Ошибка молодости (сборник) - Метлицкая Мария (книги читать бесплатно без регистрации полные txt) 📗
Занимались в общежитии. Вот только чем? Вопрос. Через четыре месяца тихушница Соня поняла, что попалась. Было так страшно и гнусно, что просто не хотелось жить. Она и представить себе не могла, как скажет обо всем этом ужасе родителям. Дедуля точно – не переживет. А папа? Чтобы его любимая и приличная дочь Соня смогла совершить такое?
Нет, лучше не жить.
Пока она продумывала способы ухода из жизни и в перерывах блевала в туалете, виновник трагедии, великан Ильин, ни о чем не подозревал. Впереди маячило очередное отчисление. И, как следствие, отъезд на родину, в Ижевск.
А там маман с новым мужем и новым ребеночком. Плюс армия. А такого амбала сразу в стройбат. Или в десантуру. Или в Афган – еще не слаще. Но тут подоспела Сонина подружка в роли доброй вестницы. И объяснила ему ситуацию.
– Сонька беременная, ты козел, ума нет. Здоровый, но тупой. Эта дура хочет спрыгнуть с моста. А я на тебя покажу. Говорю честно. Чтобы знали, сволочи! А то все мы, бабы! – И она вытерла маленькой ладонью злые слезы.
Было понятно – подружка тоже из пострадавших.
Ильин прикинул: а, собственно, почему бы и нет? Девка тихая, спокойная. Гулять точно не будет – на ум пришла его непутевая мамаша и старшая сестра. Семья приличная, интеллигентная. А главное – прописка! Ильину не надо будет возвращаться в Ижевск к ненавистным родственникам.
Короче, пришел к этой дурочке с повинной, а она в рев – от счастья и от того, что самоубийство, судя по всему, отменялось.
Ильину ее стало жалко, и даже как-то сердце трепыхнулось. Он, как всякий большой и физически сильный человек, был из жалостливых и сентиментальных.
Сыграли свадьбу и подарили молодым однокомнатный кооператив в Черемушках. Ильин о таком и не мечтал. Тесть отдал ему старенькие «Жигули», Соня писала за него конспекты. Институт он окончил – с горем пополам. И еще с радостью. Потому что на свете уже была дочка Машка.
Абсолютная ильинская копия!
Так природа извинилась перед женской половиной этой семьи.
Машка была писаной красавицей с первых дней своей жизни и с каждым годом становилась все краше и лучше.
У нее были отцовские бездонные глаза, золотые кудри деда, элегантность и утонченность прадеда. У нее было все. Все, чем может одарить капризная природа в зависимости от своего настроения. А настроение у нее, природы, судя по результату, было в тот момент замечательное.
Ильин оказался неплохим мужем: не вредничал по пустякам, не занудствовал. Жалел – а мы помним, он из жалостливых – болеющую тещу и бегал в аптеку. Смастерил бабушке Аннете скамеечку под ноги, для удобства просматривания телепередач.
Помогал тестю с машиной – он был толковый в технических вопросах. Возил старика инженера в санаторий и навещал в больнице. Отвечал за продовольствие в голодные времена – «доставала» был из него ловкий.
К жене относился с почтением: видел, как относятся к женщинам в этой семье. Налево его не тянуло. Ну, было так, пару раз, и то – ерунда, не о чем говорить. Пить не любил, помнил своего пьющего папашу, никогда не забывал его отъявленного скотства.
А свою красавицу дочку обожал до сердечной дрожи! Просто до невменяемости и какой-то патологии, что ли.
Машка ходила по земле так, словно крутила фуэте – будто слегка парила.
Училась она шутя. Не то чтобы с интересом, а просто все ей давалось без усилий. Над уроками не корпела, на занятиях могла спокойно читать под партой любимую книгу, а поднимет озорницу учитель и задаст вопрос, чтобы застать врасплох, – не тут-то было. Машка затормозит всего лишь на секунду, чуть сдвинет свои соболиные брови, чуть прищурит небесные очи и… Выдаст ответ. Разумеется, правильный и предельно точный.
В танцевальном кружке она была примой. В театральном – ведущей актрисой. В хоре – солисткой. На всех концертах – ведущей. На уроках домоводства у нее получались самые вкусные торты и салаты, самая ровная строчка на фартуке. На физре – самый длинный прыжок. На литературе она демонстрировала самое глубокое знание русской поэзии. На математике удивляла тем, что писала контрольные за двадцать минут. Никто даже и не завидовал – ну, родилось такое вот чудо под названием Маша Ильина. Что с этим поделаешь?
К тому же она со всеми дружила. Ни одна даже самая заядлая сплетница и завистница не могла сказать про нее не то что гадость – дурное слово.
Ну а мальчишки… Что говорить о них? Несчастные создания, замученные ночными кошмарами и дурными снами. И главная героиня этих бдений – конечно же, Маша Ильина.
В пятнадцать лет девчонки начали эксперименты со своей внешностью. Маша тоже попробовала – ну, брови подщипать, ресницы подкрасить. Посмотрела на себя в зеркало и решила: а на фига? Мало что изменилось. И с попыткой преобразований было покончено.
Машка поступила в университет – легко и просто, как в кино сходила, а не на экзамены.
И так же легко училась: ни одного «хвоста».
В нее продолжали влюбляться – теперь уже и преподаватели, причем разных возрастов, и лучшие мальчики курса, потока, факультета. Лучшие мальчики с других факультетов.
А Машка все крутила свои фуэте, легко сбегала по лестнице, кивала направо и налево и…
Взгляд ни на ком не фиксировала. Смотрела поверх и сквозь.
Но… Так же не могло быть всегда. Это ведь противоречит законам природы, верно?
И на третьем курсе Машка Ильина влюбилась.
То, что мой сын был влюблен в Машку, я, конечно, знала с самого раннего его детства – как только они встретились в колясках на просеке. Сын смотрел на девочку не отрываясь. В песочнице всегда ее защищал от недругов. Твердо пообещал в шесть лет, что женится на соседке или в крайнем случае на мне – ну, если с Машкой не срастется. В подростковом возрасте писал стихи и дрался тоже из-за Машки. Тяжело вздыхал, не спал по ночам и высматривал ее из окна.
Первая любовь. Понятно. Машка взаимностью не ответила, но дружили они всерьез.
– Неземная она какая-то, – сказал однажды сын. – Нереальная.
– Правильно! – обрадовалась я. – Машка – мираж. Для первой любви подходит. А вот для жизни – вряд ли.
Сын кивнул. Я успокоилась и выдохнула. Забор, что ли, возвести трехметровый? Впрочем, соседи нам не докучали. Скорее, мы иногда вторгались в их спокойную жизнь.
А на первом курсе мой ребенок женился. Такой вот скоропалительный и, по счастью, удачный брак. Редкий случай.
А Машка влюбилась.
Не многовато ли тебе будет, Маша Ильина? Не слишком ли? Не подавишься ненароком?
И бог, что называется, послал…
Вот именно – каламбур. Ей послал и, как следствие, ее послал. Туда, где счастья нет и не будет. И радости не будет, и легкости, и веселья.
Возлюбленного Маши Ильиной звали Эдиком. Фамилия не лучше – Пугало. Эдуард Пугало. Ударение на букве «а». Он на этом настаивал. А все остальные предпочитали «ударять» на букве «у». Что вполне понятно. Не надо быть остроумным.
Пугало был внешне жидковат – невысокий, тощеватый. Лицо узкое, незначительное. Поведение развязное, выражение лица наглое и высокомерное. Изображал великого знатока женской природы и человека с большим опытом в этом же вопросе. О женщинах говорил цинично. Мужчинам явно завидовал. Из семьи был неблагополучной и бедной.
Стеснялся своих потертых башмаков и поддельных джинсов. В лютую стужу ходил в легонькой китайской куртяшке на рыбьем меху, сквозь неплотную ткань которой пробивалось куриное перо.
А Машка… Эта дурочка смотрела на него с такой любовью! И такой жалостью! Она носила ему бутерброды из дома, пирожки из буфета, наливала из термоса горячий чай. На день рождения подарила роскошный теплый свитер с оленями. На 23 февраля – французский одеколон.
Эдик Пугало смотрел на нее с усмешкой, но от подарков не отказывался, хотя принимал их с кислой мордой. А Маша продолжала его караулить у входа и отслеживать его передвижения.
