Горячие дни (Разозленные) - Кренц Джейн Энн (книги без регистрации полные версии TXT) 📗
Сегодня утром в одном из магазинов на Калакауа она купила этот крохотный черный купальник. Он побросал в багажник джипа маски, ласты и трубки и повез ее в укромную бухточку, которую считал своим личным уголком рая.
Уэйн и Петра снабдили их сандвичами, бутылками с водой и строжайшей инструкцией не возвращаться раньше ужина. Самое настоящее свидание, подумал он.
Грейс легко опустилась на полотенце рядом с ним, в тени зонтика. Она выглядела свежей и полной жизни, очень женственной и мокрой. Невероятно сексуальной.
Потянувшись за бутылкой с водой, она вопросительно посмотрела на него.
— Что-то не так? — спросила она.
Лютер понял, что она заметила его взгляд.
— Все так, — ответил он.
— И о чем ты думаешь?
— О сексе.
— Я слышала, мужчины постоянно об этом думают.
— А женщины?
— Мы тоже об этом думаем, — сказала Грейс, — но у нашей фантазии более широкие горизонты.
— Да? И что там, на твоем горизонте?
— Сразу вспоминаются ботинки.
Оба посмотрели на его голые ступни.
— На моем горизонте ботинки не возникают, — признался он.
— Ничего страшного. — Она похлопала его по ноге. — У тебя очень красивые ступни. Большие и сильные.
— Тебе нравятся у мужчин большие и сильные ступни?
— Сказать по правде, до недавнего времени я никогда не обращала внимания на мужские ступни. — Она самодовольно улыбнулась и надела темные очки. — Но сейчас они вызывают у меня живейший интерес.
— Приятно знать.
Она приподнялась на локтях.
— Ты так и не рассказал мне, почему ушел из полиции.
Лютер довольно долго в задумчивости смотрел на волны, набегавшие на берег. Он знал, что вопрос рано или поздно прозвучит. Она же рассказала ему свою историю. У нее есть право узнать его. Более того, ему самому хочется, чтобы она это узнала. Обмен являлся важным элементом их связи.
— Я говорил тебе, что мой дар был полезен, когда я служил в полиции, — сказал он.
— Ага, я вижу это так: ты, вероятно, был величайшим нейтрализатором во всяческих опасных ситуациях. Один удар твоей ауры — и плохой парень бросает оружие и засыпает. Круто!
— С помощью своего дара я мог делать и кое-что другое.
Грейс слегка повернула голову.
— Например?
— Получать признания.
— Гм. Признания? Вдвойне круто!
— Причем пальцем не прикасаясь к преступнику, — ровным голосом добавил он. — Я не прикасался к вашему клиенту, адвокат. Просмотрите видеозапись признания. Ваш парень так и горел желанием рассказать нам, как до смерти избил жертву.
— И как это работало?
— Великолепно. Поначалу. Ты не представляешь, как это было легко. Глубоко в душе многие из них действительно хотели рассказать мне, какие они хитрые или какие из них получились мачо. Ограбление круглосуточного магазинчика — это такой прилив адреналина. Взлом и проникновение в чужой дом — это дикое нервное возбуждение. Убийство — это ощущение своей полнейшей власти. Преступникам хочется произвести впечатление на копов. Показать им, какие они крутые. Так что на определенном уровне многие из них хотели говорить. Я психическим пинком подталкивал это желание в нужном направлении.
— А я всегда считала, что признание мотивируется чувством вины.
— Иногда да. — Он выудил бутылку воды из сумки-холодильника. — Я могу работать и с нечистой совестью. Немного беспокойства, капелька мучительного сожаления или опасения, что скажут родители, — и чувство вины становится непреодолимым.
— Достаточно едва заметных манипуляций, и подозреваемый уже не может противостоять желанию вывернуться наизнанку, да?
— Записываешь это на видео, добавляешь несколько неоспоримых улик — и дело закрыто. Никакие резиновые шланги или блеф не требуются.
Грейс пристально, хотя ее глаза были скрыты очками, посмотрела на него.
— Ты, наверное, был очень хорошим копом.
— Был, — ответил он и сделал глоток холодной воды. — Очень-очень хорошим.
— И ты ушел, потому что почувствовал, что превращаешься в своего рода «члена комитета бдительности» с парапсихическими способностями.
Он знал, что она поймет. А вот то облегчение, что снизошло на него, удивило его.
— Что-то вроде этого, — согласился он. — Борьба была нечестной. Если брать статистику, то у большинства преступников, с которыми я вступал в контакт, была исковеркана психика, они были продуктом либо ужасающего воспитания, либо отсутствия родителей. Многие из них в детстве подвергались насилию. У многих имелись разного рода умственные отклонения. Почти половина из тех, кого я поймал, даже не умели читать.
— Ты жалел их?
Он слабо улыбнулся:
— Ну, так далеко я не заходил, просто у большинства тех, кого я помог засадить, не было шанса противостоять мне. Я нарушал их право на законное судебное разбирательство, и при этом никто, в том числе и подозреваемые, об этом не знал.
— С точки зрения закона ты не нарушал их права.
— Да, но с точки зрения бытия — нарушал.
— Ты совершил много хорошего, Лютер. Ты освобождал общество от плохих людей. Ты вершил справедливость по отношению к жертве. Все это очень важно для цивилизованного общества.
— Вот все это я и говорил себе несколько лет. Но потом выяснил, что подобные действия влекут за собой плохую карму.
— Твои два распавшихся брака?
— В том числе. Я стал бесить своих напарников, и в конечном итоге все отказались со мной работать. У меня появилась репутация одинокого волка. Это вредно для полицейского. Предполагается, что он должен быть членом команды. Люди в моем обществе начинали чувствовать себя неуютно.
Грейс нахмурилась.
— А другие детективы, с которыми ты работал, понимали, что ты делаешь?
— Они знали, что я почти всегда получаю результат, но не знали как. Черт, да они и знать не желали! Некоторые пришли к выводу, что я гипнотизирую подозреваемых. А кому захочется работать с человеком, который способен без твоего ведома загипнотизировать тебя?
— Теперь я вижу, в чем заключалась проблема, — сказала она.
— У меня менялись напарники с той же скоростью, с какой в «Темной радуге» меняются посудомойки. У некоторых ребят хватало природной чувствительности, чтобы задаться вопросом: а нет ли паранормального объяснения моему умению получать признания? Эта идея нравилась им не больше, чем идея с гипнозом.
— Потому что вынуждала их подвергать сомнению собственное душевное здоровье? — спросила Грейс.
— У большинства успешных полицейских есть достаточно сильная интуиция, которая помогает им иметь дело с теми, кто лжет, обманывает и убивает. Они всегда с радостью заявляют, что у них потрясающее чутье.
— А разве в полицейской среде хорошее чутье не считается ценным качеством?
— Считается, конечно. Но никакой коп не захотел бы, чтобы на него навесили ярлык психа. Фактор психического отклонения быстро убивает карьеру.
Она некоторое время молчала.
— Ты просто взял и уволился?
— Нет, было нечто вроде последней капли. Одно происшествие. Погибли люди. После этого я уволился.
— Что произошло?
Лютер следил, как волны искрятся в лучах солнца.
— Жил один человек, — сказал он. — Его звали Джордж Олмстед. Однажды он пришел в участок и сказал, что только что убил своего делового партнера. Сдал пистолет. На оружии были его отпечатки. Он утверждал, что они с партнером поссорились, решая, продавать бизнес или нет. Он сказал, что ему очень нужны были деньги, а партнер отказывался заключать сделку.
— Ты ему не поверил?
— Он казался довольно спокойным, но в его ауре что-то мерцало. Я немного поговорил с ним. Слегка подтолкнул. Выяснилось, что не он пристрелил своего партнера. Олмстед прикрывал свою дочь.
— А как она была связана с партнером?
— У них был роман, — ответил Лютер. — Ей было двадцать пять. Она наблюдалась у психиатра с тех пор, как окончила школу, и сидела на препаратах. Партнер с опозданием понял, что она не в себе. И попытался разорвать отношения. Она взбесилась и пристрелила его.
