Злой волк - Нойхаус Heлe (читать книги онлайн полностью без регистрации TXT) 📗
– Может быть, они быстро пропускают через уничтожитель бумаг какие-нибудь компрометирующие документы, – ответил Боденштайн и усмехнулся. – Или выносят труп бабушки в подвал.
Пия бросила на него критический косой взгляд. Этот циничный юмор был не свойствен ему, как и его новая манера нерегулярно бриться и не носить галстуки. Без сомнения, Боденштайн изменился в последние недели и, как она считала, исключительно в лучшую сторону, так как было совсем непросто работать вместе с шефом, вечно пребывающим в подавленном и рассеянном состоянии.
– Очень весело. – Пия хотела уже позвонить еще раз, когда дверь открылась. В дверном проеме появилась женщина лет сорока пяти, стройная, как модель, и очень ухоженная. Но, несмотря на привлекательность, лицо ее выглядело изношенным. Начиная с сорока лет кожа нещадно мстила за изобилие солнечных лучей и недостаточное количество внутреннего жира.
– Я была в душе, – сказала она извиняющимся тоном и провела рукой по еще влажным темным волосам с мелированными светлыми прядями.
– Ничего страшного. Дождя, к счастью, нет. – Боденштайн предъявил ей свое удостоверение, представился и представил Пию. Женщина ответила на его фразу неуверенной улыбкой.
– Чем могу вам помочь?
– Госпожа?.. – начал Боденштайн.
– Хакшпиль. Бритта Хакшпиль, – ответила женщина.
– Спасибо. Фрау Хакшпиль, мы ищем бывшего жильца этого дома. Некоего Килиана Ротемунда.
Улыбка замерла на лице женщины. Она скрестила руки на груди и вздохнула. Вся ее поза говорила о сопротивлении.
– Почему меня это теперь не удивляет? – сказала она сквозь зубы. – Я не знаю…
Она замолчала, хотела что-то сказать, но передумала.
– Проходите. Моим соседям ни к чему знать, что опять приходила полиция.
Боденштайн и Пия вошли в застекленный холл. Казалось, что весь дом состоит преимущественно из стеклянных стен.
– Килиан Ротемунд мой бывший муж. Я развелась с ним, когда он был осужден. Это было в 2001 году, и с тех пор я его больше не видела. – Бритта Хакшпиль старалась сохранять внешнее хладнокровие, но внутри у нее все бушевало, это выдавали руки, которые скользили вверх и вниз по ее плечам. – Я считала для себя невозможным состоять в браке с педофилом. Мои дети тогда были еще маленькими, и после случившегося я часто задавалась вопросом, не посягала ли эта извращенная свинья и на них.
В ее голосе слышались отвращение и ненависть, которые не стихли и по прошествии девяти лет.
– То, что этот человек сделал мне, детям и моим родителям, просто невозможно представить. Омерзительное освещение произошедшего в средствах массовой информации было для нас кошмарным сном. Я не знаю, можете ли вы понять, насколько это унизительно и страшно, когда мужчина, которого вы, как вам казалось, прекрасно знаете, в одночасье превращается в детского насильника. – Она посмотрела на Пию, и та поняла, насколько глубока была ее рана. – Наши друзья от меня отвернулись, я чувствовала себя как невинно приговоренная к смерти. Я часто спрашивала себя, не было ли это моей виной. В течение трех лет я проходила лечение, так как чувствовала себя причастной к этому.
Близкие преступников часто испытывают это чувство вины, переносят на себя ответственность за то, что случилось. И ситуация усугубляется, если от них отворачиваются друзья и соседи. Пия могла себе представить, как ужасно, должно быть, неожиданно получить клеймо жены педофила и осознавать, что вся семья несет ответственность за деяния одного из ее членов.
– Почему вы не уехали отсюда? – спросила она.
– А куда? – у Бритты Хакшпиль вырвался безрадостный смех. – Дом еще не был полностью выкуплен, денег не было. При разводе, правда, я получила все, но когда мои родители перестали меня поддерживать в финансовом отношении, все рухнуло.
– Вы знаете, где сейчас живет ваш бывший муж? – поинтересовался Боденштайн.
– Нет. И не хочу знать. Суд наложил категорический запрет на посещение, кроме того, он не имеет права приближаться к детям. Если только он нарушит эти требования, он опять отправится туда, где ему место, – в тюрьму.
Сколько горечи! Пострадавшая, раны которой никогда не залечить.
К двухъярусному гаражу подъехал черный «БМВ» и остановился рядом с белым внедорожником. Из него вышли высокий мужчина с венцом седых волос, мальчик и светловолосая девочка.
– Это мой муж и мои дети, – объяснила нервно Бритта Хакшпиль. – Мне бы не хотелось, чтобы они узнали о причине вашего визита.
Мальчику было примерно лет двенадцать, а девочке – четырнадцать. Она была маленькой красоткой с большими темными глазами и кожей цвета молока с медом. Длинные светлые волосы доставали до середины ее спины, и Пия хорошо понимала опасения ее матери. Она мимоходом подумала о Лилли. Девочка, наверное, была в том же возрасте, что Лилли сегодня, когда Бритта Хакшпиль узнала о патологических предпочтениях своего мужа. Вместе с ужасным осознанием того, что она никогда по-настоящему не знала собственного мужа, пришло беспокойство за детей и общественное презрение. Сексуальное надругательство отцов над собственными детьми, к сожалению, перестало быть редкостью. В закрытом пространстве семьи часто совершалось насилие.
Пия протянула Бритте Хакшпиль визитную карточку.
– Пожалуйста, позвоните мне, если вдруг что-то узнаете, – сказала она. – Это очень важно.
Девочка поднималась по лестнице. В ухо у нее был вставлен наушник от айпода, на плече висела спортивная сумка, из которой торчала хоккейная клюшка.
– Привет, мама.
– Привет, Киара. – Фрау Хакшпиль улыбнулась дочери. – Как прошла тренировка?
– Классно, – ответила девочка без особого восторга и бросила вопрошающий взгляд сначала на Боденштайна, затем на Пию.
– Ну, хорошо, – сказал Боденштайн и повернулся, чтобы идти. – Большое спасибо за информацию. И приятного выходного.
– Вам также. До свидания. – Фрау Хакшпиль свернула визитную карточку Пии в маленький четырехугольник, сначала поперек, потом вдоль. Она не позвонит. Скорее всего карточка сразу отправится в мусорное ведро. И Пия могла это понять.
В шестнадцать часов Килиан Ротемунд был объявлен в розыск по всей территории Германии.
Фотография, правда, была довольно старой. Ее взяли из компьютерной базы полиции, и ей было уже девять лет, но старая фотография лучше, чем никакой. Из криминально-технической лаборатории в Висбадене поступили дополнительные результаты, которые придали делу Ханны Херцманн совсем другой ракурс. Один из бокалов, которые были обнаружены на столе в гостиной дома Ханны, был наскоро протерт, но в лаборатории, тем не менее удалось установить отпечаток пальцев.
– Бернхард Андреас Принцлер, – объявил Кай Остерманн на послеобеденной летучке, на которую собрался весь отдел К2 вместе с Кристианом Крёгером. – Очень непростой юноша с длинным, как рулон туалетной бумаги, списком судимостей. Убийство, опасные телесные повреждения, нелегальное хранение оружия, пособничество проституции, вымогательство, шантаж. Он отработал весь Уголовный кодекс. Правда, его последний приговор состоялся лет четырнадцать назад. Кроме того, он долгие годы был одним из лидеров франкфуртских «Королей дороги».
– Татуированный великан, которого Корнбихлер видел в гостиной, – сказала Пия. – А кто был второй мужчина, с которым позже уехала Ханна Херцманн?
– Это был Килиан Ротемунд, – ответил Кай. – Его отпечатки пальцев обнаружены по всему дому. Он даже не удосужился протереть свой бокал.
– В отличие от Принцлера, – добавил Боденштайн. – Зачем человеку вытирать бокал, если он просто пришел в гости?
– Возможно, это просто привычка тех, кто часто сталкивается с законом, – предположил Кристиан Крёгер.
– Или Принцлер намеревался вернуться, – сказал Джем Алтунай.
– В этом нет никакого смысла, – покачала головой Пия. – Принцлер и Ротемунд посещают Ханну Херцманн, сидят с ней в гостиной и болтают, как старые друзья. Позднее фрау Херцманн уезжает с Ротемундом. Следующим вечером он опять приходит к ее дому и что-то бросает в почтовый ящик…
