Разбитое сердце богини - Вербинина Валерия (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .txt) 📗
– Скажи, Охотник, почему ты меня не выдал? Это ведь было проще простого.
– Наверное. Но я не смог.
– Киллерская солидарность? Я же знаю, тебе тоже приходилось убивать людей.
– Дело не в этом.
Сама собой напрашивалась реплика: «А в чем?», но я промолчала. В сущности, все и так было понятно. Однако Охотник воспринял мое молчание по-своему.
– И что теперь? – незнакомым, хриплым голосом спросил он. – Ты меня убьешь?
– С чего бы это?
Он пожал плечами. Лицо у него стало совсем детское и беспомощное.
– Ангел Смерти никогда не оставляет свидетелей.
– Это легенда, – отмахнулась я. – На самом деле чуть ли не в каждом случае меня видели самые разные люди, просто они даже не думали на меня.
– При твоем мастерстве перевоплощения я не удивлюсь. – Он улыбнулся. – Ты долго обдумывала этот образ? Я имею в виду, Татьяну Стрелицкую, разочарованную в жизни девушку, которая любит только куклы и цветы?
– Согласна, Татьяна мне удалась, – усмехнулась я. – Она даже стала моим любимым образом. Все дело в том, что люди легко покупаются на первое впечатление. Достаточно сразу же показать, что ты малость не от мира сего, и тебя уже не будут принимать всерьез, а этого-то мне и надо.
– Мне показалось, что ты не вполне играла. То есть…
– Ну да, никакая игра не прокатит, если самому не нравится то, что изображаешь, – невыносимо-назидательным тоном ответила я. – Чтобы тебе поверили, надо хоть немножко любить то, что ты делаешь.
– Значит, ты любишь куклы?
– Любила когда-то. В детстве. Я тогда действительно шила им всякие платья и очень этим увлекалась. Но вообще я стреляю гораздо лучше, чем шью. Просто упорство и старание делают чудеса.
Тут я заметила на воротнике желтый березовый лист и стряхнула его. Вороны, убедившись, что странный грохот, так тревоживший их, стих окончательно, вновь уселись на деревья и возбужденно загалдели на своем вороньем языке. Слева от меня у подножия сосны красивый большой мухомор высовывал наружу любопытный красный носик в белых веснушках.
…Что же мне делать, что?
– У тебя кровь течет, – машинально сказала я. Охотник покосился на меня, вытащил из кармана платок и попытался перевязать им раненую руку. Пришлось мне ему помочь.
– Как тебя зовут? – внезапно спросил он. – Я имею в виду твое настоящее имя.
– Никак, – ответила я, внезапно разозлившись. – И не думай, что если я тебя не прикончила, то буду изливать тебе душу и рассказывать про свою жизнь.
– Это я понимаю, – кивнул он. – Я сам не из болтливых. Но тебе могу рассказать все, что хочешь.
– Я тебя ни о чем не спрашиваю, – отрезала я, затягивая концы платка потуже.
– Я всегда мечтал стать писателем. Создавать миры.
Я покосилась на трупы, лежавшие вокруг нас.
– Не обижайся, но, по-моему, ты далековато ушел от писательского ремесла.
– А ты? – настойчиво спросил он. – Кем ты мечтала стать?
– Домохозяйкой. Любящий муж, двое внимательных детей, покой и уют. И никакой работы, кроме хлопот по дому. Как видишь, у меня были очень прозаичные мечты.
Я внимательно посмотрела на Охотника, но он даже не улыбнулся.
– А я всегда мечтал иметь свой дом, – сказал он. – Моя семья всю жизнь прожила в бараках. Отец спился и умер, а мать он бил так, что она ненадолго его пережила.
– А у меня нет матери, – призналась я.
– Она умерла?
– Нет. Нашла себе кого-то и бросила нас. Я вообще не знаю, где она теперь. Да и, честно говоря, мне все равно.
– А твой отец? Кто он?
– Он был кадровый военный. Дослужился до полковника.
– То есть ты в воинской части росла?
– Угу. Объездила всю Россию. Нормальное такое детство – в танке меня катали, в кабину «МиГа» сажали, по подводной лодке я лазила как у себя дома, пока она стояла в гавани. Я видела тайгу и тундру, полярное сияние и места, о которых обычные люди никакого понятия не имеют. Заодно на военном полигоне стрелять научилась чуть ли не прежде, чем читать. Можешь поверить?
– Могу.
– У отца моего была светлая голова. Он все время пытался продвинуть какие-то свои разработки. То взрывчатку, то автомат новой конструкции. Но ты же знаешь нашу страну – здесь никому ничего не нужно. А тут еще 90-е годы, развал страны, разруха, повальный бандитизм. И мой честный отец не выдержал. Все его идеалы потерпели крушение, деньги в сбербанке обратились в ничто, как и облигации, которые он собирал. Со мной в ту пору тоже было нелегко, и, в общем… – Я закусила губу. – Короче, он надел все свои награды, взял пистолет, приставил его к виску и застрелился. В таком виде я его и нашла. И с тех пор ничто – слышишь? – ничто на этом свете не может меня испугать. А взрывчатка и кое-что еще мне пригодились, когда я начала делом своим заниматься.
– И что ты будешь делать теперь?
– Я? Ничего. Ухожу в отставку. Это вообще-то было мое последнее дело.
Охотник улыбнулся.
– Правда? Просто я тоже…
– Тоже – что?
– Тоже хотел завязать, как поймаю Ангела Смерти.
– Подлизываешься, – проворчала я.
– Нет. Знаешь, о чем я мечтал? Как построю свой дом и буду в нем жить.
– Ну да, три этажа, набитые произведениями искусства, неважно какими, лишь бы дорого стоили, – поддразнила я его.
– Нет, – серьезно ответил он. – Белый дом, а в саду – фонтан, апельсиновое дерево и гранатовое.
Я немного подумала.
– Мне больше по душе сады в японском стиле. Помнится, мне очень понравился японский сад в Монако. Камелии, пруды с рыбками, маленький водопад и мини-пагоды. Очень красиво.
– А, Монако, – протянул он. – Точно, ты же того олигарха… Знаешь, если тебе нравится японский сад, пусть будет японский сад. Я согласен отказаться от фонтана… и от остального тоже.
– Рай для двоих? – Я усмехнулась.
– Почему бы и нет?
Мы поднялись на ноги и стояли друг против друга, как… Вот тут воображение не может подсказать мне никакого мало-мальски приличного сравнения. Скажу просто: мы стояли, как мужчина и женщина. Только и всего.
Потому что человек не рожден для одиночества, даже если это самый крутой киллер на земле.
Да и вообще, что нам мешает быть вместе? Он оставил свое ремесло, я оставила свое. Денег на двоих у нас более чем достаточно. На дом с японским садиком уж точно должно хватить.
А если вдруг не хватит, всегда можно вспомнить свою профессию. Ну это так, на всякий случай. Строго между мной и вами, уважаемый читатель.
– Тебе со мной придется нелегко, – сказала я. – Я одиночка, и мне тяжело будет отказаться от некоторых привычек.
– Почему-то я думаю, что мы найдем общий язык, – улыбнулся Охотник. – Да, ты одиночка, но ты больше не одна.
– Это фраза из какого-то фильма? – подозрительно спросила я.
– Нет, сам только что придумал. А может, где-то вычитал, не знаю.
– Любишь читать?
– Да, я же говорю – всегда хотел стать писателем. У меня тоже всякие разные привычки, но тебе они не помешают.
– Мне надо подумать, – проворчала я. – Идем отсюда.
И бок о бок мы зашагали прочь. Несколько ворон, похожих на серо-черные клочья облаков, уже слетели с деревьев и прыгали по земле, шурша листьями и подбираясь к еще не остывшим трупам.
– Ты знала, что Ипполит был жив? Что его не отравили?
– Догадывалась, конечно. Все это слишком смахивало на детективы, которые он любил цитировать. Да и Калиновского я знаю достаточно хорошо, такая штука вполне в его духе.
– Ах да. – Охотник нахмурился. – Калиновский же бежал.
– Ну и пусть.
– Думаешь, он не будет тебя искать?
– Какая разница? Все равно ему меня не найти.
Несколько пустых машин выстроились полукругом, шофер, который их стерег, то ли бежал, то ли принял участие в перестрелке и тоже окончил свою жизнь на той поляне. Не сговариваясь, мы с Охотником выбрали самую неприметную машину и после нескольких нехитрых манипуляций забрались внутрь и завели мотор. Я села за руль, так как мой спутник был ранен.
– Можно вопрос? – внезапно спросил Охотник.
