все пустыми глазами одинакового цвета спелого каштана, с затаившимися в глубине зрачков сполохами плененного огня. Жалкое и страшное зрелище.
– Даже голову не прикрыла, – презрительно усмехнулся стоящий чуть впереди «подосиновик», выделяющийся среди прочих шикарной золотой отделкой плаща. – Раньше ты успешно маскировала свою полную бездарность. Как мы проглядели… такой позор для рода!
– Загар необходим для здоровья, – я решила поделиться с ними общеизвестным медицинским фактом, – без него человек испытывает проблемы с полноценным усвоением веществ. А это страшно опасно: сначала испорченный цвет кожи, затем депрессия, общая вялость, расшатанные нервы, больные зубы, хрупкие кости. Практически, ваш случай – физическое истощение к сорока годам. Так и помереть недолго!
– Ты умрешь по другой причине, – уверенно сообщил мне энергичный голос из-за спины, – обещаю!
Обернувшись, я уставилась на вновь прибывших, все трое были достойным пополнением нашего шутовского балагана, чем я их сразу и обрадовала. Не вдохновились. Даже обиделись, кажется. Впрочем, мне того и надо. Чем злее – тем невнимательнее.
В центре композиции размещался, безусловно, сам господин Катан-го. Рослый и гибкий мужчина с неподражаемой внешностью Казановы в лучшие годы легендарного сердцееда. Уже не юноша, смотрит без наивного энтузиазма и пылкости. Но взгляд не угас, и в грации нет намека на тяжеловесность. Опасный, хищный зверь, и глядит на меня, как на дохлую овцу, уже не представляющую даже гастрономического интереса. Любопытно: Мейджа любила его? Такие глянцевые герои действуют на девиц смертельно. Почти классическое лицо с правильными чертами и волевым подбородком, высокие брови с гордым изломом, волнующе-грустные собачьи глаза сизо-черного цвета затенены длиннейшими ресницами, густоте и блеску вороненых кудрей позавидует любая красотка, шея и грудь, открытые широком вырезом свободной шелковой туники атлетичны, тронутая легким загаром кожа безупречна. По правую руку от «Казановы» разместилась его копия – в женском варианте. Кстати, упакованная по образцу местного Совета, но не в пример изящнее и дороже. И наполненная тем же порабощенным огнем, поистине огромным в сравнении с кострами Совета. Видья, сестра-близнец. Слева и чуть сзади, за плечом господина, незыблемой скалой высился гориллоподобный монстр, увешанный оружием с ног до головы. Эк у него все железяки – напоказ.
– Здравствуй, любимый, – я скромно потупилась, затрепетала ресницами и виновато улыбнулась Катан-го, – соскучился? Весь день один, без милой невестушки, измаялся небось. Ты думал обо мне? Прибежал, запыхался… спешил увидеть! Я тоже так ждала нашей встречи, родной… Сейчас переоденусь только, минуточку.
– Никак, она пьяна, – холодно удивилась сестра Катан-го. – Для храбрости приняла. Ну, не будем терять времени, воля брата вам известна. Маленькая дрянь отправится на корм Змею. И без церемоний, нам пора ехать.
– И ты мне не подашь руки? – грустно спросила я жениха, звереющего на глазах. – Не будь букой, это же наша с тобой последняя прогулка вдвоем, родной. Пойдем, я так много хотела тебе сказать… Ты выслушаешь и все поймешь. Нам надо быть вместе, любовь моя! Хотя бы прощальный поцелуй…
Он взревел раненным зверем и развернулся на пятках, коротко приказав своему массивному и исполнительному провожатому проследить за церемонией казни. Я обреченно развела руками и тоже повернулась к Катан-го спиной. Со стороны Совета меня продолжали буравить семь пар глаз. Стоящая впереди дама царственным жестом отрядила двоих, самых «блеклых», советников мне в провожатые. Число свидетелей снова сократилось, просто замечательно! Жаль, только, местный культ я не смогу изучить. Спросишь хоть что-то, – и прощай благообразная и безопасная кончина Мейджи.
Путь к водопаду мы проделали вчетвером, отловившие меня парни остались отчитываться перед Советом. Сброс тела в Радужный прошел быстро, в обстановке деловой и не слишком торжественной. Скала, ставшая местом казни, нависала над водопадом, как нос корабля, вознесшегося на гребень девятого вала. Время от времени ее окатывало белой пеной.
Упираться и изображать шок, столбняк и причитания мне оказалось совсем не трудно, но полюбоваться красотами торопливые мерзавцы не дали, – как и собраться с духом. Подтащили к краю и неласково пихнули в спину.
Ма-ма-а…
Грохот потока перекрывал все звуки. Под ногами распахнулась ревущая пучина. Бесславный конец Мейджи для свидетелей был зрелищем нескольких секунд. Тело скрылось в висящем над потоком сплошном облачном мареве брызг, где играли бессчетные радуги, оправдывая название этого природного чуда.
Я мгновенно намокла, оглохла, ослепла и потеряла ощущение верха и низа. Падать в никуда, не ведая, далеко ли дно, осязая – иногда слишком отчетливо – вокруг каменные уступы и острые кромки скал, было мучительно жутко. Дышать в плотном влажном облаке оказалось невозможно. Досчитав до двадцати, нахлебавшись досыта воды пополам с кровью из прокушенной губы, я наконец решила, что всплеск моих сил здесь они уже не заметят. Если они вообще способны что-либо видеть. Видьи, как же! Скорее, слепьи, глухьи – и злыдни – для полного комплекта. Я раскинула руки, крепче вплетая сознание в мир, и влилась в поток, растворяясь, становясь его частью. Страх отступил, ослепление и боль ушли.
И все изменилось.
Я ощутила Змея, сперва вокруг себя, потом внутри, затем мы полетели единым движением, и я осознала его стремление целиком…
…От самого хвоста, выползающего из узкого ледникового ущелья меж льдисто-белых, изрезанных лиловыми морщинами, горных пиков, где небо даже днем густо-фиолетовое, а ночные звезды кажутся огромными, колюче-яркими и такими близкими, только руку протяни.
…Через причудливые извивы могучего потока, век за веком точащего скалы и обнимающего выглаженные до стеклянного блеска валуны.
…Сквозь пещерный мрак неведомых смертным ледяных и каменных тоннелей…
…И до головы, ныряющей в бездонное озеро у подножия горной гряды.
Он пел и хохотал, радуясь освобождению из плена горных теснин. Он ворочался, извивался, петлял, подставлял свою драгоценную чешую солнцу и струился, впитывая тепло, свет, воздух. Он стремился к реке, где мечтал обрести долгожданную встречу с родичами. А потом, влившись в бесконечный караван, совершить совместный путь к морю, напаивая иссушенную землю степей, даруя ей плодородие. Он готовился взлететь над океаном переменчивым облаком и снова смотреть на мир сверху, любуясь его красотой.
Вечный, великий, яростный.
Себя я собрала очень нескоро и с большим трудом, рывками отвоевывая право быть всего лишь крошечной и ничтожной смертной на кромке подгорного обиталища Змея. И живой.
Постепенно осознала, что лежу на прибрежном каменном крошеве. Вечерело, солнце пряталось где-то далеко за скалами, из низин уже сочился тонкими струйками кисельный, вязко-холодный туман.
Очень колко и больно, бок затек. Ползти извиваясь, – глупо.
Почему? Потому что я человек, у меня две ноги, две руки и никаких родственников в океане.
Холодно.
Одежда сильно порвана, сандалии, естественно, куда-то пропали, как и лента из волос.
Ну вот, это уже я, правда, потрепанная. Вывод один: надо быть осмотрительнее. Два таких удара по психике – первый восход и Радужный – для одного дня многовато. Налицо типичный похмельный синдром. Голова гудит растревоженным ульем, мир качается и смазывается. Кстати, как там лицо?
