Последнее лето в Аркадии - Перселл Дейрдре (полная версия книги .TXT) 📗
Вот так и появляются маленькие милые традиции…
— Отличный денек, — возвестил Мик, водитель Джерри. Он буквально светился от радости всякий раз, когда переступал порог нашего дома. Микки недавно стукнуло семьдесят, но он пытался сойти за шестидесятилетнего и всегда был бодр и свеж. Фирма отправила его на пенсию в шестьдесят пять, но Джерри дал Мику работу личного водителя, не желая расставаться с привычным окружением.
Мику я всегда радовалась как родному, потому что он был одним из немногих людей, в чьей компании мне было комфортно. Возможно, причиной тому сдержанная молчаливость водителя. Мик никогда никого не обсуждал и не осуждал, и это давало надежду, что за нашими спинами он не сплетничает о нашей личной жизни.
Да, день выдался на редкость чудесным, тут Мик был прав. Я ненадолго распахнула окно, вдохнула влажный, пропахший солью и рыбой воздух залива. Солнечные потоки пробивались сквозь облака, играли на листве деревьев и сочной траве. По далекой воде скользили легкие силуэты белых яхт. Мне нравился Хаут с самого детства, и с годами это чувство лишь окрепло, настоялось, как благородный коньяк. Здорово, что «Аркадия» расположена на холмах, раскинувшихся вдоль побережья! Можно взирать сверху на уютные таунхаусы и коттеджи, ленточку дороги, по выходным запруженную машинами, магазинчики и лавки, сбегающие к береговой линии.
Я постоянно благодарю Бога за то, что мне так повезло. Я не из тех людей, которые принимают собственную удачу как должное.
Меня устраивало в «Аркадии» все. Даже отношения с соседями из ближайших четырех особняков. Мы приятельствовали, но не лезли друг другу в душу, что вполне устраивало мою замкнутую натуру. На Рождество мы с соседями обменивались поздравительными открытками, бутылками вина и печеньем в корзинках, могли выручить в экстренных случаях, но до обоюдных визитов никогда не доходило. Чаще всего мы ограничивались стандартными приветствиями и взаимными улыбками — не более того.
Я и дети погрузились в машину и отправились в аэропорт. В нашем районе не слишком плотное движение, но по пути мы столкнулись с препятствием в виде дорожных работ, так что успели минута в минуту. Друзья уже ждали нас у стойки регистрации. Очередь казалась бесконечной, даже у конторки «Почетные клиенты» (коими мы являлись благодаря постоянным командировкам Джерри) толпился народ.
— Ну наконец-то! Отчего так долго? Тесс, мы вас заждались, — затараторила Мэдди. На ней было желтое пляжное платье, сандалии из волокон рафии и веселенький зеленый кардиганчик. Она глянула мне за спину, надеясь обнаружить там моего мужа. — А где Джерри?
Мой супруг как-то незаметно для всей компании занял место безусловного лидера. Даже не знаю, почему так сложилось. Возможно, люди бессознательно угадывали в нем работника руководящего звена и, сами того не замечая, начинали подчиняться его волевым решениям. Может, причина была в его сильном, харизматичном характере. Какая, собственно, разница?
— Он скоро будет. Задержался в офисе.
Муж Мэдди, стоявший позади сына и поправлявший ему ворот, приветственно махнул рукой.
— Задержался? — нетерпеливо переспросила Мэдди.
— Да. Как всегда, в последний момент понадобилось что-то уладить. — Я вздохнула и кивнула второй подруге. — Здравствуй, Рита. Привет, Рики. — Это уже ее мужу. — Девочки, как дела?
Четыре дочери Риты, покачивавшие головами в такт музыке, несущейся из четырех одинаковых плейеров, как одна заулыбались. Рита была одета в нечто, напоминавшее белую шелковую палатку, какую-то безразмерную и очень бесформенную. Рита, как вы уже догадались, представляет собой типичный образчик увлеченной матери семейства. Эдакое большое и (прости, подружка) расплывшееся нечто, навевающее мысли о семейном уюте. У нее мощные, скульптурные бедра, с годами лишь набирающие вес, и поэтому Рита упорно носит какие-то пончо и объемистые хламиды. Ей кажется неприличным обтягивать свои окорока. При всем том она частенько выбирает довольно короткие юбки, и миру являются ноги, разукрашенные сеткой варикозных вен. Почему-то на эту синюю паутину Рите наплевать.
Я вынула из кармана мобильник и посмотрела на зеленый экран. Никаких сообщений. Возможно, к тому моменту Джерри даже не вышел из офиса. Принимая на себя обязанности главы фирмы, поначалу страшно радуешься своим успехам и лишь позднее понимаешь, сколькими потерями обязан солидному повышению. К примеру, приходится пропускать семейные ужины и важные события.
Боже, да Джерри никогда не проводил с нами весь отпуск!
— Месяц — это так долго, Тесс, — причитал муж, хватаясь за голову. — Ты же помнишь, каким провальным был для фирмы прошлый год! Я не могу бросить все дела и валяться на пляже, когда меня ждет работа!
Джерри оставался с нами лишь две-три недели, да и то в лучшем случае, а потом срывался обратно — утрясать проблемы, приводить в порядок фирму, которая без него, как он полагал, разваливалась на части. Наверное, мне стоило радоваться и тому немногому времени, что он уделял семье.
Когда подошла моя очередь, девица за конторкой отказалась выписывать посадочный талон для Джерри, хотя у меня были его паспорт и билет. Ее можно понять: после трагедии 11 сентября весь мир буквально помешался на террористах, и это безумие захватило служащих всех путей сообщения. И все же я была раздражена: Джерри Бреннан летал самолетами этой авиакомпании уже много лет, по три-четыре раза в месяц, причем не просто в Лондон, но даже в Россию!
Однако спорить я не стала, потому что немцы, стоявшие за моей спиной, начали недвусмысленно покашливать и громко сморкаться в клетчатые носовые платки.
Билет Джерри я забрала, но чемодан с его вещами сдала в багаж. В наших с мужем отношениях я всегда занимала роль уступающего, а он был напорист и двигался вперед когда-то давно выбранным путем. Думаю, ему было со мной комфортно. Однако в тот день, в аэропорту, в моей душе немедленно поднялся протест против подобной несправедливости. Почему я всегда должна улаживать его дела, волноваться и переживать? Мы с детьми оказались у стойки регистрации в последний момент, а Джерри даже не подумал позвонить и предупредить, на сколько задержится.
Я оставила его паспорт и билет какому-то клерку и настрочила эсэмэску, где указала, что посадка уже началась. Судя по всему, на наш рейс муж попросту не успевал. Что ж, на этот раз пусть сам расхлебывает последствия, подумалось мне.
При мысли, что дальнейшее от меня никак не зависит, я облегченно вздохнула и присоединилась к друзьям. Мы шли по длинному коридору к посадочным воротам, когда меня настигло знакомое ощущение: словно я вижу себя со стороны, как в фильме. Мне казалось, что за мной наблюдает тщательно замаскированная камера, отслеживает каждый мой шаг, чутко улавливает изменения мимики. Наверняка в ее объективе маячит собранная, элегантная женщина средних лет, чемпионка теннисного клуба в одиночной игре, с крепкими бедрами, ухоженными ногтями идеальной овальной формы, волосами кремового оттенка… женщина, сознающая, что на нее смотрят. Возможно, у зрителей даже создастся впечатление, что объект наблюдения владеет шикарным домом с уютными спальнями, личной ванной комнатой для каждого жильца и огромной гардеробной, набитой одеждой из натурального шелка и льна.
Меня частенько заносит в этот воображаемый мир, и всякий раз с трудом удается убедить себя, что я вовсе не актриса на сцене драматического театра, что до моей личной жизни никому нет дела, а прохожие скользят по мне равнодушным, а не оценивающим взглядом. Однажды Том вошел в прачечную как раз в тот момент, когда я стряхивала с себя последствия очередного приступа мании преследования. Наверное, у меня был растерянный вид, потому что сын спросил, в чем дело.
— Знаешь, мам, со мной частенько такое бывает, — с кривой усмешкой сказал Том. — Кажется, будто видишь себя со стороны, замечаешь все огрехи одежды и поведения.
— Точно!
— Ничего особенного. Думаю, этим страдает половина населения земного шара. Просто не обращай внимания. — Том пожал плечами. — Мои теннисные носки успели просохнуть?
