Русская семерка - Тополь Эдуард Владимирович (список книг TXT) 📗
– Отчего же нельзя-то?! Можно. Мы открыты с шести часов, – добродушно шамкая беззубым ртом, ответила старуха. – Семьдесят пять копеек.
– А полотенце у вас есть? Я заплачу.
– Вообще-то не полагается. Но у меня свои-то есть. За рубль могу поделиться, – старуха хитро улыбнулась.
– Поделись, мамаша, поделись!
Старуха отсчитала сдачу, протянула Алексею.
– Да не надо, мамаша, оставь себе! Выпьешь за мое здоровье! – отвел ее руку с деньгами Алексей. – Иди лучше, покажи ей, как там у вас пользоваться.
– Это можно, это пожалуйста! – радостно засуетилась старуха и вышла из-за барьера.
Она провела Джуди по узкому темному коридору, открыла дверь с табличкой «Женская», ввела девушку в просторную, слабо освещенную комнату с длинными деревянными лавками по бокам. Над лавками были металлические крючки с чьей-то женской одеждой.
– Вот здеся раздевайся-то, милая! А потом пойдешь в ту дверь-то. Там и шайки увидишь. Мыло-то у тебя есть? Мочалка?
– Нет. Но мне ничего не нужно. Только горячую воду… – слегка задыхаясь от тяжелого влажного воздуха, сказала Джуди.
– Как же это без мыла-то?! Вот тебе кусок, – старуха протянула ей большой кусок темно-коричневого, пахнущего псиной мыла. – Да чего ты кривишься-то?! Оно хорошее, «Хозяйское», отмоет так, что как новая будешь! Это ничего, что уже пользованное-то, на мыле микробов нету-ть.
Джуди повертела в руках потрескавшийся, с чьими-то присохшими черными волосами кусок мыла, брезгливо отложила в сторону.
– Спасибо, – выдавила она из себя.
Старуха молча села на скамейку, жалостливо посмотрела на раздевающуюся Джуди.
– Сколько отсидела-то? Лет пять?
– Где отсидела? – удивилась Джуди.
– Знамо где! В лагере. Не на курорте ж!
Джуди удивленно посмотрела на нее:
– Я не сидела в лагере. Почему вы так подумали?
– Да ладно! Я ж вижу – одни косточки торчат. Лицо хорошее, а сама худющая. Такие только во время войны были. Не сидела она-то! – усмехнулась старуха, явно не веря. – А волосы на голове тебе где выбрили-то? Тела никакого, одни кости, а – «не сидела»!..
Джуди стыдливо отвернулась от нее. Повесив свое белье на металлический крючок, направилась в душевую.
Тяжелый мокрый воздух горячо ударил в лицо. Густые клубы пара неподвижно застыли в жарко натопленной парилке. С трудом различая окружающее, Джуди растерянно оглянулась. Душевых кранов было всего два, и оба были заняты толстыми намыленными женщинами. Мимо Джуди прошла голая, коротконогая, с жидкой обвислой грудью баба, тяжело согнувшись от полного таза с водой. Поставив таз на деревянную лавку, она распустила длинные редкие волосы, наклонила голову в воду. Еще несколько женщин, так же склонившись над тазами рядом с ней, молча и сосредоточенно мыли волосы, выливая грязную воду рядом с собой, шли к кранам за чистой. По теплому бетонному полу текли ручьи мыльной воды. В них плавали пустые жестяные тазы-«шайки». Огромные капли набухали на серых стенах, капали с потолка.
Джуди, подавляя брезгливость, подняла остановившийся неподалеку таз, подошла к очереди за водой. Из крана с холодной водой текла тонкая струйка, из горячего густо лился кипяток. Старательно ополоснув свой таз кипятком и кое-как смешав в нем горячую воду с холодной, Джуди с удовольствием сразу же вылила воду на себя, в блаженстве закрыла глаза.
Она все набирала и набирала воду, выливая ее на голову, на грудь, когда вдруг заметила, что женщины остановились и смотрят на нее в упор. Смутившись, она улыбнулась им и снова наполнила таз.
– За что сидела-то? – требовательно спросила у нее толстая женщина лет пятидесяти. Пережженные краской желтые волосы ее были завязаны на лбу в тощий узел. – За воровство или проституцию?
– Я нигде не сидела… – снова улыбнулась им всем Джуди, но улыбка получилась жалкой, как на суде.
– Да воровка она! – сказала коротконогая баба с обвислой грудью. – Я уже ее белье посмотрела. Все бирки не по-русски подписаны – и на лифчике-то, и на трусах.
– Или дисиденка, – сказала высокая брюнетка с золотым зубом. – Навыпускал Горбачев дисиденов, а они нам спид разносят, наблядовали с иностранцами!
– Я не понимаю, о чем вы говорите! – растерянно пробормотала Джуди.
– Она не понимает! – подбоченилась крашеная блондинка. – Видали?! Овечку из себя разыгрывает!
– А мою сестру два дня назад ограбили! Все подчистую вынесли! А милиция только руками разводит, говорит: только что новую партию диссидентов освободили! – сказала коротконогая.
– Вчера у нас в соседнем подъезде двенадцатилетнюю девчонку изнасиловали! Их, паскуд, выпускают, а мы детей боимся в школу пускать! – закричала из другого конца парилки намыленная, с круглыми бедрами женщина лет сорока.
– Что вы от меня хотите! Я никого не грабила! Я нигде не сидела… – Джуди растерянно двинулась к дверям от обступивших ее голых баб.
– Да что с ней, бабы, разговаривать?! Сейчас она выйдет, и наше белье – тю-тю! Если милиция не может с ними справиться, так мы сами… – к Джуди подскочила женщина с обвислой грудью, толкнула в плечо.
Джуди испуганно отшатнулась от нее, бросила таз на пол, рванулась к выходу. Женщины истошно завизжали. Кто-то цепко вцепился ногтями в ее руку, сильно потянул назад. Отталкиваясь от навалившихся на нее грузных мокрых тел, Джуди ухитрилась вырваться и выскочить в раздевалку. Женщины с криком бросились за ней.
Они повалили ее на холодный скользкий пол, и толстая крашеная блондинка с размаху упала на нее мокрой рыхлой грудью. Костлявая веснушчатая баба ударила извивающуюся Джуди по лицу, кто-то больно пнул голой ногой в бедро.
– Разойдись, суки! – вдруг раздалось у них над головой.
Алексей с перекошенным бледным лицом подскочил к орущему кому голых женских тел. Схватил кого-то, отшвырнул к стене, оскальзывающимися руками стал яростно разгребать рассвирепевшую кучу, пытаясь добраться до лежавшей внизу Джуди.
– Ой, мужик! Мужик, бабы! Прячьтесь! – все с визгом разбежались в разные стороны. Испуганная старуха-банщица проворно скрылась в коридоре.
Через несколько секунд уже никого не было.
– Вставай! Можешь встать? – Алексей помог Джуди подняться с пола, осторожно посадил ее на деревянную лавку, накинул на плечи чье-то полотенце.
Джуди тряслась, склонившись к коленям, сжалась в комок.
– Больно они тебя? Руки, ноги целы?
– Кажется, да, – стараясь унять дрожь в теле, тихо ответила она. – За что они меня? Что я им сделала? Почему они решили, что я сидела в тюрьме?
– Город здесь такой, полно лагерей. Они не виноваты. Зэков когда выпускают, многие из них первое время шатаются по городу. Ну, и озверел народ. Сами правят самосуд.
Джуди рванулась к нему, обхватила его руками, прижалась к нему мокрым голым телом.
– Я не могу больше! Я боюсь! Я хочу домой!
Она почувствовала, как он весь напрягся, неловко поднял руки, попытался погладить ее по плечам.
– Я знаю. Я все знаю, – глухо, словно через силу, сказал он. – Мы попробуем что-то сделать. Но сначала я должен выполнить свое обещание.
– Какое обещание? – почувствовав, что он хочет высвободиться, Джуди еще сильнее прижалась к нему.
– Я обещал… одной девушке… в Афганистане. И я должен это сделать, – он попытался разжать ее пальцы на своей шее.
– Что? Что ты должен сделать? – стараясь не замечать его желания отстраниться от нее, требовательно спросила она.
– Наши отняли у нее ребенка и привезли сюда. Я должен его найти.
– Ребенка?! – она отодвинулась от него и внимательно посмотрела ему в глаза. – Это твой ребенок?
– Нет. Но я ей обещал. И она ждет. Я должен это сделать.
– Что же мы будем делать с ним?
– Я должен привезти его ей!
– В Афганистан? Но там же война!
– Ну и что? Там его мать! Он должен быть дома!
Джуди вдруг застеснялась своей обнаженности, торопливо потянулась за одеждой. Алексей отвернулся.
– Так мы поедем в Афганистан? – натягивая на мокрое тело белье, спросила она. – Ты же говорил, что Таня будет нас ждать в Пакистане.
