Хозяйка большого дома - Демина Карина (читать книги .TXT) 📗
Он махнул рукой, и арбалетчки с преогромным облегчением убрались за дверь.
– И еще… Райдо, будьте осторожны. Мы и вправду здесь случайно оказались. На дорогах неспокойно. Развелось после войны всякой швали… вот и собирались немного поохотиться.
Райдо кивнул.
Охота – это понятно.
– Сюда-то вряд ли сунутся… но вы все равно…
Ушли.
Райдо слышал голоса за дверью, по которым наверняка можно было сказать, что шериф привел сюда не двоих и не троих даже. И вправду случайность? Или удобный предлог?
На дорогах после войны действительно неспокойно. Мародеры. Разбойники. Сброд, который привык полагаться на собственную силу, недобитые крысы войны, вовсе не желающие предстать перед судьей. Знают, что суд обернется виселицей. А кому на виселицу охота? И драться будут до последнего.
И надо бы помощь предложить, но… из Райдо помощник хреновый.
Он лег, пытаясь унять разбушевавшееся пламя. Дышал часто, мелко, горлом, а из пасти на измаранный ковер текла слюна. Райдо пытался сглатывать ее, но слюны было много, да и… ковру не повредит уже. На ковре и без того следы остались, множество следов.
Сапоги шерифа.
Остроносые ботинки доктора… и вправду рассчитывали… а и вправду, на что они рассчитывали? Нелепый, безумный даже план… на слабость? Беспомощность?
Сам виноват.
Райдо выдохнул и облизал зубы. Ныли. И челюсть. И кости. И кажется, именно так должен себя чувствовать глубокий старик. А он не такой уж старый, только все равно сдохнет, притом, кажется, именно сейчас.
– Райдо? – Нат появился.
Голый, взъерошенный и почему-то мокрый. Купался он, что ли?
– Райдо, ты как? – От Ната пахло снегом.
Вышел проводить дорогих гостей? Весьма благоразумно с его стороны. За такими гостями глаз да глаз нужен… и серебряные ложечки пересчитать…
Гости.
Гостей он тихо ненавидел с детства. За тесные костюмчики, в которые его засовывала нянька, за необходимость вести себя соответствующим образом, чтобы матушку не огорчить, за собственную неспособность к этому самому образу…
– Они меня заперли. – Нат сел на ковер. – Усыпили и заперли… в той комнате… альва выпустила. Представляешь? Мы думали, что там выхода нет, а он есть! В стене! Я запомнил, где именно, но не уверен, что получится… она как-то по-своему все сделала.
Нат потер кулаком подбородок.
– Я ее на чердак отправил… ну так, на всякий случай… а то пришли… натоптали… и Дайна их впустила. Дайна меня накачала, я точно знаю.
Не только его.
Дайна готовила тот треклятый чай, подавала, убирала… именно убирала… Райдо не обратил внимания, а меж тем из кабинета исчез и поднос, и чашки, и чайник… вот же… бабы…
– Может, – с надеждой произнес Нат, – мы ее все-таки уволим? Она все равно ничего не делает! Я и сам со всем справлюсь.
Райдо кивнул.
Уволит. Вот обернется и сразу уволит… если обернется. Тварь внутри очнулась и сейчас распускала тенета щупалец, пробуя это его огромное тело на прочность. С ним она провозится долго, а вот человеческое слабо… и его тварь разорвет за часы.
– Ниру увезли… она тоже спала… наверное, она проснется и подумает, что я подумаю, как будто это она меня усыпила. А я так не думаю. Она пахнет вкусно. И дома ей плохо. Давай мы ее заберем? У нас ведь много места…
Райдо вздохнул. Он очень сомневался, что после сегодняшней беседы семейство Арманди согласится подписать договор.
И Нат тоже понял и тоже вздохнул:
– А если украсть?
Бестолочь.
– Райдо… а ты так и будешь… ну, лежать?
Будет.
Настолько, насколько сил хватит. А у него не так чтобы много осталось. И конечно, детское это глупое поведение. Надо встать, обернуться, добраться до кровати или треклятого диванчика, который здесь вот, в двух шагах. Лечь. Хлебануть виски… или не хлебануть, а по старой привычке бутылки две принять, тогда, глядишь, и отпустит. А если нет, то и смерть во хмелю всяк веселей.
Но Райдо упрямится.
Матушку его упрямство огорчало. Она позволяла себе вздыхать и неодобрительно качала головой, а когда Райдо делал что-то вовсе уж неприемлемое, матушка мягко произносила:
– Ты меня разочаровываешь…
Почему-то сейчас Райдо услышал ее голос.
И запах учуял, нежный, зефирно-розовый. И испугался, что леди Сольвейг решила нанести неурочный визит, а потом сам рассмеялся от этакого предположения. Матушка, конечно, его любит и беспокоится, но ее беспокойство не то, чем можно оправдать столь вопиющее нарушение правил.
Он обернется.
Сейчас.
Вот только полежит еще немного, у него почти получается дышать, а слюна… это от зелья… знать бы, чем именно его накачали… но ведь наглость же…
– Я… – Нат поднялся. – Тогда оденусь, ладно? Я скоро приду и…
Райдо щелкнул хвостом.
Нат отсутствовал недолго. Впрочем, сейчас Райдо воспринимал время как-то странно, он был вовне его. Часы тикали. Тень ползла по полу, добралась до лапы и замерла, не решаясь коснуться чешуи. Было почти хорошо. Почти не больно. Почти получалось дышать.
– Райдо, – Нат сел рядом, – ты уже час почти… тебе нельзя… сил много уйдет и… и потом не останется.
Его правда.
Жила далеко. Но как вернуться, если там, в человеческом обличье, он не справится.
– Пожалуйста, – попросил Нат. – Я… я за тебя волнуюсь. Очень.
Как есть бестолочь, только… нельзя умирать.
Райдо ведь письмо младшенькому не написал. Нет, писал и постоянно, но не про Ната. Мальчишке податься некуда. Отец вернет его Сурьмяным, а те вряд ли забудут про побег… и Нат снова сбежит, только куда ему деваться?
На дороги. Прибьется уже не к отряду, к банде какой-нибудь… одичает… Нельзя.
Райдо обязан был позаботиться, а он… сам бестолочь… и альва опять же с малышкой… они вовсе чужие в новом мире… кажется сильной, но слабая… затравят.
Живое железо схлынуло.
Отлив, который сдирает шкуру и мясо и обгладывает Райдо до костей, сами эти кости меняя. И наверное, он закричал бы от боли, потому что эта боль не похожа на прежнюю, которая сопровождает любое превращение. Эта красная. Острая.
Перец… точно, братец как-то подсунул конфету с перцем… мерзкая вещь… правда, теперь горит не пасть, а все тело, но ничего.
– Пей. – Нат придерживает голову и льет в него воду, остается глотать, но и это слишком сложно, и вода стекает по щекам, по шее, по груди. – Отдыхать, да? Встанешь? Я помогу… давай же…
Встанет. Уже встает. На четвереньки… и дальше, наверное, не получится… но Райдо попробует. Ему надо до дивана добраться и вообще выжить.
Ради Ната.
И альвы тоже… если позвать… попросить… она поможет. Помогла ведь раньше, пусть и говорила, что ненавидит, но слова – пустое…
– Давай… и еще шаг… – Голос Ната предательски дрожал. И кажется, мальчишка вот-вот разревется от бессилия. А все из-за людей… и сам виноват Райдо, заигрался. Но диван близко, доползет, отлежится и будет как новенький…
Не дополз. Лег на пол, прижал ладони к вспухшему животу.
– Нат…
– Я сейчас… – Нат отступал к двери.
– Погоди… ты должен… в Город. – Тварь внутри расползалась, она пробиралась к коже, выпячивая ее пузырями. Шевелилась. Смотреть и то мерзко, а того и гляди кожу прорвет, выплеснет гноем, кровью. – Младшего моего брата… … найдешь… скажешь, что я послал… ты его знаешь… он позаботится…
Нат покачал головой и губы поджал. Упертый осел.
– Я… я скоро!
– Стой! – рявкнул Райдо и кашлем собственным едва не захлебнулся.
Мерзко.
И слабость эта… он ведь почти готов сдаться. Но надо Нату сказать, пусть альву с собой возьмет, ей нельзя в городке, нельзя в доме. А Кейрен и ее примет. В нем нет ненависти…
Райдо погладил тварь, уговаривая ее подождать еще немного.
Нат вернется. Он не оставит Райдо умирать одного, а значит, скоро появится. С вискарем. С опиумом. С чем-нибудь, что, по мнению Ната, способно облегчить страдания.
Нат привел альву.
Пес умирал.
И сам знал, что умирает.
