Медленные пули - Рейнольдс Аластер (книги серии онлайн .txt) 📗
Квиллин поглядела на мою руку, затем – на свое запястье, к которому все еще был прикреплен штык, вонзившийся мне в лодыжку. Ситуация стала медленно доходить до нее.
– Спайри, закроешь дверь – попрощаешься с ногой.
– А ты руку потеряешь.
– Пат получается.
– Не совсем. Напряги извилины, кто из нас скорее выживет: я со всеми медицинскими системами на борту или ты в полном одиночестве снаружи? Мне кажется, это не особо честная игра, верно?
Ее глаза раскрылись еще шире. Квиллин заорала от гнева и принялась отчаянно сражаться со штыком. Я выдавила из себя смешок:
– А что касается твоего вопроса – это правда, каждое слово. – После чего я со всем спокойствием, на которое была способна, нажала кнопку. – Какая жалость, да?
Естественно, я сделала это.
Несколько минут спустя после закрытия шлюза демоны соорудили защитный кокон вокруг культи и раны в животе. Они не позволили мне страдать, оставили только удушливое чувство отрешенности. Достаточная часть моего разума осталась в сознании и решала проблему побега. Корабль же так до конца и не починили.
В конце концов я вспомнила о спасательных шлюпках.
Их создали, чтобы по-быстрому уйти, если какие-нибудь двигательные системы на борту выйдут из строя. Для этого в челноках имелись стартовые двигатели, ничего лишнего, но сейчас они послужат другой цели. Выкинут меня с осколка, вытолкнут из этого гравитационного колодца.
Сказано – сделано.
Я устроилась в шлюпке и покинула место аварии, чувствуя перегрузки даже внутри гущи. Долго они не продлились. На дисплее я видела, как ледышка стремительно улетала вдаль, пока не превратилась в крохотный камешек. Ее как раз настигла главная волна кинетической атаки, удары следовали каждые десять секунд или около того. Где-то через минуту осколок просто развалился. От него остался лишь грязный пылевой сгусток, а потом и тот растворился на фоне Воронки.
Надеюсь, у королевы получилось. Может, в ее силах было передать часть своей личности сестрам в ореоле. Если так, для Ярроу еще оставался шанс и в конце концов я ее найду. Я использовала оставшееся топливо шлюпки и запустила ее на медленную эллиптическую орбиту, которая заденет ореол через пятьдесят или шестьдесят лет.
Время меня не беспокоило. Я лишь хотела закрыть глаза и позволить гуще убаюкать меня, вылечить, снова сделать целой. А потом можно и заснуть. Надолго.
В середине девяностых, после «тощих лет», я возобновил сотрудничество с «Interzone». «Спайри и королева» – новелла из этого второго, более успешного периода, и я ее все еще нежно люблю. Возможно, потому, что давалась она чертовски трудно, и каким же облегчением было вычеркнуть ее наконец из моего рабочего распорядка! А может, дело в классных иллюстрациях, которыми ее сопроводили. Или в том, что это мой первый опус, который читатели, пусть и немногочисленные, приняли с энтузиазмом?
Работать над «Спайри и королевой» я начал за несколько лет до публикации и сделал несколько неудачных вариантов, прежде чем нашел правильный «угол атаки». Трудно было оттого, что я одновременно писал «Пространство Откровения» и у меня появлялись некоторые мысли об истории будущего, частью которого этот роман должен был стать. И я то вставлял «Спайри и королеву» в роман, то удалял… пока не пришел к выводу, что этому произведению лучше быть совершенно самостоятельным. И его сюжет – что вообще характерно для моих сюжетов – пустился вскачь, как только я прибег к инструментам триллера: шпионам, предателям и тому подобному. Предоставляю читателю угадать, кого олицетворяют две описанные враждующие группировки, отмечу лишь, что подсказки кроются в именах и названиях. Что же до имени Спайри, то его я взял с дорожного знака, попавшегося мне на глаза в Австралии: он указывал дорогу к какому-то «Спайри-крику».
Меня никогда не оставляло смутное желание вернуться во вселенную Спайри. Возможно, однажды я вернусь… если сумею понять, что случилось там после того, как я дописал последнюю строчку этой новеллы.
Понимание пространства и времени
Часть первая
Кое-что очень странное появилось во внешнем рекреационном пузыре в день, когда умерла Екатерина Соловьева. Увидев это, Джон Ренфру бросился обратно в лазарет, где оставил ее. Соловьева на протяжении многих дней то и дело впадала в беспамятство, но, к счастью, он застал ее еще в сознании. Она почти все время смотрела в панорамное окно, завороженная безмолвными сумеречными просторами за бронированным стеклом. Ее отражение на фоне подножия горы Павлина состояло сплошь из светлых участков, как будто его небрежно нарисовали мелом.
Ренфру перевел дух и произнес:
– Я видел рояль.
Поначалу ему показалось, что она не слышит. Затем отражение губ Соловьевой сложилось в слова.
– Что ты видел?
– Рояль, – со смехом повторил Ренфру. – Здоровенный белый рояль «Бёзендорфер».
– Ну и кто из нас сумасшедший?
– В рекреационном пузыре, – сказал Ренфру. – В том, куда на прошлой неделе попала молния. Наверное, она что-то поджарила. Или наоборот. Что-то заработало.
– Рояль?
– Это только начало. Это значит, что не все сломалось. Что еще есть какая-то… надежда.
– Разве это не самый подходящий момент? – спросила Соловьева.
Хрустнув суставами, Ренфру встал на колени у ее кровати. Он подключил Соловьеву к десятку медицинских мониторов, из которых толком работали три. Мониторы гудели, шипели и пищали с мертвящей регулярностью. Когда их шум становился похожим на музыку – когда в нем начинали мерещиться скрытые гармонии и тональные переходы, – Ренфру понимал, что пора уходить из лазарета. Вот почему он отправился в рекреационный пузырь; там не звучала музыка, но хотя бы можно было посидеть в тишине.
– Подходящий момент? – переспросил он.
– Я умираю. Мне уже ничто не поможет.
– Не факт, – возразил Ренфру. – Системы звукозаписи потихоньку начинают работать. Что на очереди? Возможно, я сумею починить лазарет… диагностический комплект… синтезатор лекарств…
Он указал на ряды погасших серых мониторов и машин под колпаками у стены. Их покрывали полустертые наклейки и многомесячная пыль.
– Предлагаешь молиться о ниспослании еще одной молнии?
– Нет… необязательно.
Ренфру подбирал слова с осторожностью. Он не хотел внушать Соловьевой ложных надежд, но видение вызвало в нем такой прилив оптимизма, какого он не помнил со времен Катастрофы. Они не смогут отменить гибель всех остальных колонистов или еще более важную смерть, о которой до сих пор было сложно говорить. Базовые системы считались сломанными, но, если кое-какие удалось бы починить, он, по крайней мере, попытался бы сохранить жизнь Соловьевой.
– А что тогда?
– Я не знаю. Но знаю, что все не так плохо, как мы боялись… – Он немного помолчал. – Я могу многое попробовать заново. Если не получилось в первый раз, это еще не значит…
– Наверное, рояль тебе привиделся.
– Я знаю, что нет. Это была настоящая проекция, а не галлюцинация.
– А этот рояль…
Отражение на мгновение замерло.
– Ренфру, сколько он протянул? Чисто из интереса.
– Протянул?
– Ты правильно расслышал.
– Он до сих пор там, – ответил Джон. – Был там, когда я ушел. Точно ждал, что кто-то сядет за него и заиграет.
Фигура в кровати шевельнулась.
– Я тебе не верю.
– Соловьева, я не могу тебе показать. Хотел бы, но…
– Я ведь умру? Я все равно умру, так какая разница?
Она помолчала, позволив унылому хору машин набрать мощь и заполнить всю комнату.
– Возможно, к концу недели. И все, что меня ждет, – эти стены и вид из окна. Позволь мне хотя бы увидеть что-нибудь другое.
– Ты действительно этого хочешь?
Отражение Соловьевой утвердительно кивнуло.
– Ренфру, покажи мне рояль. Докажи, что ты не выдумываешь.
Он подумал минуту или две и бросился обратно в рекреационный пузырь, чтобы проверить, на месте ли рояль. Даже бегом путешествие показалось вечностью – по затопленным тоннелям и соединительным мосткам с рядами окон, вверх и вниз по решетчатым пандусам, сквозь громоздкие внутренние шлюзы и душные аэропонные оранжереи, то и дело огибая взорвавшийся пузырь или сломанный шлюз.
