Невеста Коупленда - Филлипс Сьюзен Элизабет (читать книги без .TXT) 📗

Ноэль переливчато рассмеялась в пустой комнате.

Наконец-то она освободится, оковы ее брака рассыплются. Безбрежный океан отделит ее от мужчины, с которым она так опасно связана. Сбросив воровской костюм, она спрятала его под свои вещи; затем, оставшись в одной сорочке, неохотно порвала записку на мелкие клочки и бросила их в огонь. Языки пламени лизнули и проглотили обрывки бумаги.

Усевшись напротив зеркала, она тряхнула волосами и захихикала над своим отражением, хохочущим над ней. Грязь, сурьма и румяна покрывали ее. Она увлажнила кожу густым лосьоном с запахом гелиотропа, подошла к умывальнику и принялась отмывать лицо. Только когда все следы Высочества были стерты, она позвонила Элис, чтобы та приготовила ей ванну.

Ожидая купания, она размышляла о Саймоне, и удовольствие смешивалось с опасением. Несмотря на его заверения в обратном, она не сомневалась, что он ничего не предпринимает, чтобы помочь ей положить конец этому браку. Здравый смысл подсказывал утаить от него новости, пока все бумаги не будут у нее в руках. А потом, когда Куин будет плыть вАмерику, она расскажет Саймону о своих тайных вылазках в Сохо, встрече с его сыном и расторжении брака. В одном она была уверена: Саймон будет не слишком доволен известием.

Быстро помывшись, она надела белье и попросила Элис принести ее новое зеленое вечернее платье. Оно было более парадным, чем те, которые она обычно надевала, ужиная вдвоем с Саймоном, но у нее было ощущение праздника, а платье очень шло ей – его живой цвет придавал глазам больше блеска.

Элис расчесывала ее волосы, пока они не засияли; затем Ноэль импульсивно собрала их красивой золотой заколкой в средневековом стиле. Иллюзия готики стала завершенной, когда Элис через голову надела на Ноэль платье. С глубоким вырезом в виде буквы V и широкой вставкой спереди она выглядела точь-в-точь как представительница Средних веков.

В дверь постучали, и Элис вернулась с неутешительной новостью – Саймон не сможет ужинать дома этим вечером. Вздохнув из-за потраченных впустую усилий, Ноэль выскользнула из комнаты.

Куин смотрел, как она спускается по изогнутой лестнице. Она пока не заметила его взгляд, и он с восхищением любовался, как она грациозно спускается по ступеням.

Прекрасная загадка. Для женщины, предающейся плотским наслаждениям, она казалась до странности невинной, даже целомудренной. Ему невозможно было представить ее лежащей в объятиях Саймона – и совсем не трудно в своих. Он вспомнил бурную ночь, когда обнаружил ее в своей спальне – как она дрожала в его руках, сладость ее поцелуя – и неопытность этого поцелуя.

Она заметила его, только ступив на мраморный пол, и окинула настороженным взглядом – как и всегда, когда он оказывался рядом с ней.

– Что вы здесь делаете? – Ее глаза вспыхнули при виде его безупречного вечернего костюма.

– Жду вас, чтобы сопроводить к ужину.

– К ужину? Вы же никогда не трапезничаете вместе с нами.

– Да, я не очень-то вежливый гость, правда? Посмотрим, удастся ли мне это исправить.

Он предложил ей опереться на его руку, любезно улыбаясь безо всякой насмешки.

Она поколебалась; затем, не желая выглядеть смешной, быстро положила маленькую ладошку на его согнутый локоть. Когда они вошли в столовую, она заметила, что стол сервирован на двоих – одно место во главе, на котором обычно располагался Саймон, и другое, справа от него – для нее; ее тело утратило подвижность.

– Боитесь ужинать со мной наедине? – он опустился на стул Саймона.

– Конечно, нет,– взметнулась она. – С чего бы мне бояться?

– Это вы объясните мне.

– Правда, я не понимаю, о чем вы говорите.

– Тогда садитесь,– мягко сказал он.

Не было способа отказаться, не выказав себя глупой и взбаломошной. С напускным безразличием она заняла место рядом с ним. Куин взял бутылку легкого португальского розе и наполнил сначала ее бокал, а затем свой.

– Перемирие? – предложил он, поднимая бокал.

Раньше Ноэль никогда не замечала в нем такого обезоруживающего мальчишеского обаяния, и теперь обнаружила, что согласно кивает в ответ и поднимает свой бокал.

– За загадочную и прекрасную Дориан Поуп. – Он чокнулся с ней бокалом и отпил.

Ноэль опустила глаза, смущенная.

– Правда, что вы не умеете ездить верхом?

Она пожала плечами.

– У меня не было возможности научиться. – Не давая ему расспрашивать дальше, она перевела разговор подальше от своей персоны. – Расскажите мне о вашем коне. Я никогда подобного не видела.

– Он красавчик, правда? Его вырастили на ферме недалеко от Кейп Кросс. Я купил его жеребенком.

Появилась служанка с дымящимся супницей, полной супа из креветок, разлила по тарелкам и поставила перед ними.

Ноэль погрузила ложку в наваристый суп.

– Я слышала, что моряки печально известны как плохие наездники. Видимо, ваш случай является исключением.

– Это комплимент, кузина?

Услышав поддразнивание в его голосе, Ноэль открыла рот, чтобы дать ему достойный отпор, но он умиротворяющее поднял ладонь.

– Спрячте свои коготки. Я извиняюсь.

Его улыбка была так заразительна, что Ноэль невольно улыбнулась в ответ.

– Я строю корабли, а не плаваю на них. Я получаю удовольствие от их создания – придумывая идеи, которые позволят создать корабли не просто пригодные для плавания, но еще стремительные и плавных очертаний. Я даю кораблю жизнь и спускаю его на воду, чтобы заняться следующим.

Внезапно сконфузившись, Куин замолчал, вертя в пальцах ножку бокала.

Его смущение передалось ей, и она опустила глаза. Ее взгляд упал на его загорелые кисти рук. Они были большими и загрубевшими от работы – совсем не похожие на ухоженные белые руки лондонских денди. На кончиках пальцев виднелись шрамы – там, где инструменты оказывались слишком близко или двигались слишком быстро. Это были руки трудящегося человека, столь же жесткие и неподатливые, как и материалы для строительства кораблей.

Служанка сменила суп на нежное рыбное филе. Взяв вилку, Ноэль с неожиданным замешательством ощутила, насколько это интимный процесс – есть вдвоем. Это чувство усиливалось, пока одно блюдо сменяло другое – салат из омаров, картофель с трюфелями, кнели из фазана [29]. Их губы раскрывались, чтобы проглотить пищу или немного вина; нож вонзался в мягкие кусочки и вновь оказывался снаружи, пальцы охватывали и сжимали серебряные приборы. Комната была насыщенна светом свечей и их молодым здоровым аппетитом. Странная вялость охватила ее.

Куин жестом велел убрать тарелки. Они молча смотрели, как служанка освобождает стол и устанавливает между ними искусно украшенную вазу с тепличными фруктами. Томкинс внес на серебряном подносе три графина – с кларетом, портвейном и хересом – и расположил их слева от Куина.

– Что-нибудь еще, сэр?

– Нет, Томкинс. Можешь быть свободен.

– Очень хорошо, сэр.

Дворецкий кивнул служанке, и они вместе вышли из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.

– Херес?

– Да, пожалуйста.

Янтарная жидкость обладала изысканным вкусом, и Ноэль на секунду задержала ее во рту, смакуя, прежде чем проглотить.

То ли дело было в атмосфере всего вечера, то ли в неосознанной чувственности, с которой она держала вино во рту – Куин не смог бы ответить: он чувствовал нарастающее желание, смотря на нее. Его взгляд опустился в V-образный вырез платья, соблазнительно приоткрывавший округлости ее груди. Их глаза встретились, и Ноэль пришла в себя.

– Я… мне пора идти.

– Снова сбегаете? – спросил он мягко.

– Нет, конечно, нет. Я – я просто устала. Простите.

Она заставила себя неторопясь двинуться к двери, через мраморное фойе, ступенька, еще ступенька…

– Кузина!

Обернувшись, она увидела, что он стоит в дверях столовой.

– Приятного сна.

Хотя вечер был прохладный, ее тело горело, когда она вошла в комнату. Не включая лампу, она скинула одежду и, стоя обнаженной, вынула из волос золотую заколку. Лунный свет струился в окно, серебря ее волосы.