Кромешник - О'Санчес (Александр Чесноков) (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
– Осуждённый Лайонел Гор, статья 244-б, срок два года шесть месяцев, дата окончания срока – ноль девятого ноль п…
– Стой-стой-стой, затараторил, – добродушно улыбнулся штатский. – Чем это ты занимаешься, вот что скажи?
– Согласно инструкции данного рабочего места, пункт четыре, довожу до товарной кондиции изделие номер два! – Кум и растлитель синхронно поклялись про себя сгноить скотину, растереть в пыль, вырвать кадык, убить поганую гниду – изделием номер два называли презервативы, но никак не шнуры-удлинители марки ШВВП-1.
– А… за что отбываешь наказание? – Тут уж у Чомбе полезли кверху брови: он ведь только что ему ответил – кража личного имущества с применением технических средств…
– За кражу из автомобиля… якобы…
– Якобы? Что значит «якобы»?
– А то и значит, что у американского атташе тиснули портфель из автомобиля, какой-то негритёнок украл – черномазый по-ихнему, – ну и показали на меня, поскольку я поблизости ошивался. А у меня судимость была уже, с голодухи – я из Магиддо родом – хлеб стянул на рынке, откуда я знал, что в авоське ещё и кошелёк лежал? Даром не нужен мне их кошелёк… Я хоть и черномазый, а совести у меня побольше, чем у иного белого… – заморгал Чомбе. Он заметил в штатском начальнике еле уловимые, стёртые признаки африканского происхождения его далёких предков и решил нажать на эту педаль.
Седовласый вполоборота кивнул одному из сопровождающих его полковников, тот торопливо записал что-то.
– Куришь? – Седовласый достал из карманов пачку «Мальборо» и протянул её Чомбе. Тот радостно встрепенулся, с широкой и простодушной улыбкой потянулся к пачке, но вдруг посмотрел в сторону зонного начальства, съёжился и прошептал, отвернув вправо и вниз лицо:
– Спасибо, добрый господин, нам не положено, я не курю…
Седовласый сунул пачку ему в карман, похлопал по плечу и двинулся дальше. Свита колыхнулась за ним, только кум успел повернуться и бросить в сторону Чомбе обещающий взгляд…
Едва высокая комиссия (или инспекция – черт их разберёт) вышла из цеха, как плотину прорвало: вой и хохот до отказа заполнили цех. Кто-то, Плинтус, кажется, упал возле станка и, дрыгая ногами и разбрызгивая сопли, визжал: «…по инструкции номер четыре изделие номер два! Ой, не могу, держите меня четверо!»
Все сгрудились возле Чомбе, протискивая руки к пачке с сигаретами, тот едва успел себе отцепить две штуки и оделить троих курящих нетаков, все остальное расхватали вмиг. Через минуту работа на участке литья прекратилась вовсе, а народ забил курилку, чтобы вдоволь насладиться заморским деликатесом. Чомбе единственный из курильщиков не отрывал фильтра, но зато выкурил две сигареты одна за другой, половинку от второй оставил Плинтусу. Те, кому целой сигареты не досталось, цыганили хотя бы затяжечку у более удачливых, потом сплёвывали презрительно и говорили: трава, наши, мол, крепче и ароматнее…
– Огребешь, – выразил общую мысль Повидло, когда все устали смеяться и вновь рассосались по своим местам кто куда, – суток на трое…
Ему дали десять, по максимуму: одет был не по форме, хранил запрещённые предметы.
Метелили его от души – режик и растлитель, хозяин зоны даже приложился разок, он тоже присутствовал на «допросе». Кума не известили, он мог застучать кого угодно, даже непосредственное начальство и собутыльников…
– Куда девал сигареты, подонок? Почему курил сигареты с фильтром?!
– Какие сигареты? Он конфеты мне давал…
– Кон-ф-феты!?
– Н-на!
– Сучий, сучий, сучий ты потрох, калекой тебя сделаю, б…!
Многоопытный Чомбе от первого же удара режимника слетел с катушек, перекатился в угол, спиной и затылком к стене, руками закрывая лицо, а согнутыми ногами – живот. Было очень больно, но зато повреждения жизненно важных органов – требухи, сердца – можно было не опасаться. Ещё один верхний передний зуб ему все-таки выбили, но это ничего: через год-другой на взросляке или на воле вставит себе золотые…
Седовласый инспектор был дядей Господина Президента. Племянник назначил его председателем контрольного комитета над силовыми министерствами, так что теперь он, вступив в должность и не представляя толком своих обязанностей, бессистемно и бесцельно разъезжал по городам и весям, инспектируя все подряд: службы ПВО, полицейские управления, контрразведку и зоны. Был он человеком от рождения неглупым, трудолюбивым, но невежественным и чрезвычайно властным. Обладая таким набором личностных особенностей, в условиях безнаказанности он должен был превратиться в самодура, и он им стал. Высшие чиновники подведомственных ему служб и министерств были отчасти защищены от организационных последствий его самодурства связями с той же президентской фамилией: зять – замминистра обороны, шурин – министр внутренних дел, и так далее в том же духе, но на нижних этажах служивым приходилось терпеливо внимать грозному дядюшке и на свой страх и риск втирать ему очки.
Хозяин зоны не потрафил в чем-то отцу любовницы Председателя, помощнику местного губернатора, взятку дал меньше ожидаемого при вступлении в должность. Тот обратился по-родственному к дочери, та нашла повод пнуть разок господина полковника, о котором ходят разные слухи…
Проходя по зоне, господин Председатель увидел то, что хотел увидеть, – забитых детей, лоснящиеся морды интендантов, пыль и грязь в цехах, повальное злоупотребление спиртным со стороны офицерского состава. Так оно и было на самом деле, но беда в том, что при других обстоятельствах и с другой подачи он увидел бы крепких хозяйственных руководителей, исправное, но ветхое производство, нуждающееся в модернизации и соответствующем финансировании, чёткую дисциплину и хорошую воспитательную работу.
Весь начальствующий состав зоны схлопотал выговоры, кум получил служебное несоответствие. За обедом в зонной столовой (приготовленным в местном ресторане) господин Председатель после предварительного раздолба изволил с улыбкой вспомнить симпатичного чернокожего паренька и поручил передать ему привет и наилучшие пожелания от него. Так Чомбе лишился ещё одного зуба и вместо трех приобрёл десять суток штрафного изолятора.
«Насмешники – хорошие пророки». Указатель в тот день залетел на горячем и уже громыхал в вагонзаке в Иневию на следствие и суд: из трех судимостей вторая подряд за наркотики, его ждала экспертиза и лечебница тюремного типа на год минимум. Указатель не был наркоманом в полном смысле, подкуривался только, просто в тот злосчастный день шмон на зоне проводили чужие, им нужен был существенный результат… Гек таким образом лишился червонца, хотя и сохранил право стребовать должок и проценты по нему без срока давности. Потеря ничему не научила его, а буквально через месяц он получил ещё один урок: Пит Удавчик, нетак из двенадцатого отряда, занял у него пятеру, чтобы срочно рассчитаться с карточным долгом, а в назначенное время не отдал и отказался от долга по-наглому. Свидетелей во время заема не было, и теперь слово Пита стояло против слова Гека. На правокачке присудили бы дуэль, а Удавчику пятнадцать лет и он на голову длиннее… Что из того, что Удавчик особачился, это не в суде, это ещё доказать надо… Гек предупредил друзей, но открыто предъявлять не стал. И все равно он продолжал помогать тем, кто к нему обращался за помощью. А вот к другому совету Чомбе он отнёсся со всей серьёзностью.
Чомбе отсидел очередные десять суток, а потом два дня отъедался и отогревался. Нетакам на малолетке и на взрослых зонах чаще остальных категорий сидельцев приходится попадать в штрафные изоляторы. Существенная доля общака идёт на подогрев штрафникам, иначе недолго и ноги протянуть на зонном пайке, перемежаемом вдобавок штрафным пайком, где миску «горячей» баланды дают через двое суток на третьи. Однако подогрев этот мало предохраняет от туберкулёза и разных других тюремных болезней и напастей, связанных со здоровьем.
Как-то оба они тормознулись в бараке, симулируя болезнь. Чомбе предложил карточный турнир. Играли один на один по символическим ставкам. Подрезали каждый картой из своей колоды, а играли другой колодой, специальной. Бой был колотый (карты были меченые), оба его знали, банкомёту можно было исполнять, но пойманный за руку проигрывал тройную ставку. Играли в штосс, и Гек явно побеждал. Он передёргивал с такой скоростью и так мягко, что не слышно было даже характерного шлёпка нижней карты. Наконец Чомбе бросил карты, рассчитался и пересел на стул рядом с Геком.
