Пророчество Черной Исабель - Кинг Сьюзен Фрейзер (электронные книги бесплатно .TXT) 📗
Радуясь солнечному теплу, Исабель протянула к щедрому светилу обе руки и тут же поморщилась от боли: рана в правом предплечье еще давала о себе знать. И все же немного размять и согреть затекшие мышцы было приятно.
Здесь, на вершине парившего над лесом утеса, недоступной даже для поднимавшегося над деревьями тумана, девушка в первый раз в жизни почувствовала себя по-настоящему свободной, и это ощущение захватывало, кружило голову!
Только сейчас она поняла, как тесны были рамки отцовской опеки в Аберлейди. После смерти матери Исабель, по сути, стала затворницей в родном замке. Ей разрешалось его покидать очень редко. По святым дням она отправлялась в сопровождении отца на мессу в Стобо, раз или два в год – на ярмарку вместе с кормилицей, а иногда отец приглашал ее покататься по окрестным холмам. Странно, что такая замкнутая жизнь до сих пор не вызывала у Исабель ни удивления, ни протеста.
У нее совсем не было друзей, очень мало родственников и слуг. Чтобы скоротать время, она много читала (в основном стихи и труды святых отцов), вышивала, вела домашнее хозяйство и, конечно, предсказывала будущее, когда ее просил об этом отец.
Однако, с тех пор как он попал в плен, многое изменилось. Во время ужасной, полной лишений и горя осады Аберлейди Исабель словно очнулась от многолетнего сна и окончательно пробудилась, оказавшись в руках Линдсея. Испытания помогли ей стать самой собой, проявить качества, составлявшие истинную суть ее натуры, о которых она раньше и не подозревала, – неиссякаемую душевную стойкость и жажду свободы. Вот она, судьба: только попав в плен, Исабель поняла, как несвободна была ее жизнь в родном доме.
И вот теперь, когда она ценой таких мук вырвалась из заточенья, Линдсей хочет отослать ее обратно! Только сейчас ее тюремщиком должен был стать не отец, а постылый муж… Но она уже не прежняя покорная Исабель, с готовностью отдававшая свой дар людям, готовым использовать его для своих целей и при этом смотревшим на нее как на слабую женщину, низшее существо, требующее их руководства…
Нет, пророческие видения, за которые каждый раз приходится расплачиваться тяжкими приступами слепоты, нельзя отдавать на потребу корысти. Они должны являться свободно, по милости господа, а не тогда, когда этого требуют другие люди.
Исабель вздохнула – подумать только, если бы англичане не осадили Аберлейди и Джеймс Линдсей не увел ее у них из-под носа, она бы до сих пор не понимала самого главного в жизни и в отсутствие отца, чего доброго, стала бы пешкой в руках пастора Хью и Ральфа Лесли.
Бедный отец… Жив ли он? В последнем видении, которое, к великому удивлению девушки, осталось у нее в памяти, он предстал перед ней изможденным, больным узником. Видение не вызывало сомнений, но относилось ли оно к прошлому, будущему, настоящему или вообще имело символическое значение, – этого Исабель не знала.
Только один человек мог рассказать ей о судьбе отца – сэр Ральф Лесли. Мысль о нем заставила девушку вздрогнуть – встреча с женихом обещала стать новым испытанием. Прорицательница обхватила себя руками и задумчиво оглядела лес, широко раскинувшийся внизу. Залитый не по-осеннему щедрым солнцем, он был красив, как никогда.
У прорицательницы дрогнуло сердце – она не хотела покидать это чудесное место и человека, который ей его показал. Но как же отец? Она должна уйти – ради него и ради Джеймса тоже, ведь он так хотел освободить кузину… Похоже, Маргарет для него важнее, чем она, Исабель…
Девушка покосилась на Линдсея, одиноко сидевшего на стене башни со своей птицей. В темно-коричневой рубашке, с длинной, золотившейся на солнце, раздуваемой ветром гривой, он казался одним из древних обитателей башни, который каким-то чудом воскрес и вновь явился на свет из тьмы веков, – могучий, свободный и прекрасный. И незримо связанный с прошлым…
Она преклонялась перед ним, но он не желал замечать ее чувств. О, как она могла бы его любить, если бы он позволил! По телу девушки пробежала сладостная дрожь – ей вспомнился его восхитительный поцелуй, прогнавший слепоту. Это было настоящее чудо! «Милый, милый Джейми, открой мне свою душу – я исцелю ее раны, поведай мне свои тайны – я буду хранить их, как свои», – мысленно взмолилась Исабель.
Словно услыхав ее безмолвную просьбу, Линдсей поднялся на ноги и призывно махнул ей рукой.
У нее радостно забилось сердце. Подхватив здоровой рукой подол, она поспешила к подножию башни. Быть рядом с ним – уже большое счастье, даже если он холоден и молчалив…
Но Исабель хотелось гораздо большего. В ее душе росла уверенность, что он может дать ей не только счастье и благополучие, о которых мечтает любая женщина, но при этом будет уважать ее свободу. Вот только одно маленькое «но»: он не желает пускать ее в свою жизнь…
Что ж, видно, придется вернуться в заточение. К счастью, до печального путешествия в Уайлдшоу еще есть время, и можно насладиться напоследок желанной свободой.
– Теперь держи путы покрепче, – предупредил Линдсей. – Лучше намотать их на пальцы.
Исабель послушно закрутила тонкие кожаные ремешки вокруг безымянного пальца и мизинца левой руки в охотничьей перчатке и подняла глаза на Линдсея. Он одобрительно кивнул.
Ее движение потревожило Гэвина, который, сидя у нее на руке, посматривал на людей серьезными круглыми глазами, и он закричал, захлопал крыльями.
Исабель поспешно нагнула голову, но было уже поздно: крыло птицы с неожиданной для девушки силой ударило ее по щеке. Джеймс подхватил ее руку, помогая удержать сокола, и стал успокаивать его ласковыми словами.
– Все в порядке, я справлюсь, – заверила девушка, и ее наставник, правда, не без колебания, убрал руку.
– Хорошо, сейчас достану хлеб, и мы займемся больным крылом, – сказал он и принялся рыться в принесенном Квентином и Патриком мешке.
Для проведения лечебных процедур Линдсей выбрал маленькую комнатку на нижнем уровне, служившую кухней (именно в ней накануне вечером Патрик с Квентином приготовили ужин). Светлая благодаря частично обвалившимся стенам, с большим очагом, эта каморка и впрямь подходила для его цели больше других.
Из проломов в стенах шел холодный воздух, но рядом с очагом было тепло и уютно: в нем все еще горели, распространяя резкий запах гари, подожженные Линдсеем торфяные брикеты.
Найдя завернутую в холстину буханку, Линдсей положил ее в пустой железный котел, повесил его над огнем и стал ждать. Когда буханка прогрелась, он вынул ее, аккуратно надрезал и подал духовито пахнущий хлеб девушке со словами:
– Положи хлеб Гэвину на крыло, пожалуйста, а я пока принесу воды, чтобы выпрямить ему хвостовые перья.
– Принеси побольше, тогда я приготовлю ужин, – попросила Исабель. – Элис прислала овсяной муки, луку и вареной курятины.
Линдсей кивнул, взял два котелка и направился к ключу. Присев на большой каменной плите, служившей обитателям башни одновременно и скамьей, и столом, девушка повернула голову и проводила его взглядом. Сквозь пролом в стене было видно, как он пересек двор, вытянул из отверстия в скале ведро на веревке и наполнил котелки водой. Вздохнув, Исабель взялась за лечение сокола.
Хлебный «компресс» опять растревожил Гэвина: он сердито заклекотал, закрутил головой и начал угрожающе поднимать крылья. Девушка стала ласково успокаивать сокола, недоумевая, почему Линдсей не надел на него колпачок, и тут же одернула себя: ослеплять птицу ради собственного удобства жестоко! Но что же делать, ведь одной ей буяна не утихомирить…
Она негромко запела строчку из ектеньи, как это делал Линдсей, повторяя ее снова и снова. Гэвин, похоже, уже начал узнавать мелодию: он уставился на девушку и застыл.
Она опустила взгляд, вспомнив, что хищные птицы терпеть не могут, когда на них смотрят в упор, хотя сами любят поглазеть.
Когда через несколько мгновений Исабель вновь подняла глаза, в дверном проеме стоял Линдсей. Она вспыхнула и замолчала.
– У тебя чудесно получается, – сказал он. – Прошу тебя, продолжай, твое пение действует на Гэвина умиротворяюще.
