Винс и Джой - Джуэлл Лайза (читать книги полностью TXT, FB2) 📗
– Ты их приглашала?
– Нет, – воскликнула она. – Конечно, нет!
Глупое предположение. Их дом был герметично упакован от мира. Порог переступали лишь сантехники и газовщики. Пятницы проходили по особому, давно установленному ритуалу. По предположению Джой, у большинства живущих вместе пар существовали подобные традиции и рутина, но с определенной встроенной гибкостью, как высотные дома, спроектированные так, что они были способны противостоять сильному ветру. Но их рутина была такой неподатливой и жесткой, что малейшие перемены могли опрокинуть их быт, разбив на массу осколков и обломков.
В дверь снова зазвонили. Джой раскрыла рот, пытаясь что-то сказать.
– Тсс. – Джордж прижал палец к губам. – Тише, – прошептал он. Джой закрыла рот.
Теперь все ее слова и действия служили счастью Джорджа. Даже одежда подбиралась соответственно его вкусам. Когда пару лет назад в моду вернулись короткие юбки, Джордж выразил недовольство степенью оголенности ног Джой, и она немедленно вернулась к брюкам. Она могла настоять на своем и занять позицию «я буду носить все, что захочу», но точно знала, к чему это приведет, а сил на подобные испытания у нее не было.
Все сферы жизни Джой согласовывала с Джорджем. Она больше не виделась с друзьями, не произносила ругательства, не смотрела дурацкие телешоу, не называла туалеты туалетами, не делала ошибок в произношении, не красила волосы, не вспоминала прошлое, не упоминала свою семью, не держала нож как ручку и не занималась оральным сексом. Она систематически, хирургическим путем удаляла все потенциальные причины его недовольства и раздражения, и в таких экстремальных обстоятельствах им более-менее удавалось спасти свой брак. Привычно следуя установленному порядку, без вторжений из внешнего мира, они жили приятной, милой жизнью. Смотрели по вечерам фильмы, ели вкусную еду, читали хорошие книги и часами обсуждали за отличным вином политику, философию и серьезные вопросы. Они никогда не ссорились и наслаждались жизнью, поэтому Джой приходилось отвергать попытки друзей выманить ее из домашней крепости.
Большинство из них перестали ее куда-то звать уже много лет назад, но Джулия не сдавалась. «Мы идем в «Уэмбли», на Take That. Я куплю тебе билет». «Мы с Беллой едем в Стратфорд на выходные, нашли чудесный отель. Скажи, что ты поедешь». «Давай встретимся, сходим в новый бар на Руперт-стрит». И каждый раз Джой приходилось придумывать очередной предлог для отказа, чтобы не признаваться, что ее не пускает Джордж.
Раньше Джой иногда отвечала Джулии «да». Но согласие моментально сопровождалось несколькими днями тревог, прежде чем она решалась рассказать Джорджу о своих планах. Когда она наконец решала, что подходящее для жутких новостей время настало, наступало минимум пять минут глубоких вздохов и внутреннего подбора слов, прежде чем Джой заявляла обо всем безапелляционным, как она надеялась, тоном, обычно вместе с обещаниями не опаздывать. За этим следовало мрачное настроение Джорджа, которое длилось, как правило, несколько часов, а то и дней, достигая апофеоза в день ее встречи с друзьями. Оно испарялось лишь на следующее утро – они просыпались, и жизнь приходила в норму. Джой так болезненно переносила эти перипетии, что теперь воспринимала встречи с друзьями не как приятную часть жизни, а как опасное и вредное нарушение с трудом достигнутой домашней гармонии.
В тот вечер Джулия и Белла решили неожиданно появиться у дома Джорджа и Джой, потому что собирались проведать подругу, которую не выпускает из дома муж. Они не могли предвидеть и понять последствий и результатов своих действий, даже если Джой попыталась бы им объяснить – они понятия не имели, через что ей приходится проходить. Она могла объяснить причины долгого молчания Джорджа, но они бы просто отмахнулись: «Не обращай внимания. Он уже взрослый мальчик. Переживет». Она могла попытаться рассказать, как чувствует себя во время такого молчания – отвергнутой, брошенной, наказанной, подавленной – и какую атмосферу настроение Джорджа приносит в дом – унылой, мрачной, тяжелой безысходности, – но они никогда не смогли бы понять, почему она позволяет ему оказывать на себя такое психологическое давление.
На самом деле Джой и сама не до конца понимала. Она давно поняла, что Джордж был несчастным по своей сути человеком, и единственным препятствием между ним и его несчастьем была она. Она стала для него всем, а без нее Джордж, безо всякой на то вины, начинал близко подплывать к водам, где не было смысла жить и причин существовать, и Джой знала эти воды лучше многих – воды, где скрывался суицид. Она прощала его, потому что такой взгляд на мир был ей знаком, и не уходила, потому что знала – тогда некому будет удержать его от падения.
Джой смотрела на расплывчатые очертания Джулии и Беллы сквозь мутное стекло входной двери и чувствовала, как колотится сердце.
– Боже, – пробормотала она, – не представляю, зачем они пришли.
– Я их не пущу, – прошептал Джордж, сидя на спинке дивана и скрестив на груди руки.
– Что?
– Прости, но уже девять вечера, и они явились без приглашения.
– Но они прошли такой путь…
– Не мои проблемы. – Он глянул на дверь. – Нужно было предупредить.
Снова зазвонил звонок, поднялась крышка почтового ящика. В прорези для почты появилось четыре пальца.
– Мы знаем, что ты там, – послышался голос Беллы. – Мы тебя видим.
Джордж с ужасом посмотрел на дверь. Джой взглянула на него и пожала плечами, прежде чем придать лицу удивленно-радостное выражение и открыть дверь.
– О боже! – выдохнула она. – Что вы здесь делаете?
– Ездили на станцию «Ватерлоо» повидаться с сестрой Джулии, а потом увидели поезд до Эшера и подумали – проведаем-ка нашу дорогую Джой. Ой, какой у тебя милый домик! – воскликнул Белла, осмотревшись. – Тут симпатично.
– О да, – согласилась Джулия, заходя вслед за ним и принеся с собой аромат холодного воздуха и теплых пабов. – Очень мило. И уютно.
Джордж продолжал сидеть на месте, молча уставившись в экран, где фильм, который они собирались смотреть, стоял на паузе.
– Ой, – заметила Джулия – вы смотрите «Тупой и еще тупее». Обожаю этот фильм!
– Нет, – медленно ответил Джордж. – Это трейлер.
– А. – Джулия повернулась к Джорджу, только-только его заметив. – Джордж! Привет! Как дела?
– Хорошо, – буркнул он.
На долю секунды воцарилось молчание – Джулия напрасно ждала еще каких-нибудь слов от Джорджа.
– Надеюсь, мы не помешали?
Джордж молчал.
– Гм, нет, – ответила Джой. – Мы просто смотрели фильм.
Джулия и Белла закивали и огляделись.
– Вот, – произнесла Джой, наконец отходя от шока и оцепенения и осознавая, что у нее гости. – Садитесь.
Она убрала с дивана старые газеты и унесла с кофейного столика обеденные тарелки.
Они устроились на узком диване, плотно прижавшись друг к другу, и Джой увидела, что их воодушевление сдувается, как воздушный шарик, по мере того как они впитывают повисшее в воздухе напряжение. Джордж уселся на пол, скрестив ноги, взял какой-то журнал и принялся его листать.
– Хотите выпить?
Джулия и Белла закивали.
– Что у тебя есть?
– Вино. Пиво. Вода.
– Была бы рада бокалу вина.
– Вина нет, – сказал Джордж.
– Нет, есть.
– Нет. Нету.
– Ах да. – Джой старалась не казаться взволнованной. – Я и забыла.
– Не волнуйся, – успокоила Джулия. – Пиво вполне подойдет.
Она принесла им по бутылке «Хугардена» и села на пол.
– Прекрасно выглядишь, – заметила Джулия.
– Спасибо. Ты тоже.
– И ты, Джордж. Мы не виделись со дня свадьбы. Должна сказать, семейная жизнь пошла тебе на пользу. Отлично выглядишь.
Джордж оторвал взгляд от журнала и напряженно улыбнулся, а потом снова опустил голову.
На лице Джулии застыло выражение дружелюбного интереса, и снова повисло молчание. Джой поняла, что Джордж собирается справляться со вторжением в его пятничный распорядок, делая вид, что ничего не происходит. Он, очевидно, решил не проявлять гостеприимства, чтобы они поскорее ушли и больше никогда не приходили.
